Афера с вином

— Два раза еще могут быть совпадением, но три — это уже закономерность, — сделал вывод Сэм. — Давайте-ка вы расскажете мне все об этом Ребуле, а я за это накормлю вас обедом.

Глава десятая

Сэм никогда не боялся экспериментов, если дело касалось гастрономии. Он был готов попробовать практически все, что ставили перед ним на стол: улиток, лягушачьи лапки, суп из акульих плавников, муравьев в шоколаде, испеченную в глине белку и прочую кулинарную экзотику. Не каждое блюдо ему нравилось, но интересно было всегда. Мужество оставляло его только в тех случаях, когда речь заходила о кишках, рубцах, желудках и прочей требухе. От одного только упоминания о них он брезгливо морщился. Это был классический пример того, как человек избегает новых ощущений только потому, что заранее уверен — они ему не понравятся. Всю свою жизнь до приезда в Бордо Сэм успешно уклонялся от блюд, приготовленных из внутренностей, но теперь ему предстояло заполнить этот пробел в своем гастрономическом образовании.

По настоянию Софи они опять отправились в ресторан Дельфины, и по дороге из отеля она объяснила почему. Был четверг, а по четвергам Оливьер всегда готовил свое коронное блюдо: rognons de veau, телячьи почки, припущенные в портвейне, а на гарнир к ним — картофельное пюре, такое нежное и воздушное, что таяло во рту. Софи уверяла, на свете нет ничего вкуснее, и уже начала расписывать Сэму прелести подливки, когда заметила его немного помрачневшее лицо. Она остановилась и заглянула ему в глаза:

— Ах, я и забыла! Американцы, кажется, не едят почек?

Под ее насмешливым взглядом Сэм глубоко вздохнул.

— В общем, да. У нас в принципе проблема с субпродуктами. Лично я их никогда даже не пробовал.

— С субпродуктами?

— Ну да, с внутренностями. Желудки, печень, легкие, поджелудочная железа…

— …и почки, — закончила Софи и посмотрела на него с жалостью. Как, скажите на милость, можно прожить целую жизнь, ни разу не попробовав почек? Указательным пальцем она строго постучала по его плечу. — Сделаем так: вы попробуете почки, и, если они вам не понравятся, я сама закажу вам стейк с жареной картошкой и заплачу за него. Договорились?

Они сели за столик, и Сэм уже потянулся за картой вин, но Софи опять выставила указательный палец и покачала им у него перед носом:

— Mais non,[21] Сэм! Как вы можете выбрать вино к блюду, которого ни разу не пробовали?

Он послушно отдал ей карту и молча наблюдал, как она медленно переворачивает страницы, сосредоточенно покусывая нижнюю губу. Интересно, она умеет готовить? И что она надевает, когда хлопочет на кухне? Взбивает омлет в шелковом шарфике? Готовит десерт в жемчугах? А кстати, производит ли «Гермес» кухонные фартуки? Его мысли прервала Дельфина, принесшая шампанское. Две женщины тут же углубились в какое-то тихое совещание, завершившееся кивками и улыбками.

— Воп,[22] — сказала Софии. — Для начала блины с икрой, потом почки с исключительным «Померолем» две тысячи второго года из Шато л'Эванжиль. Вас устраивает?

— Я никогда не спорю с красивыми женщинами, которые хорошо разбираются в почках.

Они чокнулись, после чего Софи рассказала Сэму все, что знала о «Групп Ребуль».

У англичан есть Брэнсон, объяснила она, у итальянцев — Берлускони, а у французов есть Франсис Ребуль, или Сису, как называют его друзья и преданные журналисты, с энтузиазмом освещающие его жизнь последние сорок лет. Ребуль — это не человек, это целый национальный институт, а некоторые уверяют, что и национальное достояние. Яркая личность, марсельский мальчишка, который сумел добиться успеха и в полной мере насладиться им. Вся его жизнь проходит на виду у публики, и его это нисколько не смущает. Более того, недоброжелатели утверждают, что Сису не в состоянии одеться утром, не выпустив пресс- релиза о цвете своего галстука и состоянии гардероба. Естественно, все журналисты его обожают и считают главным французским ньюсмейкером.

В бизнес-империю Ребуля, которую он создавал всю жизнь, входят строительные компании, региональные газеты и радиостанции, футбольная команда, очистные установки, транспортные предприятия, заводы по производству электроники и еще масса всего.

Софи замолчала, потому что им принесли блины.

— А вино? — поинтересовался Сэм. — У него есть пара виноградников?

— Не знаю. Во всяком случае, не у нас в Бордо. — Она отрезала кусочек блина, положила в рот и закрыла глаза от удовольствия. — Мм-м, как вкусно! Вы любите икру, Сэм?

— Кто ж ее не любит?

— Ну, есть такие чудаки, которые не едят рыбьи субпродукты.

Сэм поднял руки:

— Сдаюсь-сдаюсь. Я люблю рыбьи субпродукты. Давайте дальше о Ребуле.

Софи порылась в памяти, вспоминая все, что когда-то видела или слышала о миллиардере. Живет он в Марселе, чуть ли не во дворце. Его страсть, о которой он не устает говорить, — это Франция и все французское (кроме Парижа, который он, как всякий настоящий марселец, недолюбливает). Он даже налоги платит во Франции, чем чрезвычайно гордится, и каждый апрель устраивает специальную пресс- конференцию, на которой объявляет об очередном вкладе в национальную экономику. Он любит молодых и красивых женщин, и его фотографии в компании то одной, то другой часто появляются в глянцевых журналах, впрочем, девушек обычно именуют его племянницами. У него две яхты: одна в Сен-Тропе для лета, другая на Сейшелах для зимы. Ну и, разумеется, свой самолет.

— Все, больше я ничего не знаю, — развела руками Софи. — Если нужна еще информация, вам лучше поговорить с моей парикмахершей. Она влюблена в него и считает, что он должен стать президентом. — Она оглянулась и торжественно объявила: — А теперь закройте глаза, Сэм. Нам несут почки.

Сэм честно зажмурился, но почуял почки носом. Он пониже опустил голову и вдохнул густой, насыщенный аромат, более интенсивный, чем у мяса, богатый и соблазнительный. Открыв глаза, он обнаружил на своей тарелке небольшой вулкан из картофельного пюре с дымящейся в кратере подливой, а вокруг него — четыре пухлые, темно-коричневые почки, каждая размером с мячик для гольфа.

Софи положила ему на край тарелки капельку горчицы.

— Больше не надо, а то она заглушит вкус вина. Bon аррétit.[23]

Она откинулась на спинку стула и приготовилась смотреть, как Сэм будет пробовать почки.

Он пожевал. Потом проглотил. Немного подумал. И улыбнулся.

— Знаете, я всегда говорил, что в конце тяжелого дня нет ничего лучше, чем почки, приготовленные в портвейне. — Сэм поцеловал кончики пальцев. — Бесподобно!

Вкусная еда и прекрасное вино, как всегда, сделали свое дело, и к тому моменту, когда Сэм и Софи кусочками хлеба подбирали остатки соуса со своих тарелок, оба пребывали в самом оптимистичном настроении. След, ведущий к Ребулю, был, возможно, не слишком отчетливым, но по крайней мере им теперь было над чем работать.

— Итак, — подвел итоги Сэм, — нам известно, что у него куча денег, эксцентричные привычки и он обожает все французское. Интересуется ли он вином? Надо полагать да, раз у него есть свой caviste. Есть ли у него связи в Штатах? Коллекционирует ли он что-нибудь, кроме девушек и яхт? Мне бы хотелось разузнать о нем побольше.

— В таком случае, — откликнулась Софи, — вам надо познакомиться с моим кузеном. — Она кивнула и подняла бокал. — Да, с моим кузеном Филиппом. Он живет в Марселе и работает в газете «Прованс». Это большая региональная газета. Он журналист и должен знать о Ребуле все, а то, чего не знает, сможет узнать. Он вам понравится. Немного с приветом, но они там все такие. У них это называется