Я ждал.
Пока текли минуты, я пришел в себя. Все же речь шла о жизни или смерти. Если я не сумею совладать с нервами, мне конец. Отодвинув кресло, я поднялся и подошел к бару. Налив себе щедрую порцию виски, я залпом осушил стакан. Потом вернулся за стол и разложил перед собой бумаги.
Я попытался сосредоточиться на работе, но, хотя мои глаза читали напечатанный текст, мозг не воспринимал ни единого слова. Так я просидел три четверти часа, пока в дверь не постучали. Вошел Леггит.
— Доброе утро, лейтенант, — поздоровался я, вставая на ноги. — Заходите. Хотите виски?
Я даже поразился, насколько уверенно звучал мой голос. Леггит удостоил меня пронизывающим взглядом, потом подвинул стул ближе к столу и уселся. Стул жалобно заскрипел под его тяжестью.
— Нет, благодарю, — отказался Леггит от моего предложения.
Я придвинул ему коробку сигарет. Леггит по-прежнему не сводил с меня глаз. Я вдруг разозлился.
И почему я должен бояться этого здорового недоумка? Я теперь стоил шестьдесят миллионов долларов. Я владел этим грандиозным дворцом. Мне принадлежала недвижимость по всей стране. Каких-то шестнадцать месяцев назад я зарабатывал даже меньше Леггита. Разве это не доказывало, что я куда умнее, чем он?
Он закурил, и я последовал его примеру.
— Вы уже выяснили, из-за чего случилась авария, лейтенант? — полюбопытствовал я, поскольку он явно не спешил завязать беседу.
— Лопнула покрышка переднего колеса.
— Понятно. — Я посмотрел на свои руки, чтобы Леггит не заметил торжествующего выражения в моих глазах.
— Насколько мне известно, мистер Уинтерс, с девяти до десяти часов вечера вы находились в своем кабинете. Я насторожился и поднял голову.
— Да, а что? Я диктовал письма, а потом мы работали вместе с моим брокером, пока не позвонила миссис Хеннесси.
— Вы диктовали на магнитофон?
— Да, но какое это имеет отношение к аварии, лейтенант? Не понимаю, вы закончили расследовать несчастный случай?
Его пронизывающие глаза мрачно вперились в меня.
— Оказалось, что это не несчастный случай.
Мое сердце екнуло, потом судорожно заколотилось.
— Как? Что вы хотите сказать? Он наклонился вперед.
— Это — предумышленное убийство, мистер Уинтерс.
Глава 17
В охватившей нас тишине тиканье настольных часов казалось оглушающим.
Мои мысли лихорадочно метались, словно перепуганная мышка в ловушке. Как он сумел так быстро это выяснить? Неужто я оставил какие-то улики? Знал ли он уже, что убил ее я? Совершил ли я роковую ошибку? Собирался ли он арестовать меня?
Каким-то образом мне удалось сохранять спокойное выражение на лице. Но я должен был немедленно ответить что-то вразумительное.
— Убийство? Но этого не может быть!
— Ее убили, мистер Уинтерс.
— Но откуда вы знаете?
— Сейчас я к этому приду. Пока я хочу побеседовать с вами насчет вашего алиби.
— Алиби? Уж не думаете ли вы, что я имею какое-то отношение к смерти Вестал?
Он притушил сигарету, прежде чем ответить. Потом сказал:
— Когда убивают жену, ее муж автоматически становится главным подозреваемым.
— Но это нелепо! — гневно вскричал я. — И потом, откуда вы знаете, что это, и в самом деле, убийство?
— А магнитофонная запись у вас здесь?
— Какая запись? О чем вы говорите?
— Вчера вечером между девятью и десятью часами вы диктовали письма. В этот промежуток времени убили миссис Уинтерс. Магнитофонная запись и составляет ваше алиби, верно? Я хочу ее послушать.
— Простите, лейтенант, но там масса деловых писем. Они еще не отпечатаны.
— Я сделаю копию и отдам вам. Где лента? Я поколебался, потом пожал плечами.
— Вы ведете себя более чем странно, но, пожалуйста, раз уж вы так настаиваете. Лента на магнитофоне.
Он встал, подошел к магнитофону, приподнял крышку и снял катушку с лентой.
