аспиранта МТИ Илая Зальца и наконец покончил с собой из собственного оружия. Все Джек, мой ненормальный заместитель, который уже никак не может себя защитить.
— А потом ты, его ненормальный босс, напала на Дону Кинкейд. — Джейми садится, ставит на стол стакан, и я чувствую запах торфа и жженых фруктов.
— Что она может сочинить нечто в таком духе, меня не удивляет. Хотелось бы услышать, как она объясняет свое присутствие на моем участке, в гараже, ночью и как попала туда, предварительно отключив сенсор движения на подъездной дорожке.
— В твой дом она пришла, чтобы забрать свою собаку. У тебя была ее борзая, и Дона хотела ее вернуть.
— Ох, пожалуйста… — Я раздраженно машу рукой.
— Ранее в тот же день, работая на месте преступления, ты взяла из подвала Джека инжекторный нож…
— Нож пропал задолго до того, как я туда попала, — нетерпеливо прерываю я Джейми. — Полиция даст показания, что они нашли пустой футляр и капсулы с углекислым газом, вот и все.
— Полиция заинтересована в обвинительном приговоре, ведь так? — Она подливает мне вина. — К Доне Кинкейд у них отношение предвзятое, так? Дополнительное осложнение — участие в деле твоего мужа, сотрудника ФБР. Где же тут беспристрастность и объективность?
— То есть получается, что Бентон мог взять нож с места преступления или знает, что это сделала я, и его показаниям нельзя доверять? Или кто-то из нас мог сфальсифицировать улики и препятствовать правосудию? — Мне трудно понять, на чьей она стороне, но ощущение такое, что не на моей.
— Речь не обо мне и не о том, что имею в виду я, а о том, что скажет Дона.
— Не вполне понимаю, как ты можешь знать, что она скажет.
— Дона будет утверждать, что ты, ожидая в тот вечер ее появления на твоем участке, специально надела бронежилет. Ты нарочно взяла с собой неработающий фонарик и ослабила патрон сенсора движения у гаража, чтобы заявить потом, что ты ничего не видела, что наугад, инстинктивно, отмахнулась металлическим фонариком, а на самом деле именно ты и устроила засаду Доне.
— Фонарик был старый, и я даже не проверила его, выходя из дома. А следовало бы. И конечно, не я вывернула патрон сенсора движения. — Я уже с трудом сдерживаю раздражение.
— Ты приготовилась и ждала, когда она придет за Соком. — Джейми устраивается поудобнее, кладет на колени подушечку, а на нее руки.
— И как можно поверить, что она связалась со мной и спросила, можно ли заскочить за собакой, если ее уже искали и полиция, и федералы? Это же нелогично!
— Он не знала, что ее кто-то ищет. Даже не думала, что ее будут искать, потому что ничего плохого не делала. Вот что будет утверждать Дона.
Джейми берет свой стакан. Дорогой скотч в дешевом стакане отливает золотом. Она уже немного опьянела.
— Дона скажет, что ее любимая борзая, обученная матерью и переданная ее заботам, была в доме отца, в Салеме. Дона скажет, что ты забрала пса с собой, украла, а она хотела его вернуть. Скажет, что ты напала на нее, что ей удалось отобрать у тебя нож, но при она сильно порезалась, лишилась кончика пальца и повредила нерв и сухожилие, а потом ты еще ударила ее по голове тяжелым железным фонариком. Она скажет, что, если бы в гараж не вошел Бентон, ты добила бы ее.
— Дона все это скажет или уже сказала? — Я отставляю тарелку и смотрю на Джейми. Аппетит поубавился и забился в уголок — до утра не беспокоить. Кусок в горло не лезет.
Будь я не в курсе дела, решила бы, что Джейми Бергер и Дона Кинкейд действуют заодно и вместе заманили меня в Саванну, чтобы все это сказать. Но это не так.
— Скажет и уже сказала. — Джейми подцепляет палочками салат из водорослей. — Сказала своим защитникам, рассказала в письмах Кэтлин Лоулер. Заключенные имеют право писать другим заключенным, если они родственники. Дона не глупа и Кэтлин в письмах называет «мамой». «Дорогая мама» — так начинаются письма, а заканчиваются — «твоя любящая дочь».
— Кэтлин ей тоже писала? — интересуюсь я.
— Говорит, что нет, но ей верить нельзя. Тебе это вряд ли понравится, Кей, но Дона Кинкейд свою роль играет хорошо. Блестящий ученый, потерявший способность пользоваться рукой, перенесший эмоциональное и психологическое потрясение и страдающий от травмы и сотрясения мозга вследствие значительного ушиба головы с продолжительным патологическим действием.
— Симуляция.
— Милая, очаровательная, а теперь еще и страдающая диссоциативным расстройством. Галлюцинации, нарушение когнитивной функции. Поэтому ее и определили в Батлеровский центр.
— Притворство.
— Адвокаты обвинят во всем этом тебя, так что жди гражданского иска. И твое сегодняшнее свидание с ней, как и прошлое общение, на мой взгляд, не пойдет тебе на пользу. Твое поведение выглядит сомнительным.
— Свидание устроила ты, — напоминаю я — пусть не считает меня идиоткой. — Я здесь я нахожусь из-за тебя.
— Ну, насильно тебя никто сюда не тащил.
— В этом не было надобности. Ты знала, что я приеду, и подставила меня.
— Я, конечно, допускала, что ты приедешь. И рекомендую никаких контактов с Кэтлин в будущем не поддерживать. Никаких. — Джейми инструктирует меня так, словно уже стала моим адвокатом. — Уголовное преследование тебе вряд ли грозит, но меня беспокоит гражданский иск. — Она уже рисует пугающие сценарии. — Грабитель поранился, опустошая твой дом, и требует компенсации. Все подают в суд друг на друга. Новый общенациональный бизнес, неизбежное последствие каждого уголовного деяния. Сначала тебя пытаются ограбить, изнасиловать или убить. Кому-то даже удается это сделать. А потом на тебя подают в суд. Для ровного счета. Я не сгущаю краски и не стараюсь тебя запугать. — Джейми кладет палочки и салфетку на пустую тарелку.
— Именно этим ты и занимаешься.
— Думаешь, я блефую?
— Я этого не сказала.
— Когда ко мне в квартиру пожаловали фэбээровцы, они спрашивали, замечала ли я у тебя склонность к насилию, психологическую неустойчивость или какие-то другие вызывающие беспокойство черты. Правдива ли ты? Не злоупотребляешь ли алкоголем или наркотиками? Не хвастала ли ты, что можешь совершить идеальное убийство?
— Разумеется, я никогда ничем подобным не хвастала. И случившееся в моем гараже происшествие было далеко не идеальным.
— Значит, ты признаешь, что хотела убить Дону Кинкейд.
— Признаю, что, если бы предполагала, что на меня нападут, вооружилась бы кое-чем получше фонарика, который нашла в кухонном столе. Признаю, что ничего бы не случилось, будь я более внимательной, сосредоточенной и бодрой.
— Они спрашивали, знаю ли я что-нибудь о твоих отношениях с Джеком Филдингом, — продолжает Джейми. — Были ли вы любовниками, не испытывала ли ты к нему противоестественной привязанности, не чувствовала ли себя отвергнутой им и не подвержена ли приступам ярости.
Она снова прикладывается к стакану, и мне уже хочется составить ей компанию. Но это было бы не слишком разумно. Я не могу позволить себе открыться больше, чем уже открылась, или быть завтра в плохой форме.
— И это они рассказали тебе сказку насчет самообороны?
— Нет, на это их щедрости не хватило. ФБР умеет добывать информацию, но не склонно платить за услуги. Они не объяснили, почему расспрашивают о тебе.
— Это не quid pro quo, — повторяю я.
— Я подумала, что ты захочешь помочь женщине, которой грозит смертная казнь за преступление, которого она не совершала. Тем более, оказавшись в сходном положении ложно обвиненной в убийстве или покушении на убийство, — многозначительно добавляет она.
