Нина.
«Тем более что столь хитрую смесь мог приготовить только опытный фармацевт или химик. Лекарство действовало постепенно, картина была вполне реалистичной. Если бы не ваши, Нина Павловна, уверения в абсолютном здоровье пациентки, мы могли бы принять эти симптомы за обыкновенный сердечный приступ. Вот так. Это все, что я хотела сказать. Что делать с этими сведениями, решайте сами…»
– В коридоре Макс попросил меня молчать и не рассказывать ничего даже Павлу. «Дать ей препарат могли только несколько человек. Я, Павел, Клара, кто-то еще из прислуги. Я должен расспросить всех, а ты никого не пускай к подруге. Вне подозрения только мы с тобой». – «Почему?» – спросила я. «Препарат предназначался для Лили с ее больным сердцем, а ты и я знаем, кто на самом деле лежит там, на кровати».
– Но выходит, Клара тоже ни при чем. Если она причастна к отравлению, зачем давать мне коньяк? Нужно было дождаться естественного завершения событий, не привлекая к себе внимания, – заметила я.
– Может быть, – с сомнением пожала плечами Нина. – Только Максим не хотел рисковать.
– Ты можешь позвонить ему?
– Зачем?
– Мне срочно нужно с ним поговорить.
– Очень срочно, до утра не терпит? А то он только часа два как ушел, пусть хоть поспит нормально.
– Конечно. Нин, а у тебя покушать ничего нет? Я просто умираю от голода.
– Чувствую, что больная пошла на поправку, – засмеялась подруга. – Говори, чего тебе хочется?
– Чаю и бутерброд с колбасой.
– Пора изживать плебейские привычки, – поучительно произнесла Нина и снова рассмеялась.
В углу стоял маленький холодильник, а на нем – белый чайник «Ровента». Подруга достала колбасу, хлеб. Из шкафчика появились две красные чашки с белым горохом, тарелка и поднос. Через пять минут мы с Пятачком уплетали бутерброды с чаем, сидя на моей кровати. Я чувствовала себя вполне прилично, ела с большим аппетитом. Убрав поднос, Нина снова устроилась в кресле.
– Ну что, наелась? Чего еще пожелаешь?
– Давай поболтаем.
– Ага, тебе хорошо, – зевнула подруга, – ты пять дней дрыхла, а я всего часик.
– Не вредничай. Расскажи, как у вас с Павликом дела продвигаются?
– Нормально, – оживилась Нина. – Он такой романтичный. Ухаживает за мной, цветы два раза дарил. В ресторан приглашал, только некогда мне, у тебя почти все время сижу, домой меня Павел отвозит только спать. Так что давай побыстрее поднимайся с больничной койки, а то у меня личная жизнь буксует на все четыре колеса.
– Да я вроде в норме…
– Я пошутила, что ты! Торопиться в таком деле ни к чему. Лежи, пока доктор не выгонит. Поняла? И чтобы никакой самодеятельности. Слушай, а ты когда Максиму рассказала, что ты не Лили, а Маша Глебова? И зачем?
– Да он сам догадался. У Лилианы шрам от аппендицита был.
– Батюшки! Да откуда же он увидел-то? Ты ему танец живота исполняла или стриптиз?
– Да ладно тебе, чего болтаешь глупости? Купались мы.
– А чего покраснела, как рак в супе? Чего в этом особенного? Теперь ведь и он знает, что не твой брат. Или не знает?
– Он все знает. Только не хочет признавать.
– Это как?
– Ему выгодно иметь сестру Лилиану Воронову, а не невесту Глебову Марию.
– Да он влюблен в тебя, видно невооруженным глазом.
– Я знаю, но тут опять замешаны деньги. Если выяснится, что я не Лили, все может достаться Елене Леонидовне.
– Понятненько, – протянула расстроенная Нина. – И что, теперь ты навсегда должна оставаться в ее шкуре?
– Он предлагает кормить меня, поить, одевать, холить и лелеять. Даже любить меня будет изредка, потихоньку. Но для всех мы останемся близкими родственниками.
– И что ты решила?
– Я уеду. Якобы за границу, а сама вернусь к себе, буду жить и работать, как раньше. Все наладится и забудется.
– Сомневаюсь я что-то.
– Жить рядом с Максом нормальной жизнью я не смогу, да и он не позволит. А прятаться ото всех, даже от прислуги, унизительно. Ты так не считаешь?
– Романтично… – нерешительно произнесла Нина.
– Очень, – подтвердила я. – Прибегать ко мне ночью на цыпочках, стараться, чтобы кровать не скрипнула лишний раз, а утром бежать в свою спальню, чтобы прислуга ничего не заподозрила. Он будет шастать по ресторанам и казино с проститутками и фотомоделями, чтобы его, не дай бог, за голубого не приняли, а я – сидеть дома и терпеливо ждать возвращения хозяина. При этом, не забывай, перед людьми и законом я являюсь самой настоящей самозванкой и преступницей, которая живет по чужим документам.
– Но это практически невозможно доказать, даже твои отпечатки пальцев зарегистрированы под ее именем.
– Но я-то знаю, и он знает. Да и мало ли какие случайности в жизни бывают. Если я не угожу своему господину, могу в любой момент оказаться на улице без гроша, через пять лет или через пятнадцать. Все средства вернулись на счета Максима, да мне и не надо чужого. Я просто хочу жить спокойно, своей, а не чужой ворованной жизнью. Выйду замуж, детишек рожу. Может, даже состоятельной дамой стану.
– Но ты же любишь его.
– Ну и что? Это же не болезнь. С этим жить можно. Сумею разлюбить – здорово, а нет, тоже ничего страшного. Привыкну.
– Я не знаю. Твоя жизнь, тебе и решать.
– Ну что, поели, теперь можно и поспать? Как говорил наш с тобой любимый герой.
– Точно. Утро вечера мудренее. Опускай подушку и дрыхни, а я тут, в кресле, уже привыкла.
Утро началось с посещения врача. Тамара Марковна была крайне недовольна нашим поведением. Ее возмутило, что ей немедленно не сообщили о том, что пациентка пришла в себя.
Она, осмотрев меня, послушала сердце, измерила давление и сказала:
– Ну что же, могу вас поздравить, организм успешно справился с болезнью. Вы очень быстро поправитесь, и мы сможем выписать вас домой.
Когда врач удалилась, в палату влетел счастливый Максим. В руке он держал огромный букет цветов.
– Ну слава богу! – воскликнул он, целуя меня в щеку. – Я чуть сам от сердечного приступа не окочурился. Больше так не пугай людей.
– Постараюсь.
– Нина сказала, ты хотела со мной поговорить?
– Да, я, кажется, знаю, кто пытался меня отравить.
– А я это знаю уже точно.
– Это Елена Леонидовна?
– Нет, ну что ты! – улыбнулся «брат». – Эта истеричка не способна на такие подвиги. Неужели ты еще не догадалась? Это твой любимчик – Артур.
– Господи, а уж ему-то я чем помешала? Из ревности, что ли?
– Не обольщайся, дорогая. Ты, конечно, женщина шикарная, но…
Я угрожающе подняла руку.
– Но дело все же не в этом, – продолжил «брат». – Ты сама мне сказала, что Артурчик ухлестывает за
