Он зашептал:
— Ага… И что происходит?
Она попыталась вспомнить маму, призвать на помощь ее образ, но не получилось.
— Камень тонет, — пролепетала.
— Правильно, — его голос был тих и страшен. — Он тонет. Тонет!.. А до этого?..
— Круги на воде расходятся, — в отчаянии выпалила она.
Он вдруг стремительно вскочил, как павиан, закричал так громко и неистово, как будто его выбрали главным самцом планеты:
— Молодец! Умница!
Он подхватил девушку на руки, подбрасывал на радостях, словно куклу, а потом перенес в спальню, и наслаждался ею, и наслаждал ее в ответ. Много было криков любви, и столь же яростно стучали в потолок.
Потом они доедали холодное мясо, и он лыбился, глядя на Настеньку. Она глотнула воды и отважилась.
— А в чем смысл? — спросила.
Иван ждал этого вопроса. Он вообще долго ждал, пока его женщина научится отыскивать смысл.
— А смысл в том, что его нет! — ответил он и сам ужаснулся своему ответу.
Она засмеялась заливисто, прикрывая рот ладошкой, всем своим существом показывая, что шутку оценила.
— Не смейся, — попросил он. — Не смешно же… Я кинул в воду пятый камень, и, в отличие от других, он кругов не запустил.
— И? — Она хрустнула огурцом.
— Любой камень при попадании в воду всегда запускает вокруг себя круги. Причем это идеальные окружности. Понимаешь?
— Да, мы это в школе по физике проходили. Это просто.
— Так вот этот… Ну, камень… Этот кругов не запустил!
— Не может быть! — Настенька вдруг осознала, чем сегодня мучился Иван. — А что же?
Он долго смотрел на нее, прежде чем ответить. Будто прикидывал, выдержит ли она услышанное.
— Он не только не пустил круги вокруг себя, но… — Иван сглотнул так громко, как будто ему самому в нутро обвалился булыжник. — От него не было кругов… Он эти круги, эти волновые окружности… Он к себе их привлек!.. — Иван затих, будто переваривал сформулированное. — Словно кинопленку задом наперед прокрутили!
Настенька сморщила лобик.
— В смысле, — пыталась сделать девушка вывод. — Он круги к себе притянул?
— Именно.
Иван взял из ее руки огурец и откусил.
— И что же? — размышляла девушка. — Что из этого возможно заключить?
— Это не просто камень!
— Волшебный?
— Это и не камень вовсе!
— Господи! — Она прижала ладошки к груди. — Что же это?
В природе началось утреннее просветление. Иван посмотрел в сторону ожидаемого солнца, а потом ответил Настеньке со смыслом:
— Антиматерия это. Дед мне про нее рассказывал. Вот что! И я ее потерял. А Бога нет! И это трагедия!
На это заявление у Насти ни вопросов, ни ответов не имелось. Она просто сидела с отвисшей челюстью, то ли оттого, что антиматерию потеряли, то ли оттого, что Бога!
Но тут в дверь позвонили, и очень настойчиво. Спасаясь от собственной ошарашенности, Настенька метнулась к дверям и отперла замок, не спросив, кто так рано. Ее тотчас отстранили из дверного проема несколько бойцов СОБРа в полной выкладке, а еще через секунду трое закамуфлированных уже пытались заковать Ивана в наручники. У бойцов с этим простым действием не складывалось, так как захватываемый был силен чрезвычайно. Ребята пыхтели, потели и грязно ругались, на помощь даже пришел главный и принялся методично всаживать мысок тяжелого ботинка под ребра лежащего.
— За что?!! — закричала Настенька.
На девушку не обращали внимания, а главный, наступив Ивану на лицо, поинтересовался:
— Где, черножопый, взрывчатка?
Иван лишь глазами вертел, не понимая.
— Нет у нас ничего! — бросилась на главного Настенька. — И почему вы грубите?
— Отойди! — рявкнул главный и достал из кармана бумагу. — Вот, документ! Не филькина грамота. Его все жильцы дома подписали. А в сути этой бумаги содержится то, что вот этот черножопый хранит тротил, которым собирается взорвать дом! Это тебе, девочка, не шуточка! — подытожил офицер и удовлетворенно улыбнулся, услышав щелканье наручников. Уставшие бойцы присели на Ивана. Расслабились.
— У него жопа белее вашей, — почему-то проговорила Настенька. — И я вам не девочка!
— А ты видела мою? — осклабился главный.
В квартире производился обыск. Рушили все, что оказывалось под рукой. Тротила не было. Нашли десять долларов.
Главный по ходу времени скисал, как квас возле раскаленной плиты, потому завел с Настенькой неполиткорректный разговор:
— И чего ты с Ходжибеком живешь? Своих, русских мало? Вроде симпатичная девка!..
— Он не Ходжибек. Его Иваном зовут! Или вы паспорт так, для вида помяли? Гражданин России!
— Не дерзи! Ходжибек он или Иван — все равно черножопый! Ишь, глазами как вертит! У нас столько граждан, скоро по-таджикски заговорим! Где тротил, зверюга?!! Я тебе, свинота, за сопротивление впаяю!
— Да нет у нас тротила! А вы, вместо того чтобы доносам верить, полезным бы делом занялись!
— Я полезным делом и занимаюсь! Террористов давлю! Таких, как твой косоглазый! Сдайте взрывчатые вещества по-хорошему!
— Да не занимается он вашими веществами! — продолжала защищать Настя своего мужчину. — Он антиматерией занимается!
В квартире тотчас стало тихо. Бойцы встали с лежащего Ивана, напряглись и передернули затворы автоматов.
— Как ты сказала?
— Антиматерия… — Девушка поняла, что сделала что-то ужасное, нечто такое, что будет иметь последствия.
— Так… — Главный приблизил свою угреватую физиономию к чистенькому личику Настеньки. — Так… И где она, антиматерия?
— Да нет ее… Уже…
— Как так нет? Где же она?
На полу плакал Иван. Он извивался змеей, но сказать ничего не мог, лишь рычал. Собровцы на совесть вбили ему в глотку кляп, сделанный из Настиных колготок.
— Говори, девочка!
— Да выбросили мы ее вчера!
— Так-так! И куда же?
— Да вот здесь, рядом, — Настя кивнула в сторону окна. — В пруд забросили.
— В пруд, который здесь, за домом?
— В него.
Главный вышел в прихожую и некоторое время проговорил с центром о вновь открывшихся обстоятельствах. Когда вернулся, приказал:
— Грузите зверя!
