Как только я приехал, меня проводили в кабинет Дилана, и это было еще одно доказательство, что у него есть что-то, как он надеется, против меня. В его манере было бы заставить меня помаяться в приемной, но на сей раз он не смог соблюсти этот ритуал.
В кабинете Дилана сидел лейтенант Ник Сабонис, ведущий следователь в деле Оскара. Если он и разделял ликование Дилана по поводу его предстоящего высказывания, то неплохо скрывал свои чувства. Ник был правильным полицейским, чья карьера приближалась к дню, когда его главным интересом будет то, какие снасти лучше покупать для рыбной ловли. Он не собирался вникать в хитросплетения доводов обеих сторон, а просто хотел посадить всех плохих парней в тюрьму и заняться очередным делом.
– Спасибо, что так быстро приехал, Энди, – сказал Дилан. – По делу твоего клиента найдены новые улики.
Я ждал, пока он продолжит; просить его поторопиться означало позволить ему торжествовать, а это не входило в мои планы.
– Нам позвонил Уоллес Ферро, менеджер супермаркета «Пищевая ярмарка» в Риверсайде. Оказывается, у них есть запись, что Гарсия был в их магазине как раз в то время, когда, по словам следователя, было совершено убийство.
Я был доволен, но озадачен.
– Я спрашивал его об этих записях.
Дилан кивнул, торжествующе усмехаясь.
– С его слов, вы не очень-то настаивали. Это запись с камеры, установленной над банкоматом. Там другая система, эти записи не стираются месяцами. По какой-то причине он решил, что нас эта информация заинтересует больше, чем вас.
Меня это не задело. Неважно, какого мнения придерживается Уолли, менеджер бакалейного отдела, о моих методах расследования. Главное, что мой клиент вскоре выйдет на свободу и дело закроют. И я с чистой совестью смогу вернуться к спасению гватемальских выдр.
– Оскар знает об этом? – спросил я.
– Знает. Он уже освобожден и дал согласие добровольно ответить на ряд вопросов.
У меня в голове зазвенел сигнал тревоги.
– Какого рода вопросы? Почему мне об этом не сообщили?
– Не беспокойся, Энди, Оскар отказался от своего права на адвокатское сопровождение, – он улыбнулся, – особенно твое.
– Что, черт возьми, здесь происходит, Дилан? О чем ты собираешься спрашивать Оскара?
Мои дурные предчувствия усилились, когда Ник, не говоря ни слова, вышел из кабинета. Я считал, что даже если он окажется в одной команде с Диланом, то не опустится до участия в этой комедии положений.
Дилан, кажется, даже не заметил его ухода. Он смаковал момент.
– По этому делу арестован другой подозреваемый, Энди. И мы думаем, что Оскар располагает информацией в связи с этим арестом.
– И кого же вы арестовали? – спросил я, понимая, что именно ради этого Дилан и вызвал меня сюда, и так же ясно понимая, что буду в бешенстве, услышав ответ.
– Мне очень жаль, что именно я вынужден сообщить тебе об этом, – солгал он, глядя мне в глаза, – но по обвинению в убийстве Алекса Дорси арестована Лори Коллинз.
Когда я приехал в тюрьму, все подходы к воротам были запружены прессой. Пока обвиняемым был Оскар Гарсия, СМИ особо не волновались. Теперь же, когда обвинялась Лори Коллинз, бывший полицейский и заклятый враг нераскрытых преступлений, это был в любом случае материал для первой полосы.
Я протолкался сквозь толпу репортеров и операторов, раздавая комментарии по пути. Обычно я не люблю разговаривать с прессой, пока у меня на руках нет фактов, поэтому рассказал только то, что, как я точно знал, было правдой.
– Какова ваша реакция на этот арест? – спрашивали меня.
– Это полный идиотизм, – отвечал я.
– Вы собираетесь выступить защитником мисс Коллинз?
– Факты будут ее защитой, – сказал я. – А я просто прослежу, чтобы эти факты стали всем известны.
Я вошел в тюрьму и попросил встречи с Лори. Парень за конторкой ответил, что с ней «беседуют». Я знал: у нее хватит ума не отвечать ни на какие вопросы без моего присутствия, но мне не нравилось, что она была одна. Подождав пять минут, я объявил ему о своем намерении выйти и сообщить прессе, что мне отказано в доступе к моему клиенту.
По счастливому совпадению, именно в этот момент он получил телепатическое сообщение, в котором говорилось: «общение» только что закончено.
Меня препроводили в приемную, где я прождал еще пять минут; наконец привели Лори. Ее руки были скованы наручниками спереди, и на ней уже была тюремная одежда. Я ожидал увидеть страх в ее глазах, но его там не было. Там была ярость. И это было хорошо, потому что страха у меня хватало на нас двоих.
– Энди, что здесь, черт возьми, происходит?
– Не знаю, – сказал я. – Я еще ни у кого не требовал информации по этому поводу. Хотел сначала с тобой поговорить.
– Меня обвиняют в убийстве Дорси, – сказала она с абсолютным неверием в голосе.
Я кивнул.
– Расскажи мне, что случилось. Не пропуская ни одной детали.
Она села, неудобно устроив скованные руки на столе перед собой. Эти наручники были для меня таким плевком в душу, что хотелось перекусить их зубами.
– Мне особенно нечего рассказывать, – сказала она. – Я поехала на стадион, как ты и сказал. Это заняло некоторое время, но наконец я что-то заметила в кустах. Я раздвинула ветки и осмотрела находки, но ни к чему не прикасалась. Там была одежда со следами крови. Затем я увидела рукоять большого ножа, который кто-то как будто пытался закрыть ветками.
– И что ты сделала?
– Ничего. Через десять секунд я увидела полицию, офицеры, кажется, бежали отовсюду. Их было что-то около семи или восьми, с пистолетами, готовыми к стрельбе. Они зачитали мне мои права и привезли меня сюда.
– Как ты думаешь, они следили за тобой или сидели в засаде?
Она покачала головой.
– Не знаю. Может, и то и другое. Их было много. – Она снова покачала головой, на сей раз куда более печально. – Наверное, это судьба. Я тренировала двух или трех из них.
Я помолчал с минуту, стараясь уложить это в голове. Ничего не складывалось.
– Энди, почему ты послал меня туда?
Это не было обвинением, просто она хотела знать.
– У меня была информация, что одежда убийцы может там находиться. Я решил, что если она там, то Оскар будет тут же освобожден. Ясно, что тебя тоже немедленно освободят.
Лори произнесла это тихо, и я впервые услышал, что страх взял верх над яростью:
– Энди, это была моя одежда.
Не может быть. Она не могла сказать то, что я услышал.
– Что?!
– Одежда со следами крови… это моя одежда. Я не знаю, где они ее взяли… Я даже не замечала, что она исчезла из моего гардероба.
Я почувствовал панику, когда понял. Это самое худшее, что только могло произойти. Мы оказались перед ситуацией, которая была совершенно необъяснима, но безусловно четко спланирована и безошибочно исполнена.
– Лори, мы вызволим тебя.
– А где я буду находиться, пока мы будем меня вызволять? – спросила она.
