– Я бы сама хотела это знать, – улыбнулась она еще более печально. – Но если вы проследите путь денег, найдете Алекса. Деньги – одна из тех вещей, которые им движут.
– А что еще им движет? – спросил я.
– Власть и месть. Если ему удается властвовать над теми, кого он ненавидит и кому хочет отомстить, это для него триумф. Подозреваю, именно это сейчас и испытывает на себе ваша клиентка.
– Могу ли я задать вам вопрос, что движет
– Что вы имеете в виду? – смутилась она.
– Почему вы позвонили мне?
Она помолчала с минуту, раздумывая над этим.
– В течение многих лет я дарила Алексу любовь и понимание, но видно было, что это не имеет для него никакого значения. Он уничтожал людей, а я стояла рядом и наблюдала, а потом сама стала одной из тех, кого он уничтожает. Мне стало стыдно за себя. Если я могу быть вам полезна хоть чем-нибудь, я сделаю все возможное.
В ее голосе была удивительная жесткость и решимость. Это была тактичная, деликатная и ранимая женщина, но я бы без колебаний пошел с ней в разведку, если бы началась война.
Селия снабдила меня всеми финансовыми документами, какие только смогла найти, чтобы я мог взять след и проследить путь денег Дорси. Это было дело как раз для величайшего знатока финансовых ходов и выходов – Сэма Уиллиса.
Сэм удивился, когда я приехал в офис, и выразил сочувствие по поводу Лори. Он решил, что я заехал узнать, как идут дела с кузеном Фредом. Они довольно неплохо спелись, и я скоро стану даже еще богаче, чем сейчас. Что ж, недурно.
– Мне нужна твоя помощь, – сказал я. – Надо найти одного человека. Или, по крайней мере, его деньги.
Он немедленно меня понял и выказал готовность работать.
– Кого?
– Алекса Дорси, – сказал я.
– Убитого полицейского? Вернее, якобы убитого?
– Именно его. – Я вручил Сэму финансовые документы, которые дала мне Селия, и он несколько минут просматривал их.
Выражение его лица было таким же, как у хирурга-ортопеда, который изучает результаты компьютерной томографии мозга, апеллируя к своему многолетнему опыту, дабы разобраться в том, что для меня является китайской грамотой.
– И этот тип был полицейским? – спросил он.
– Да, – кивнул я.
– Это довольно мудреная фигня.
Он позвал Барри Лейтера из другого кабинета, и они оба принялись напряженно изучать документы. Примерно каждые двадцать секунд Барри восклицал: «Ого!» или «Ни хрена себе!»
Я был рад, что внес свежую струю и доставил им обоим столько удовольствия, но все же не выдержал.
– Если известно, что он забрал свои деньги, вы сможете обнаружить, куда они направились? – спросил я.
– В значительной степени, – сказал Сэм. – Мы можем рассказать тебе о них довольно много, но, боюсь, точно определить город не удастся.
– Почему?
Он пожал плечами.
– Городов полно, однако всякий город одинаков – там кино и магазины, запах пива и бензина. И, смотря в лицо прохожим, я понимаю: похоже, мне давно пора вернуться, пора вернуться домой.
Да, видимо, я в крайне отчаянном положении, раз торчу здесь и готов положиться на человека, страдающего маниакальным пристрастием к разговору словами из песен. Ладно, попытаюсь просто не обращать на это внимания.
– Сколько времени тебе понадобится, чтобы вычислить его? – спросил я.
– А я вообще не собираюсь этим заниматься. Я в отпуске с завтрашнего дня. Барри обо всем позаботится.
– Ты справишься с этим? – повернулся я к Барри.
– Конечно, мистер Карпентер, – улыбнулся он. – Без проблем. Начну искать сегодня же ночью, с моего домашнего компьютера. Думаю, к завтрашнему дню закончу.
Видя, что я сомневаюсь, Сэм заверил, что для Барри это действительно не составит никакого труда. К тому же он позвонит, дабы удостовериться, что все идет гладко.
– Куда же ты едешь? – спросил я.
– В Пуэрто-Рико улетаю. Немного поиграю… позагораю…
– На самолете ты улетаешь? Когда вернешься, не представляешь? – не мог я удержаться.
Сэм засиял и промурлыкал:
– Ну что же, детка, до свиданья, я ненавижу расставанья…
Снова наблюдать, как Пит Стэнтон набивает свою пасть дорогущей жратвой за мой счет, было выше моих сил, и я предложил встретиться в «Тако Белл».[4] Пит назвал меня скупердяем и сукиным сыном, но у него была генетическая предрасположенность к поеданию кукурузных лепешек, начиненных поджаренными бобами, а я вдобавок пообещал самый большой стакан пепси, так что он, в конце концов, согласился.
Мы встретились в шесть вечера, и к 18.02 я закончил излагать ему новости о развитии дела. Он сказал, что Сабонис всерьез воспринял сообщение Лори о телефонном звонке и что расследование о местонахождении Дорси, а также и о возможной ошибке в идентификации личности сожженного продолжается.
– Сколько лейтенантов служит в департаменте? – спросил я.
– А что, ты решил сделать карьеру в полиции? Тогда тебе придется начать со звания пониже.
– Ну же, Пит, сколько их?
Он подумал с минуту.
– Включая меня… шесть.
– Два года назад, когда было расследование по делу Дорси, это были те же самые лейтенанты?
Он задумался, на этот раз надолго.
– Ну, тогда Дорси сам был лейтенантом. А что до остальных… Почти тот же состав. Нет, думаю, тогда их было пять. Макрейнольдс точно был произведен в лейтенанты немного позже. А теперь, может, скажешь мне, зачем тебе это?
Я кивнул.
– Я получил информацию, что Дорси работал в паре с другим лейтенантом. И они занимались не защитой граждан и восстановлением справедливости. Есть идеи, кто мог быть этот второй?
– Нет, – ответил он чуть поспешно, словно отводя от себя подозрение. – Я был не в его команде.
– А как насчет Сабониса? – спросил я.
Он решительно замотал головой.
– Ник? Нет, это совершенно невозможно. Ник же святее папы римского. Гораздо больше шансов, что это мог быть я.
Получив нужную мне информацию, я перевел разговор на другую тему.
– Тело Дорси идентифицировали на основе анализа ДНК. Откуда у полиции были его образцы?
– Что ты имеешь в виду? – спросил он.
– Ну, у меня в аптечке нет пузырьков с образцами ДНК. Откуда у них образец ДНК Дорси?
– Каждый полицейский сдает анализ крови при вступлении в полицию, – сказал он.
– Где хранятся эти образцы? – спросил я.
Пит пожал плечами.
