трогает, чтобы было как на картинке в журнале «Наша вилла»? Ну, думаю, сейчас я тебе эти подушки разложу! Чтобы они лежали ровно, я бы даже сказала, чертовски ровно. Хотя всё было и так ровно, куда уж ровнее? Я лично не видела никаких огрехов. Я разложила подушки в шахматном порядке и думала, что на этом всё. Теперь я могу идти досыпать и пить кофе?
Но фру Свантессон была так расстроена, так подавлена и больна, что я должна была немедленно приниматься за уборку заново! Снова драить весь дом! Неслабо, она получила две уборки по цене одной. Ну, думаю, так умри же, Свантессон!
Я стала опять пылесосить, но это было только начало страданий. Худшее ждало меня впереди. Так как я проявила беспомощность и отсутствие креативности, мне назначили в наставники опытную женщину. Её звали Мария. Страшнейшая индуска, похожа на ведьму, только ожерелья из дохлых скорпионов не хватает. Она работает в сфере уборки уже тридцать шесть лет и по этой части превзошла всех остальных чёрных рабов. Чёрная как смоль, длинные спутанные волосы, огромные зубы, торчащие вперёд, совершенно плоская фигура. Ну, точно скелет, обтянутый кожей. Дикие огромные глаза безумно вращались: кровавые белки и чёрные зрачки без всякого выражения. Я не на шутку струхнула. Эта Мария, поди ж ты, небось и людей живьём ест? Не уборщица, а шаман вуду. Она стала учить меня, как и что делать. Её шведский я не понимала. Она бегала вокруг меня, орала, хохотала, махала руками, хватала меня за лицо, тянула за одежду, била палкой от швабры и больше всего напоминала химеру собора Парижской богоматери. Как будто некая нечистая сила вилась над моей головой, иногда падая на меня сверху и деря за волосы. Как в мультике про Маугли, когда его украли бандерлоги. Помните, как обезьяны тащили бедного мальчишку во все стороны?
Я ненавижу, когда со мной общаются по-цыгански, когда устраивают истерику и под шумок пытаются обмануть. Я представляла себя стеной, о которую разбиваются волны. Мария использовала все наглядные методы объяснения, которые знала. Мне казалось, что если это существо ещё раз дотронется своей костлявой лапой до моего лица, я дам ей пощёчину и уйду, и пусть меня уволят. Вдруг она в мгновение ока выскочила на лестницу, просунула худое лицо между перил, коленями обхватила две соседние палки, высунула длинный красный язык и стала показывать, как будто облизывает перила. При этом она визжала, то привставая, то приседая на полусогнутых ногах. Так она объясняла мне, что лестницу нужно мыть очень тщательно, как будто вылизываешь её языком. Я отвернулась и ушла в кухню, села на стул, сжала голову руками и ждала. Когда-нибудь ведь ей надоест?
Мария подскочила, схватила меня за волосы и развернула к себе, что-то стала горячо говорить, хохотать и выть. Я оттолкнула её, она пошатнулась, но не упала. Тогда я открыла дверь и вытолкала наставницу наружу, после чего дверь заперла на замок. Мария какое-то время побегала перед окнами, попыталась влезть в форточку, я выбросила ей её сумку и куртку. Она ещё поорала и пропала. Всё это время Свантессоны находились на втором этаже, но никто не спустился проверить, что у нас за шум. Может быть, испугались, что ведьма-Мария меня убивает?
Как ни странно, мне никто ничего впоследствии не сказал по этому поводу. Я тогда закончила уборку и ушла домой, ненавидя весь мир и желая всем скорой и мучительной смерти. Фру Свантессон позвонила начальнице и поблагодарила. На этот раз в её доме было убрано значительно лучше. Она не сказала, что мы дрались с Марией.
Ноябрь 2005 года
Няня, рождённая ползать
Моя подруга работала няней в шведской семье, где подрастали две девочки: пяти и восьми лет. Семья очень интеллигентная. И муж, и жена люди искусства. Девочки занимались всем, чем можно: и пели, и танцевали, и рисовали, и ездили на пони. Отношения были хорошими, в семье не ссорились, няню работой не перегружали, никто её не обижал. Относились по-человечески, нормально платили, по мелочам не придирались.
Мама с папой не ходили на работу. В смысле не ездили каждый день в офис, где нужно сидеть с восьми до пяти. Потому что мама была художником, а папа композитором. Оба вставали, когда хотели. Супруги спали в разных комнатах, потому что имели обыкновение засиживаться допоздна и ложиться в разное время суток, в зависимости от вдохновения. Утром оба долго слонялись по дому в халатах, а потом мама поднималась на верхний этаж в свою студию, а папа спускался в подвал в свою.
Дочери были полностью предоставлены заботам няни. Няня отводила их в школу, забирала из школы, возила на конюшню, на танцы, на детские спектакли. Все были ею очень довольны. Она тоже была довольна, потому что девочки оказались умненькими и с ними было интересно работать. Ужинали всегда все вместе. Родители девочек с удовольствием разговаривали с няней об искусстве и классической литературе. Няня, как всякая девушка, когда-то обучавшаяся в русской школе, отлично разбиралась в разных там литературных стилях, могла поддержать разговор о Толстом и Достоевском, по памяти цитировала стихи поэтов Серебряного века. Её обязательно брали с собой в театр, в оперу, на балет, на вернисаж. Моя подруга знала, что соседи завидовали этой семье: дескать, у детей такая культурная и образованная няня, с которой не стыдно показаться в обществе, которая так много знает. Ей это было даже лестно.
Мало приятного служить нянькой в семье богатых бездельников, если у тебя два высших образования. Чего уж скрывать, ничего весёлого в этом нет. Но тут был другой случай. Этой конкретной няне повезло попасть в семью к интеллигентным людям, которым требовалась именно гувернантка, а не служанка, которая будет выносить ночные горшки.
Однажды моя подруга нарисовала слона. У себя на родине она окончила художественное училище и любила иногда на досуге что-нибудь нарисовать. Это так хорошо сочеталось с общей творческой атмосферой дома. У неё в комнате висело и стояло несколько полотен. Вот она закончила работу над очередной картиной и показала младшей девочке. Та пересказала своей сестре. Потом моя подруга слышала, что из этого вышло. Старшая сестра говорит:
— Не может такого быть, ты врёшь. Няня рисовать не умеет.
— Не вру!
— Врёшь самым наглым образом! Не может няня рисовать, она же не училась! Няня ничего делать не умеет, поэтому она нам и прислуживает. Иначе она работала бы на нормальной работе, как все люди.
— Но я своими глазами видела слона!
— Не могла ты его видеть!
Разгорелся спор, потом драка, обе в слезах. Побежали к маме. Мама, мудрая женщина, строгая, но справедливая, воспитанная в лучших традициях, взращенная на классической музыке, говорит старшей:
— Не надо обвинять человека во вранье, толком не разобравшись, может быть, её саму обманули.
И младшей:
— А ты, деточка, не плачь. Ты не врёшь, я знаю, ты всегда говоришь правду. Мои дочери врать не умеют. Скорее всего, ты чего-то не поняла, перепутала. Или няня тебя обманула: показала чью-то картину, а сказала, что сама нарисовала. Няня не могла ничего нарисовать, у неё нет денег на краски и на занятия. И у неё нет таланта, поэтому она и работает служанкой, а не художником, как я. Понятно? Запомни раз и навсегда: няни рисовать не могут! Всё, и точка.
Проверять мама ничего не стала. Наверное, боялась, а вдруг няня действительно умеет рисовать. Вот это был бы номер! Вся её система мира покосилась бы и дала трещину. А представьте, что случилось бы, если б няня рисовала даже лучше её?
Декабрь 2005 года
Дети в бассейне
