Если она рассчитывала застать меня врасплох, и просчиталась.
Все эти улыбки, обходительность, шампанское и разговоры вроде «вы очень красивы, мистер Уинтерс» были пущены в ход лишь постольку, поскольку я взялся за дело, от которого отказался Том Ледбитер. Она будет оставаться столь ласковой и обходительной ровно столько, сколько я буду ей нужен. Ей мало было списать стоимость норкового манто на накладные расходы, ее алчная душонка жаждала большего. После манто ей понадобилась дополнительная рента, а повысив ренту, она захочет продать дом № 334 по Вестерн-авеню.
— По поводу ренты? — переспросил я, прикидываясь удивленным. — Если вам нужно, я легко могу это уладить.
— Каким образом?
— Поменяв фирму, которая занимается вашей недвижимостью. Я знаю одну фирму, которая в два счета добьется для вас повышения платы за жилье.
— Тогда чего же мы ждем?
— Письма в «Харрисон и Форд» за вашей подписью, где вы уведомляете, что с первого числа будущего месяца они вас больше не представляют.
— Они собирали ренту для моей семьи больше сорока лет.
— Когда слуга становится бесполезен, всегда разумнее избавиться от него.
Похоже, мои слова задели ее за живое.
— Смотрите, чтобы я в дальнейшем не припомнила вам это высказывание!
— Ничего у вас не выйдет, — резко ответил я. — Я не считаю себя вашим слугой. Пусть ваш дворецкий думает, что мне можно подсунуть шампанское для слуг, — такая выходка ему может дорого обойтись. Да, я для вас, конечно, полезен, мисс Шелли, но не считайте меня своим слугой.
— Не выходите из себя, прошу вас, — голос ее звучал немного испуганно. — И не обращайте внимания на Харджиса. Все же он вам в отцы годится. А мы с вами поладим, я уверена.
Я промолчал.
Своего я добился — она поняла, что вить из себя веревки я не позволю. А не нравится — пусть возвращает Ледбитера.
Помолчав еще немного, я сказал: — Когда буду уходить, я продиктую письмо для «Харрисона и Форда» и попрошу вас подписать.
Она таращилась на меня, шмыгая крючковатым носом. Не знаю, быть может, она полагала, что так выглядит красивее, на меня же она производила впечатление капризной расфуфыренной куклы.
— Да, мистер Уинтерс, вот это утречко! Даже не припомню, когда мне удавалось настолько поладить с представителем вашего банка.
— Тогда у меня есть еще одно предложение, на сладкое: вы, кажется, хотите продать дом № 334 по Вестерн-авеню Моу Берджесу?
Она вскинула голову и пронизывающе посмотрела на меня.
— Да, я вижу, вы хорошо подготовились. Неужели вы нашли решение и на сей раз?
— Никакого решения здесь и не требуется. Берджес хочет превратить ваш дом в бордель. Так что только от вас зависит, хотите ли вы, чтобы дом, принадлежавший когда-то вашему отцу, превратили в бордель?
По тому, как она внезапно нахмурилась, я понял, что поставленный ребром вопрос пришелся ей не по вкусу.
— Вообще-то проблема еще и в жильцах, — сказала Вестал Шелли после некоторого раздумья. — Мистер Ледбитер заявил мне, что я не должна выселять их. Его очень расстроило, что они могут оказаться на улице.
— Это я устрою, не беспокойтесь.
Она приподняла брови.
— Как вам это удастся?
— Об этом вам не стоит беспокоиться, уверяю вас, мисс Шелли. Я обо всем позабочусь, так что все будет шито-крыто.
— Хорошо. В таком случае я хотела бы продать дом.
— Сегодня же днем я улажу этот вопрос с Берджесом.
— Что ж, это очень приятно, мистер Уинтерс. Не ожидала, что вы окажетесь столь энергичным.
— Просто в банке стали забывать неписаное правило: клиент всегда прав.
Вестал посмотрела на стоявшие на столике часы.
— О, это правильное время? Через час у меня важная встреча, а я еще даже не одета.
Отшила она меня, пожалуй, грубовато. Получила все, что хотела, и теперь спешила избавиться от меня.
Я поднялся.
— Рада была познакомиться с вами, мистер Уинтерс, — сказала она, протягивая мне костлявую руку. В моей ладони ее ладонь казалась хрупкой и крохотной, как птичья лапка. — Мне кажется, что вы очень смышленый и прыткий молодой человек, и это меня радует. Я так и скажу мистеру Стернвуду.
