оригинальные идеи.
— Я думаю, нам предстоит несколько интересных встреч со всякими интересными людьми.
Девушка прислонилась головой к плечу Эрика.
— Возможно.
Вся правда состояла в том, что от них теперь уже ничего не зависело. Стены каморки были сложены из сплошного бетона. Единственную дверь сделали из толстого куска стали, с одним только маленьким плексигласовым окошечком, похожим на иллюминатор. И насколько успел понять Эрик, подъезжая, вся территория комплекса была обнесена хорошо охраняемой изгородью, с колючей проволокой, да еще и под током.
Дыхание Куинн сделалось ровнее и глубже. Эрик чуть подвинул голову, чтобы видеть ее лицо. Глаза у нее наконец закрылись. Вот и хорошо. По крайней мере бедняжка хоть ненадолго забудет ощущение нависающего над ними грозного рока. А вот самому Эрику спать совсем не хотелось.
Внезапно в голову Твену пришла очень странная мысль. А вдруг ему уже никогда не суждено заснуть? За свои двадцать шесть лет он никогда всерьез не задумывался о том, что может умереть. Время тянулось перед ним, словно дорога — вперед и вперед, и ни разу еще за поворотом не мелькало конца пути.
Часы у Эрика забрали, поэтому он не знал, сколько они сидели вот так — но достаточно долго, чтобы он успел впасть в глубокую задумчивость, почти транс, вперив неподвижный взгляд в пустую белую стену. Когда послышалось какое-то электрическое гудение, он в первый миг растерялся, но, едва дверь приоткрылась, бережно отодвинул Куинн и вскочил на ноги.
— Что такое? — услышал он за спиной сонный голос девушки. — Эрик…
Мужчине, который вошел в их темницу, было, вероятно, уже за шестьдесят, однако широкие плечи и тонкая талия не давали утверждать этого наверняка. Эрик услышал, как тихо скрипнула койка — это Куинн, в свою очередь, поднялась на ноги. Девушка встала бок о бок со своим спутником, вложила руку в его ладонь и сжала ее — сильно, почти до боли.
— Все хорошо, — успокаивающе проговорил Эрик. — Это не он.
Хватка ее ослабла.
— Генерал Прайс?
— Отставной генерал, — ответил вошедший, прикрывая за собой дверь. — Вы продолжаете меня изумлять, мисс Барри. Из вас вышел потрясающий противник. — Он кивнул в сторону Эрика. — Но теперь мне бы хотелось переговорить с вашим другом наедине. Не возражаете, если мы на минуточку вас покинем?
Она промолчала.
— С вашего разрешения, я бы предпочел остаться здесь, — возразил Эрик.
— Возможно, нам обоим будет легче, если вы выслушаете то, что я хочу вам сказать, тет-а-тет.
— Нет, спасибо.
Прайс пожал плечами.
— Как вы уже, я уверен, прекрасно знаете, вы были важным членом нашей группы, Эрик. Мы не хотим вас терять.
— СОИ?
— Боюсь, что да, сынок. По вполне очевидным причинам проект не предается гласности. Но думаю, вы и сами согласитесь, что по большому счету это самое важное военное достижение со времен…
— Атомной бомбы?
Прайс улыбнулся.
— Я собирался сказать — с того момента, как придумали лук и стрелы.
— Я отказываюсь создавать оружие.
— Похоже, пришла вам пора расстаться с былыми предрассудками. Вы не хуже меня знаете, что уже недолго осталось до того времени, как американские побережья окажутся в радиусе действия ракет, установленных на территории стран «третьего мира». И система, над созданием которой мы работаем, сумеет нейтрализовать эту угрозу.
— Избавьте меня от лекций, генерал. Ведь это я разрабатывал теорию, на которой базируется ваша новая игрушка. Уж кому, как не мне, знать, на что она способна.
— Смышленый парнишка. Ну разумеется, вы правы. — Прайс прислонился к стене и на несколько секунд словно бы задумался. — Вы ведь, думаю, достаточно имели дело с военными, чтобы понять — большинству из них не хватает… гм-гм… ну, скажем, определенной творческой искорки…
— Сборище динозавров-садистов, — пробормотал Эрик.
— Возможно, звучит слегка грубо, но не то чтобы в корне неверно. Наши пэры словно бы застряли в прошлом. Им только и подавай броню потолще да калибр побольше, а уж мы-то с вами знаем, что и то и другое устарело раньше, чем успело попасть на конвейер для сборки. Будущее за скоростью и точностью. И наша — ваша — система — воплощение этих принципов. Честно говоря, мы и так уже опережаем изначальный график, но если бы могли заполучить вас в полное свое распоряжение, то, думаю, продвигались бы более быстрыми темпами.
В обычных обстоятельствах Эрик велел бы ему катиться куда подальше, а то и прибавил бы еще пару ласковых — как ответил бы любому мерзавцу в форме, которому хватило бы наглости показаться у него на пороге. Но сейчас обстоятельства явно выходили за рамки обычного.
— Я согласен работать на вас при одном условии. Куинн получает полную свободу.
На лице Прайса отразилось чуть наигранное сожаление.
— Боюсь, что предложение распространяется только на вас и что никакой торг в нем неуместен. Видите ли… хотя с вами нам было бы удобнее и выгоднее, но мы и без вас вполне можем обойтись.
— Марин.
Снова эта ироничная улыбка.
— Ну что я могу сказать? Только повторить — вы меня изумляете.
— Без Куинн никакой сделки не выйдет.
Прайс открыл было рот, но Куинн перебила:
— Эрик, постой! Подумай хорошенько. Если ты…
— Нет, — отозвался он. — Думать тут не о чем.
Она схватила его за плечи и развернула лицом к себе.
— Эрик, он предлагает тебе способ выбраться из всей этой истории живым и невредимым.
— Ничего подобного. Он предлагает мне временное рабство, а потом безболезненную казнь. — Он повернулся к Прайсу: — Разве не так, генерал?
Прайс еле заметно кивнул.
— По мне, честной сделкой это не назовешь, — продолжал Эрик. — Я в такие игры не играю.
— Крайне жаль это слышать. Но я уважаю вашу верность и мужество.
Слова генерала окончательно вывели Куинн из себя.
— Да что вы вообще знаете о верности и мужестве?
Эрик схватил ее за руку, но она вырвалась и подскочила к Прайсу, глядя ему в глаза с такой гневной страстью, что тот попятился.
— Вы помогаете ему! Ведь правда? Правда? Вы поставляете ему женщин, чтобы он мог замучить их до смерти, а потом строить вам ваши идиотские машины.
— Куинн, — предостерег Эрик.
Но девушка проигнорировала его.
— Вы видели хоть одну из его жертв, генерал?
Она ткнула Прайса в грудь. Эрик рванулся было вперед, но генерал не шелохнулся.
— Нет, не видели! Да? Просто читали об этом в докладах и отдавали приказы. Вам не хватало мужества самому смотреть на то, что вы натворили.
— Думаете, мне это нравилось? — спросил Прайс, глядя на девушку, которая кружила вокруг него, точно разъяренная кошка. — Что я этому потворствовал? Позвольте заверить, ничего подобного! Но я не могу позволить себе такой роскоши, как высокоморальный гнев. На моем попечении жизни двухсот пятидесяти миллионов человек.
— Ну еще прибавьте, что, мол, всего лишь выполняли приказ.
