крепости. Но такой металл есть: он просто один из видов мировой энергии, вылитый в форму противодействия. Это вытекает из общего закона бесконечных возможностей сил и их форм. Но, – пытливо размышляет герой, – тогда моя машина – пасть, в которой может исчезнуть вся вселенная в мгновение, принять в ней новый образ, который еще и еще раз я пропущу через спирали мотора. Я построю турбину с квадратным, кубическим возрастанием мощности, я спущу в жерло моей машины южный теплый океан и перекачаю его на полюсы. Пусть все цветет, во всем дрожит радость бесконечности, упоение своим всемогуществом».
Только так. Другие масштабы Платонова не привлекали.
В «Лунной бомбе» речь шла о принципиально новом транспортном орудии.
«Металлический шар, начиненный полезным грузом, укреплялся на диске, стационарно установленном на земле. Шар укреплялся на периферии диска; сам диск имел либо горизонтальное земной поверхности положение, либо наклонное, либо вертикальное – в зависимости от того, куда посылался снаряд: на земную станцию или на другую планету». Инженер Крейцкопф хотел запустить снаряд по такому пути, чтобы он описал кривую вокруг Луны и снова вернулся на землю. В «лунной бомбе» будут установлены все необходимые аппараты, автоматически запечатлевающие в межпланетном пространстве, близ Луны, температуру, силу тяготения, общее состояние среды, строение электромагнитной сферы; наконец, киноаппараты воспримут через особые микроскопы все, что несется мимо снаряда. Конечно, в конструкции всех этих аппаратов должно быть принято во внимание мчащееся состояние «лунной бомбы».
Проект инженера Крейцкопфа получает одобрение правительства, но при взрывных работах в котловане случайно погибают рабочие и инженер оказывается в тюрьме. Благодаря вмешательству Особой комиссии, давшей об инженере отзыв, как о человеке исключительного технического творческого дара и огромных познаний, Крейцкопф все-таки приступает к постройке своего необычайного снаряда. (Платонов явно читал романы А. А. Богданова, – Г.П.). Кстати, в свободное время инженер размышляет над страницами книг, и это не совсем обычные книги. «Он подкупил днем еще десятка полтора, заинтересовавшись лишь их названиями; это были: „Путешествие в смрадном газе“ Бурбара, „Голубые дороги“ Вогулова (один из героев Платонова, да и название близко к первому сборнику писателя, – Г.П.), „Зенитное время“ Шотта, „Антропоморфная революция“ Зага-Заггера, „Лунный огонь“ Феррента, „Антисексус“ Бергмана, „Всегда ли была и будет история и что она такое наконец в самом деле?“ – философия Горгонда, – и несколько других. Крейцкопфа поразил книжный мир. Он никогда не имел времени для чтения. И он мыл и промывал свой мозг, затесненный страданием, однообразным трудом и глухою тоскою. Он увидел совсем новых людей – мрачных, горячих, подвижных, ревущих страстью и восторгом, гибнущих в просторе мысли, торжествующих на квадратном метре в каменной нише в стене, ищущих праведную землю и находящих пустыню, бредущих по песку и набредающих на воду, уходящих в страны изуверов, меняющих тепло дома на ветер ночного пути».
Несомненно, Платонов описывал собственные чувства.
Правдами и неправдами инженер вырывает у правительства разрешение самому лететь в снаряде, запущенном в мировое пространство. Обрывки сообщений долетающих до Земли полны удивительных и странных слов. «Пучина электричества. Приборы расстроились… Солнце ревет, и малые кометы на лету визжат… Пустыня, мертвый минерал и платиновый сумрак… Луна имеет сотни скважин. Из скважин выходит редкий зеленый или голубой газ…» И наконец главное: «Луна подо мной. Моя „бомба“ снижается. Скважины Луны излучают газ. Я не слышу больше звездного хода. Скажите же, скажите всем, что люди очень ошибаются. Мир не совпадает с их знанием».
Подобные мысли прослеживаются и в повести «Эфирный тракт», герой которой Фаддей Кириллович Попов вообще пересоздает теорию мира. «Знаменитый коллега, – пишет он своему бывшему учителю в Вену. – Помните, Вы сказали, что жизнь, в физиологическом смысле, наиболее общий признак всей прощупываемой наукой вселенной. Я, по молодости, попросил разъяснений. Вы охотно ответили: атом, как известно, колония электронов, а электрон есть не только физическая категория, но также и биологическая – электрон суть микроб, то есть живое тело, и пусть целая пучина отделяет его от такого животного, как человек; принципиально это одно и то же». Убежденный в своем открытии Фаддей Кириллович пришел в окружной исполком. «Мое дело просто и не нуждается в доказательствах, – сказал он председателю. – Моя просьба обоснована и убедительна и не может быть отвергнута. Пять лет назад в вашем округе производились большие изыскания на магнитную железную руду. Вам это известно. Она обнаружена на средней глубине двести метров. Руду с такой глубины добывать пока экономически не выгодно. Она поэтому оставлена в покое. Я приехал сюда произвести некоторые опыты. Мне не нужно ни сотрудников, ни денег. Я только ставлю вас в известность и прошу отвести мне двадцать десятин земли – можно и неудобной. Район я еще не выбрал – об этом после, когда я вернусь из поездки по округу. Далее – чтобы вы знали, что я приехал сюда не шутить. Я скажу вам: работы мои имеют целью, так сказать, подкормить руду – для того, чтобы она разжирела и сама выперла на дневную поверхность земли, где мы ее можем схватить голыми руками». – «Понял совершенно, – ответил председатель Фаддею Кирилловичу. – Держите руку, работайте – мы вам помощники».
Дело Фаддея Кирилловича Попова после его неожиданной смерти продолжает инженер-электрик Егор Кирпичников. Для начала его отправляют в Нижнеколымскую тундру – производителем работ по постройке вертикального тоннеля. «Термический вертикальный туннель был опытной работой советского правительства Якутии. В случае успеха работ предполагалось весь край Азиатского материка за Полярным кругом покрыть целой сетью таких туннелей, затем блокировать их энергию посредством единой электропередачи, и на конце электрического провода продвигать культуру, промышленность и население к Ледовитому океану. Но главная причина туннельных работ была в том, что в равнинах тундры были изысканы остатки неведомых великолепных стран и культур. Почва и подпочва тундр были не материнского, древнегеологического происхождения, а представляли собой наносы. Причем эти наносы покрыли погребальным покровом целую серию человеческих культур. А благодаря тому, что этот смертный покров над трупами таинственных цивилизаций представлял пленку вечной мерзлоты, погребенные люди и сооружения сохранились, как консервы в банке, – целыми, свежими и невредимыми. Уже то немногое, что случайно найдено учеными в провалах рельефа тундры, представляло неслыханный интерес и вечную ценность. Найдены были трупы четырех мужчин и двух женщин. У женщин сохранились розовые щеки и тонкий аромат легкой гигиеничной одежды. У одного мужчины в кармане найдена книга – маленькая, испещренная изящным шрифтом; ее предполагаемое содержание: изложение принципов личного бессмертия в свете точных наук; в книге описывались опыты по устранению смерти какого-то небольшого животного, срок жизни которого – четверо суток; сфера жизни этого животного (пища, атмосфера, тело и проч.) подвергалось беспрестанному воздействию целого комплекса электромагнитных волн; причем каждый вид волны был рассчитан на убийство отдельного рода губительных микробов в теле животного; так, держа жизнь подопытного животного в поле электромагнитной стерилизации, удалось добиться увеличения срока его жизни в сто раз».
Вместе с инженером-агрономом Матиссеном Егор Кирпичников строит универсальный приемник-резонатор, который улавливает и фиксирует электромагнитные волны всякой длины и всякого периода. «Мысль – оросить – воспринимается резонатором, – объясняет Матиссен. – Этой мысли соответствует строгая неповторимая система волн. Именно только волнами такой-то длины и таких-то периодов, какие эквивалентны мысли „оросить“, замыкаются те реле, которые управляют в исполнительных механизмах орошением. То есть там прямо замыкается ток и начинает действовать агрегат электромотор-насос. Поэтому через миг после мысли человека – оросить – под корнями капусты уже блестит вода. Такая высшая техника имеет цель освободить человека от мускульной работы. Достаточно будет подумать, что надо, чтобы звезда переменила путь».
Неожиданную смерть инженера-агронома объяснила заметка в газете.
«Ученый инженер и агроном Исаак Григорьевич Матиссен, что умер на днях, как то известно читателям, – было написано в газете, – изобрел такие мысли, что они сами по себе могли кидать метеоры на землю. Перед смертью, когда тело его было горячо, Исаак Григорьевич говорил мне, что он и не то еще будет делать. Американский корабль утонул тоже по его власти. А я, – писал селькор Петропавлушкин, – ему отсоветовал так отягощаться бедой. Но он насмеялся над здравым смыслом полунаучного человек (я имею степень помощника агронома по полеводству). И вот я уверился, что млечный Путь лопнул от мыслей Исаака Григорьевича. Смешно говорить, но он умер от такого усилия. У него жилы лопнули в голове и произошло кровоизлияние. Кроме Млечного Пути, Исаак Григорьевич навеки испортил одну звезду и совлек Солнце с Землею с их спокойного гладкого пути. От этого же, я так думаю, и какая-то планета отчего-то прилетела на Камчатские полуострова. Долой злые тайны и да здравствует сердечная наука!»
А Егор Кирпичников, думая о событиях, в которые был вовлечен, увидел во сне некую роскошную книгу, где на середине открытой страницы было написано: «Жизнь – порочный факт, каждое существо норовит сделать такое, чего никогда не было и не будет. Поэтому многие явления живой природы необъяснимы и не имеют подобия во вселенной. Так умирающий электрон, ища в эфире труп своей невесты, может стянуть к себе весь космос, сплотить его в камень чудовищного удельного веса, а сам погибнет в его каменном центре от отчаяния, масштаб которого подобен расстоянию от Земли до Млечного Пути. Пусть тогда догадается ученый о тайне небесного мертвого камня! Пусть родится мозг, могущий вместить чудовищную сложность и страшную порочную красоту вселенной!»
Природа таланта Андрея Платонова такова, что, читая его книги, невольно начинаешь сомневаться, говорит ли он все это всерьез или посмеивается? Впрочем, заключительная глава «Эфирного тракта» вовсе не воспринимается как шутка. В самом деле, почему бы и не выращивать руду посредством такого специального эфирного тракта? «Половину экспериментальной залы занимало блестящее тело, – так описывал некий экспонат в „Эфирном тракте“ корреспондент „Известий“. – По рассмотрении это оказалось железом. Форма железного тела – почти правильный куб. Непонятно, каким образом такое тело могло попасть в залу, так как существующие в ней окна и двери позволяют внести тело размером не больше половины указанных. Остается одно предположение – железо в залу ниоткуда не вносилось, а выращено в самой зале. Эта достоверность подтверждена журналом экспериментов, лежавшим на том же столе, где и рукопись. Рукою Г. М. Кирпичникова там записаны размеры подопытного тела: „Мягкое железо, размером… оптимальный вольтаж“. Дальнейших записей в журнале не имеется. Таким образом, в течение 2–3 часов железо в объеме увеличилось в 100 раз. Такова сила эфирного питания электронов… В зале стоял какой-то ровный и постоянный шум, – продолжал корреспондент. – Осветив залу, наш сотрудник обнаружил некое чудовище, сидящее на полу близ железной массы. Рядом с неизвестным существом лежали сложные части разрушенного прибора, как бы пережженные вольтовой дугой. Животное издавало ровный стон. Корреспондент его сфотографировал. Наибольшая высота животного – метр. Наибольшая ширина – около половины метра. Цвет его тела – красно-желтый. Общая форма – овал. Органов зрения и слуха – не обнаружено. Кверху поднята огромная пасть с черными зубами, длиною каждый по 3–4 сантиметра. Имеются четыре короткие (1/4 метра) мощные лапы с налившимися мускулами; в обхвате лапа имеет не менее полуметра; кончается лапа одним могущественным пальцем, в форме эластичного сверкающего копья. Животное стоит на толстом сильном хвосте, конец которого шевелится, сверкая тремя зубьями. Зубы в отверстой пасти имеют нарезку и вращаются в своих гнездах. Это странное и ужасное существо очень прочно сложено и производит впечатление живого куска металла. Шум в лаборатории производил гул этого гада: вероятно, животное голодно. Это несомненно, искусственно откормленный и выращенный Кирпичниковым электрон… В заключение редакция поздравляет страну с новой победой научного гения и радуется, что эта победа выпала на долю молодого советского инженера. Искусственное выращивание железа и вообще размножение вещества даст Советскому Союзу такие экономические и военные преимущества перед остальной, капиталистической частью мира, что если бы капитализм имел чувство эпохи и разум истории, он бы сдался социализму теперь же и без всяких условий. Но, к сожалению, империализм никогда не обладал такими ценными качествами».
«Платонов был мягок в общении, – вспоминал писатель Федот Сучков, – не любил никаких деклараций, говорил низким голосом, иногда от нахлынувшего чувства сминал слова, доносил не мысль, а эмоцию. Он жил небогато, ходил в одном и том же костюме и том же синеватом плаще, много писал и любил читать вслух».
