— Отлично. Хорошо. — В трубке послышался щелчок. Отключился Джордж, что ли? Но нет: — Еще один небольшой вопрос, Джона. Что ты делаешь накануне?
— Накануне чего?
— Накануне той субботы. В смысле, в пятницу. Семнадцатого.
— Буду в городе.
— И чем занят?
— Найду чем заняться.
— А то я думал, может, сразу и приедешь.
— Ты думал, — размеренно повторил Джона.
— Как скажешь, у тебя получится?
— Мы это не обсуждали.
— Я все понимаю, — сказал Джордж. — Но ты проверь свое расписание, а? Если б у тебя получилось, было бы удачно.
— На судно заранее не посадят.
— Я думал, имеет смысл ввести тебя в курс дела. Если вдруг какие вопросы возникнут, чтобы я ответил на них, пока я тут.
— Можешь дать мне все указания прямо сейчас.
— Я говорю: если появятся вопросы.
— Появятся, так утром и спрошу, — отрезал Джона. — Не вижу нужды приезжать с вечера, если…
— Ну тогда ладно. Если тебя все устраивает, меня тем более. Но если сможешь приехать с вечера, ты уж, пожалуйста, приезжай. А то думаешь, что все в доме знаешь, а как дойдет до дела, может, мне и некогда будет, надо то и се. Понимаешь? Или, может, я выйти хотел, поесть чего-нибудь.
— Это когда?
— В тот вечер. В пятницу вечером. Хотел сходить поесть перед отъездом.
Вообще-то Джона ездил в круиз по Карибскому морю с родителями и хорошо знал, что половину груза на этих роскошных лайнерах составляет еда — тематические ужины, сюрпризы с фламбе, шоколадный бар по ночам. Нет нужды заправляться перед путешествием.
— Собираешься поужинать со своей Луизой?
— У нас годовщина, — признался Джордж.
Ставшая уже привычной волна гнева и сочувствия накрыла Джону. Так устроен мир. Он сказал:
— Я подумаю.
Проснулся он поздно. Вик уже отправился на работу, недолго поспав, — накануне он дежурил, — ушли и Майк с Катлером на утреннюю пробежку. Джона пошарил на кухне — отыскалась начатая упаковка риса быстрого приготовления, соевый соус и кастрюлька. Можно изобразить усеченную версию традиционного японского завтрака. Когда он рылся под раковиной в поисках дуршлага, из туалета послышался грохот сливаемой воды.
— Кто там? — окликнул он.
— Это Майк? — спросил женский голос.
— Это Джона.
— Привет. — Из туалета вышла Дина, подружка Вика. — Не знала, что ты здесь.
— Перекантовываюсь пока.
Он думал, что придется объяснять причину, однако девушка не стала расспрашивать. Подвязала потуже халатик, легонько поцеловала Джону в щеку и сказала:
— Рада тебя видеть. Который час? Ей-богу, я только проснулась. Будешь кофе?
— И я не знал, что ты здесь, — сказал он.
Дина открыла кухонный шкафчик, скроила гримасу:
— Пусто. Прилетела ночным из Гонконга. В семь утра. Вик тоже не знает, что я уже тут. Приехала сюда прямиком из Кеннеди. Кофе совсем нету?
— Как долетела?
— Кое-как. Зато приплюсовала восемь тысяч миль, у меня их уже — не сосчитать. Могу свозить все семейство вместе с собакой на Луну и обратно. К тому же «Катай Пасифик» дарит подарки пассажирам бизнес-класса.
Дина Жирардо подхватила в 1990-е моду на ретро-пятидесятые: подпоясанные платья выгодно обрисовывали ее длинное и узкое тело, черно-белый контрастный макияж на личике сердечком смотрелся куда лучше трехсот миллионов современных оттенков. Волосы она удерживала заколками-невидимками, ногти на ногах красила в лиловый вампирский цвет.
— Пойдем-ка в «Старбакс». Ты как?
— Я за.
Полчаса ушло на макияж: девица укладывала челку, обводила глаза карандашом и тушью, придавала с помощью вишнево-красной помады пухлость губам.
— Вылитая Гвен Стефани, — похвалил Джона.
— Я-то имела в виду Джейн Мансфилд, — призналась она. — Но сойдет.
Они взяли зонтики. На выходе охранник, все еще подшофе, икнул и отдал им честь. Не прошли они и полквартала, как вслед им раздался затяжной свист. Дина польщенно улыбнулась.
За кофе она рассказывала о своей работе. Она ее терпеть не могла, но дело есть дело.
— Сама решаю, за что браться, — пояснила она. — И график свободный.
На выходе из кафе ветер рванул у Дины из рук зонтик, сломал две спицы. Джона держал свой купол над ней, пока она ждала такси, чтобы ехать в центр на праздничные закупки. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, Дина обхватила Джону за спину: столько времени потрачено на прическу, обидно, если волосы намокнут.
Подъехало такси, Джона распахнул перед Диной дверцу.
— Бери, — сказал он и протянул ей свой зонт.
— Да ты что?
— Леди! — рыкнул водитель. — Вы мне сиденье намочите.
— Ты просто лапочка, — сказала она Джоне и мазнула его по щеке губами, оставив яркий помадный след.
Он поднял воротник и побежал назад в общежитие. Целые сутки не выходил, а стоило высунуться — промок до костей. Добежал, разделся, развесил мокрые вещи в ванной.
31
Он думал, что последняя неделя практики — это и сожаление о детях, к которым успел привязаться, но о которых ничего не узнает больше, и облегчение: наконец-то заканчивается семестр. Пожалуй, немножко и гордости: оглянуться и припомнить, сколько всего узнал за эти месяцы.
Чего он не ожидал, так это вызова в одиннадцать утра к божеству, которого никогда не видел воочию. Не ожидал, что его сопроводят в кабинет доктора Сулеймани и мрачно велят сесть. Не ожидал, что будет извиваться, точно ему тарантула засунули в задний проход. Не ожидал, что придется защищаться от подобных обвинений.
