атмосферы. Судья морщится от запаха плесени и спор, древесного дыма и мышиных испражнений, керосина и каких-то еще, неопределимых сразу примесей. Он выбрался из постели, достал шерстяной ночной колпак и пару носков. Натягивая носки, заметил на стене скорпиона. Схватив мухобойку, замахнулся, но скорпион уже почувствовал движение и, задрав хвост, заспешил в щель.
— Черт!
Вставная челюсть ухмылялась из стакана улыбкой скелета. Судья нашарил снотворное, смыл таблетку в желудок глотком воды из кувшина. Вода в Калимпонге ледяная, недавно растаявший снег гималайских гор. Десны свело холодом.
— Спокойной ночи, котлетка моя любимая, — пробормотал судья уже заснувшей собаке, когда онемевший рот снова вернулся к жизни. Собака не проснулась, а судья все не мог заснуть и оторваться от воспоминаний.
По результатам устного экзамена судья набрал сотню из трехсот. Низшая оценка. Письменный экзамен улучшил ситуацию, он шел сорок восьмым. Однако лишь сорок два лучших принимались на службу. Он уже собирался брести прочь незнамо куда, когда ситуация снова изменилась. С целью увеличить процент местного населения в штате гражданской службы комиссия составила новый список, в котором в последней строчке значилось; Джемубхаи Попатлал Пател.
Новоиспеченный гражданский служащий устремился в свою конуру, рухнул на кровать в одежде, даже в обуви, из глаз потоком полились слезы. Провалялся он так трое суток.
— Джеймс! — беспокоилась квартирная хозяйка. — Вы больны?
— Нет, не беспокойтесь. Просто очень устал.
— Джеймс?
— Миссис Райс, все в порядке. Все наконец позади.
— Рада за вас, Джеймс, — автоматически промолвила хозяйка и постаралась убедить себя, что ей и в самом деле приятно. Прогресс в мире неоспорим. И это должно радовать.
Не первый, не второй. Но все же прошел. Послал телеграмму домой.
«Результат недвусмысленный».
— Что это значит? — удивились домашние. «НЕ» в английском чаще всего означает какую-нибудь гадость. Но знакомый судейский чиновник развеял их сомнения, и отец почувствовал себя королем, когда в дом потянулись родственники, соседи, знакомые да и незнакомые, чтобы полакомиться сластями с сиропом и с лицемерными улыбками выразить свою искреннюю радость.
Несколько придя в себя, Джемубхаи вместе с сундуком, отмеченным надписью «мистер Дж. П. Пател, пароход „Стратнейвер“», отправился в наемном кебе на новую квартиру. Он даже повернулся, чтобы помахать рукой на прощанье — ради последнего взгляда на собаку с ветчинными пирогами в глазах, следившую за его отъездом из окна верхнего этажа.
Ранее Джемубхаи жил на десять фунтов в месяц. Теперь на время двухгодичной стажировки ему обеспечены триста фунтов в год, и он может себе позволить более комфортное обиталище ближе к университету.
В новом пансионе с десятком съемщиков он познакомился с Бозе, нашел своего единственного друга в Англии.
Их роднили похожие мешковатые костюмы, похожие жилые комнаты, которым они своим присутствием придавали одинаковую неуютность, одинаковые походные сундуки. Они признали друг друга с первого же взгляда, первым же взглядом согласились, что не будут обременять один другого несущественными деталями личной биографии.
В одном существенном отношении Бозе отличался от Джему. Бозе — оптимист. Путь только один, одна дорога — в будущее! «Вперед, вперед, бодрым шагом в поход, с нами сто музыкантов идет!» Они вместе скользили по речке на неуклюжей плоскодонке, вместе пили чай с джемом и с надоедливыми осами. В Лондоне они наблюдали смену караула у Букингемского дворца, поглощали пирожки и избегали других индийских студентов. Согласились, что гигиена на Трафальгар-сквер отнюдь не отвечает хваленым английским требованиям. Жуткая масса загаживающих всё вокруг голубей, один из которых отметил и плечо Бозе. Бозе посоветовал Джемубхаи, какие пластинки купить для нового граммофона: Карузо и Джильи. Заодно поправил и произношение: Джи-
Теперь он взял реванш за прежние конфузы, поднялся «до марки». Английский судья утратил акцент, и его стали принимать за того, кем он не был, за достойного человека. Он завидовал англичанам, ненавидел индийцев. Страстно стремился стать англичанином и стал тем, кого в равной степени презирали как англичане, так и индийцы.
В конце стажировки Бозе и судья подписали присягу, поклялись в верности Ее Величеству и вице- королю, получили циркуляры по обработке змеиных укусов и обитанию в палатках, перечень имущества, коим следовало запастись для возвращения на родину: бриджи, сапоги для верховой езды, теннисные ракетки, винтовки. У обоих сложилось впечатление, что они собираются в продолжительный бойскаутский поход.
Снова на борту «Стратнейвера». Судья прихлебывает чай и пролистывает пособие по языку хиндустани. Он не знает языка той части Индии, куда его направили. Он держится особняком, ибо в обществе англичан чувствует себя неловко.
Внучка проходит мимо двери его спальни в ванную, он слышит, как свистит кран: струя воды обильно разбавлена воздухом.
Саи моет ноги, забывает о лице, выходит, вспоминает о лице, возвращается, забыв, зачем вернулась, вспоминает о зубах, кладет в карман зубную щетку, выходит, вспоминает о лице и зубах, возвращается, снова моет ноги…
Взад-вперед, взад-вперед, кусая ногти.
Она гордится тем, что может вынести все что угодно.
Все что угодно, кроме нежности.
А лицо забыла вымыть!
Она возвращается в ванную и снова моет ноги.
Повар сидит перед письмом. Синие чернильные волны омыли бумагу, не оставив ни одного слова, ни одной буквы. Такое случается в дождливый сезон.
Второе письмо — та же самая картина. Между ним и сыном океан в буквальном смысле. Отодвигает надежду, раздевается и лезет в постель. Наволочку вот сменил…
В запасной комнате Джиан размышляет над содеянным. Прав он или не прав? Прав или виноват? Откуда смелость взялась? Он явно перешагнул границы дозволенного. Наверное, ром обвинить можно, пища непривычная… Ощутил что-то вроде гордости. «Ай-яй, ай-яй», — сказал он себе вполголоса.
Под дырявой крышей Чо-Ойю лежали без сна четыре человека. Снаружи бушевали дождь и ветер, молнии нагло вспарывали темное небо.
Глава девятнадцатая
