подхватила на руки сумку, в результате чего рядом с ней освободилось довольно много места. На освободившееся пространство немедленно попыталась втиснуться какая-то темная личность. Женщина не слишком любезно турнула ее и снова обратилась ко мне:
– Садись быстрее, а то так и придется столбом стоять. Твой-то, – она кивнула в сторону запертой двери, – только что вышел, может и час незнамо где проболтаться.
Я опустилась на лавочку. Дама заботливо осмотрела меня с ног до головы, спросила:
– Тоже, что ли, хлопотать пришла?
– О чем? – растерялась я.
– Да не смущайся, здесь ведь все по одному вопросу. Кого сажают, кого выпускают. Остальные за них переживают. Я смотрю, одна ты сегодня. Не дал твой мужик взятку? Засадила его мегера старая? Тебя как зовут?
– Лилиана, а вас?
– А «нас» Нюркой назвали, – засмеялась женщина. – Анной то есть.
– Очень приятно. Я вижу, вы тоже сегодня одна.
– Слушай, заканчивай выкать, а то я себя старой развалиной чувствую. Мне еще и тридцатника не стукнуло, не дослужилась я до имени-отчества. – Нюра довольно улыбнулась. Видимо, молодость была предметом ее гордости.
Я посмотрела на соседку. На ее месте я бы не радовалась, выглядеть так в неполных тридцать лет – просто обидно. Женщине можно было бы с легкостью дать сорок, а то и все пятьдесят.
– Сегодня я немного не в форме, – заметив мой критический взгляд, торопливо поведала Нюра, – из отделения только что отпустили. Мы митинг протеста ночью устроили под окнами милиции. Несанкционированный. – Она с трудом выговорила малознакомое слово. – Вот и пострадали за справедливость. Меня-то утром выпустили, как женщину, – Нюра кокетливо поправила волосы, – а Юрик с Василием до сих пор в каталажке маются. Видишь, как вышло? Хотели Сереге помочь, да сами загремели по самое никуда.
– Да их тоже, наверное, отпустят скоро, – попыталась я утешить женщину.
– Вряд ли. Пьяные они были, бока дежурному помять успели, – вздохнула собеседница. – Теперь нападение им на представителя власти шьют. Хочу вот заявление написать, что этот самый дежурный меня домогался, а ребята честь мою спасти пытались. Как думаешь, поможет? – Нюра посмотрела на меня с надеждой во взгляде.
Я ей честно ответила, что сильно сомневаюсь. Она снова вздохнула:
– Что за жизнь! Сначала Серегу упекли, теперь Юрка с Василием загремели. Что им, мужиков, что ли, не хватает, чего к моим-то привязались? – Логика Нюры сразила меня наповал. – А твоего-то за что замели? Вроде серьезный парень…
– Да он дома, свидетели мы, по делу об убийстве.
– А! – Женщина почти потеряла ко мне интерес. – Против кого свидетели-то?
– Не знаю, – растерялась я. – Просто свидетели. У меня мужа убили, теперь расследуют…
– А кто убил? – Любопытство снова заиграло в глазах собеседницы. – Этот твой хахаль, который дома?
– Липкина! Я же сказал, не жди, – заявил проходящий мимо мужчина, – все равно я тебя сегодня не приму! Ступай домой, проспись как следует.
– Гражданин следователь, я уже третий час жду…
Дверь за мужчиной с шумом захлопнулась.
– Все равно не уйду, пока не примет! – решительно произнесла Нюра. – Не имеют права от заявления отмахнуться. А то он мне говорит, что делом Юрика и Васьки не занимается, только Серегиным! – заголосила пьянчужка на весь коридор. – А мне какое дело, одна контора, пусть передаст кому следует. Нет таких законов, чтобы обиженную женщину выгонять…
На нас обращали внимание. Мне стало неудобно от множества взглядов. Я почти с радостью заметила, что мой следователь возвращается. Вскочила, бросилась к нужной двери. В кабинет вошла чуть ли не впереди хозяина.
– Здравствуйте, Лилиана Владимировна. Я пригласил вас для беседы по поводу убийства вашего мужа и для того, чтобы снять показания для возбуждения уголовного дела по факту отравления.
– Ну, с отравлением вроде все понятно, а что нового в расследовании смерти моего мужа? – поинтересовалась я.
– Это дело мы планируем закрыть.
– Как закрыть?! Убийца не найден, причины преступления не выяснены…
– Сегодня ночью подозреваемый дал показания. Рассказал, когда, при каких обстоятельствах и с какой целью застрелил Образцова Константина Леонидовича.
– Вы нарочно время тянете? – раздраженно спросила я. – Кто этот человек?
– Да ничего нового и неожиданного. Вы прекрасно с ним знакомы. Пистолет держал в руках Сомов Артур Евгеньевич.
– Как вы заставили его признаться?
– На пистолете, кроме множества не идентифицированных нами отпечатков, обнаружено несколько его пальчиков. Он не слишком опытный гангстер, с оружием имел дело не часто. Больше в области фармакологии промышлял. Не смог зарядить пистолет в перчатках. А стирать свои отпечатки не рискнул, побоялся, что уничтожит те отпечатки, которые принимал за ваши. При этом провалился бы весь его план. Он долго обхаживал вас, Лилиана Владимировна, но, видимо, не слишком успешно. После того как вы на несколько месяцев исчезли из поля его зрения, он решил приударить за более легкой добычей. Елена Леонидовна – женщина в возрасте, к тому же не избалованная вниманием мужчин… Они довольно быстро нашли общий язык, и Сомов несколько месяцев жил за счет своей любовницы. Потом Максим Владимирович аннулировал кредитные карты вашей золовки, и Артур Евгеньевич опять остался на мели.
– Но как к нему в руки попал мой пистолет? Елена дала?
– Нет. Елена Леонидовна несколько своеобразная, но достаточно порядочная женщина. Пистолет хранился у нее, она боялась оружия и ни разу сама не прикасалась к нему. Даже из ваших рук она вытянула оружие, спрятав ладонь в рукав блузки. Она не думала об отпечатках, просто боялась запачкать руки. Ее брат, Константин Леонидович, был человеком совсем других моральных устоев. Случайно узнав от сестры о пистолете, он сообразил, какая улика попала к нему в руки.
– Улика чего? Я же никого из этого оружия не убила, даже не ранила?
– В этом и была проблема. Нужно было убить, причем именно из этого пистолета. В сообщники себе Образцов наметил Артура. Они познакомились у сестры. Елена Леонидовна попросила брата взять своего друга на работу. Присмотревшись к парню, Константин не обнаружил у того особого желания зарабатывать на жизнь трудом, но разглядел в нем качества, подходящие для выполнения задуманного. Вы сами прекрасно знаете характер своего бывшего мужа: при огромной амбициозности, жестокости и непорядочности он всегда пасовал там, где требовались решительные действия. Присмотревшись к партнеру, Константин доверился тому и изложил свой план. В сущности, он рассказал Артуру сценарий своего будущего убийства. Правда, в представлении Образцова все выглядело несколько иначе: после того как при помощи Дарьи Ветровой деньги перетекали на личные счета Константина Леонидовича, Артур должен был убить из вашего пистолета Максима Владимировича Воронова, обставив все так, словно между вами произошла ссора. Из-за перевода средств, например. Тогда устранение Воронова никто не смог бы приписать Образцову, жена оказывалась в тюрьме, и можно было тратить средства по своему усмотрению. Константин Леонидович обещал Артуру приличное вознаграждение, к тому же он рассчитывал, что и его «возлюбленной» перепадет немалый кусок от этих денег. Поэтому Сомов с энтузиазмом взялся помогать Константину. Единственным не слишком привлекательным звеном во всем этом деле он считал убийство Воронова. Криминальный мир опасен, его законы жестоки, и следствие там намного короче милицейского. Если кто-то заподозрил бы причастность Сомова к устранению Максима, тем самым подписал бы ему смертный приговор. От смерти вашего брата пострадало бы так много серьезных людей, что в бытовую ссору с сестрой никто просто не поверил бы. На следующий день после операции в банке Артур, как и было оговорено, приехал на дачу начальника охраны Крутова. Там он застал связанного Константина. Что произошло в тот день, Сомов нам достоверно рассказать не смог. А Крутова мы до сих пор не обнаружили,
