послужить эффектной подробностью; уложенная на плечо и обнаженную грудь, она бы еще подчеркнула белизну кожи. Даже просто откинутая назад, вызвала бы восхищение, такая это была длинная, толстая, ровная коса. А фотограф просто не заметил ее. Она лежала у щеки дочери миссис Уиск, свернувшись змеей, в тени короткой волосатой ноги пони. Бездарный снимок убил красоту косы. Не зная этой женщины, нельзя было разобрать, что за пятно темнеет справа от ее напряженно застывшего лица.
– Прошу меня простить, – сказал д-р Кедр, вдохнув эфир. Дочь миссис Уиск не ответила.
– Простите, прошу вас, – повторил д-р Кедр, сделал выдох. И ему вдруг почудилось, что она зовет его:
– Доктор Кедр!
– Рифмуется с «писк», – шептал д-р Уилбур Кедр. Он сделал глубокий, глубже нельзя, вдох. Рука выпустила маску, и маска скатилась под койку.
– Доктор Кедр! – еще раз позвал Гомер. Запах эфира показался ему сильнее, чем обычно; и он пошел сквозь лабиринт шкафов к окну, посмотреть, здесь ли д-р Кедр.
– «Делай дело или слезай с горшка», – услыхал Гомер его голос. (Вдох – выдох.)
– Прошу прощения, – сказал д-р Кедр, увидав возле кровати Гомера. Слишком порывисто сел; голова была легкая, комната перед глазами плыла. – Прошу прощения, – еще раз повторил он.
– Все в порядке, – сказал Гомер. – Простите, что разбудил вас.
– Рифмуется с «писк», – повторил Уилбур Кедр свою странную фразу.
В заставленной провизорской влажный ватный шарик посылал во все стороны пахучие позывные.
– Садись, Гомер, – сказал д-р Кедр, видя, что тот уже сидит. Как ему хотелось, чтобы именно сейчас голова была свежая, ведь предстоит очень важная беседа с мальчиком. Гомер ждет нагоняя не вообще, а в точных и ясных словах. Но д-р Кедр не мог сейчас говорить точно и ясно.
– Вандализм! – воскликнул он. – Порнография!
Ничего себе начало, мелькнуло у него в голове. Гомер сидел на краю кровати и покорно ждал. Д-р Кедр вдохнул, как ему казалось, чистого воздуха; но запах эфира был так силен, что вгонял в сон и зажигал звезды на потолке провизорской.
– Вандализм, Гомер, это одно, – продолжал д-р Кедр, – а порнография совсем другое.
– Точно, – ответил Гомер, с каждой минутой взрослея, набираясь опыта.
– Впрочем, для наших отношений, Гомер, более важно другое – ты утаил от меня правду. Верно?
– Да, – ответил Гомер.
– Прекрасно, – сказал Кедр. Звезды на потолке заблестели так ярко, что он подумал, уж не под ночным ли небом они беседуют. Он откинул голову назад, подальше от паров эфира, потерял равновесие и упал на подушку.
– Вы хорошо себя чувствуете? – забеспокоился Гомер.
– Прекрасно! – от души воскликнул д-р Кедр. И вдруг засмеялся, никогда еще Гомер не слышал, как д-р Кедр смеется. – Послушай, Гомер, – наконец начал он свое наставление, время от времени прерывая его смешком. – Ты уже так вырос, что можешь разрушить дом и мастурбировать, глядя на фотографию женщины, сосущей пенис у пони. Значит, ты вполне можешь быть моим ассистентом.
Эта мысль показалась ему такой забавной, что он зашелся от смеха. Гомеру тоже это показалось смешным, и он несмело улыбнулся.
– Ты понял, что я хочу сказать? – Д-р Кедр заболтал ногами в воздухе, наблюдая, как над ним плывет небосвод, усеянный звездами. – Я буду учить тебя хирургии, – крикнул он, что вызвало у обоих теперь уже пароксизм смеха, даже слеза прошибла. – Обучу всем тонкостям акушерства, – продолжал д-р Кедр.
Гомер тоже упал на постель, рядом с Кедром.
– «Работа Господня» и «работа дьявола», Гомер, – это ведь две работы! – кричал д-р Кедр.
Гомер от смеха даже закашлялся. И чуть не упал с койки, когда Кедр, как волшебник, извлек откуда-то ту самую фотографию и помотал ею у него перед носом.
– Ты уже такой большой, что тебя интересуют подобные вещи, – сказал он. – Значит, ты можешь делать любую работу взрослых!
Это была соломинка, способная сломать спину верблюду. Д-р Кедр сунул фотографию Гомеру, не то, изнемогая от хохота, уронил бы ее на пол.
– Слушай меня, Гомер! Ты пройдешь университетский курс медицины, не окончив даже средней школы! – прорывались сквозь смех слова.
Это показалось Гомеру особенно забавным, но д-р Кедр вдруг посерьезнел и вырвал фотографию.
– Посмотри вот на это, – сказал д-р Кедр. Оба сели на край койки, и Кедр положил фотографию себе на колено, крепко ее придерживая. – Я тебе сейчас покажу, чего ты не знаешь, – продолжал он. – Смотри вот сюда. – Он показал на косу, едва различимую в тени пони. – Что это? – спросил он Гомера. – Юность! Вам всегда кажется, что вы знаете все, – произнес он укоризненно.
Гомер уловил новый тон в голосе д-ра Кедра и стал вглядываться в эту часть снимка, на которую раньше не обращал внимания. Наверное, какое-то пятно на ковре, возможно кровь, вытекшая из уха женщины.
– Ну? – спросил д-р Кедр. – Это не «Давид Копперфильд» и не «Джейн Эйр». В них нет того, что тебе необходимо знать, – почти с издевкой проговорил он.
Медицинский уклон в разговоре укрепил догадку Гомера, на снимке наверняка кровь. Что еще может увидеть врач в этом загадочном пятне?
И он сказал:
– Кровь! У женщины из уха идет кровь.
Д-р Кедр подбежал с фотографией к провизорскому столу.
– Кровь? – переспросил. – Кровь! – опять взглянул на фотографию. – Это не кровь, дуралей! Это – коса!
Он еще раз показал фотографию Гомеру. И больше никогда в жизни Гомер этой фотографии не видел, хотя сам доктор потом часто на нее смотрел: он хранил ее среди страниц «Краткой летописи Сент-Облака» и смотрел на нее не из похотливого интереса, а потому что она напоминала ему о женщине, которой он дважды нанес обиду. Спал с ее матерью в ее присутствии и не оказал медицинской помощи, на которую она была вправе рассчитывать. А то, что она напомнила о себе такой фотографией, только делало острее осознание ошибок. Д-р Кедр предпочитал именно такое восприятие своих ошибок.
Он был суров не только к другим.
Он и за Гомера взялся сурово, если вспомнить, под какие раскаты смеха был начертан план обучения. Дело нешуточное – приобщить юнца к их работе. Хирургия, акушерство, обычные роды и даже «Р-К» – все требовало углубленного и длительного обучения. «15·
– Ты думаешь, Гомер, большое геройство – смотреть на женщину с пенисом пони во рту? – сказал на другой день д-р Кедр на свежую голову. – Тебе уже пора заниматься чем-то более серьезным. Возьми-ка вот это. – С этими словами он протянул Гомеру сильно потрепанную «Анатомию» Грея и прибавил: – Внимательно изучи все, что там есть. Заглядывай в нее три, даже четыре раза в день. И еще вечером перед сном. Забудь пенис пони и займись анатомией.
«Здесь, в Сент-Облаке, – когда-то записал в „летописи“ Уилбур Кедр, – я мало пользуюсь „Анатомией“ Грея. А вот во Франции в Первую мировую заглядывал в нее ежедневно. Это была моя единственная походная карта». «16·
Кедр отдал Гомеру справочник акушера, записи, сделанные в Гарвардской медицинской школе и позже в ординатуре; занятия начал с лекций по химии и изучения университетского учебника. Определил в провизорской угол для простейших опытов по бактериологии, хотя вид чашек Петри все еще вызывал у него приступы боли – он не любил мир, открывающийся под микроскопом. И еще не любил Мелони. За то, что она несомненно имела над Гомером власть. Так он по крайней мере считал.
Кедр догадывался, что Гомер с Мелони занимаются сексом: думал, что инициатива исходила от Мелони (в этом он был прав) и что связь продолжается только ее стараниями, что было, пожалуй, не совсем так: связь как-то сама собой вошла в их жизнь. Власть же Мелони над Гомером, столь неприятная д-ру Кедру, уравновешивалась чувством, которое она, несомненно, питала к Гомеру. Вспомнить хотя бы вырванное у Гомера обещание не покидать без нее Сент-Облако. Но д-р Кедр этого не замечал. Он считал Мелони головной болью миссис Гроган и не сознавал, что забота о Гомере застит ему, и он многое просто не
