Малейшая неосторожность – и погибла вся оснастка. Так покинем же эти воды и возьмем другой курс. Готово. Я дорожу вашей дружбой.
– Я тоже. Мне по душе ваша смелость и откровенность.
Дон Энрике протянул руку, и Хуан Дарьен с жаром пожал ее.
Тут шлюпка подошла к «Венере», и оба они легко поднялись по трапу на борт. Немедленно был дан сигнал к отплытию: на флагмане показался белый дымок, грянул пушечный выстрел.
– Пойдем ко мне и выпьем по стакану вина за благополучное путешествие, – предложил Хуан Дарьен.
– Сейчас, но сперва я хочу увидеть то, что меня интересует.
– Ага, освобождение вашей подопечной! Так я жду вас внизу. Золотое у вас сердце.
Хуан Дарьен сошел вниз, а дон Энрике остался на палубе.
Едва прогремел пушечный выстрел, как от берега отделилась шлюпка с шестью могучими гребцами и, словно летя над поверхностью океана, устремилась к флагману. С борта спустили трап, по которому сошла дама, встреченная гребцами с глубокой почтительностью.
Шлюпка с той же стремительностью вернулась в порт, где ее поджидал дон Диего, окруженный женщинами.
Флотилия Моргана при попутном ветре уже легко скользила по океану.
Корабль удалялся, но дон Энрике не отрывал глаз от берега. Там происходило нечто непонятное. Лодка подошла к причалу, дон Диего, открыв объятия, бросился навстречу вышедшей женщине, но вместо того, чтобы нежно прижать ее к груди, как того ожидал дон Энрике, в ужасе попятился, а освобожденная пленница без чувств упала на руки подоспевших женщин.
Дон Диего стремительно бросился к океану, но гребцы удержали его, и между ними завязалась отчаянная борьба. Дону Энрике не удалось увидеть развязки, ибо мачты ближайшего корабля заслонили на время землю. Когда же берег снова открылся перед его глазами, судно было уже далеко в море.
Что произошло? Чем объяснить эту непонятную сцену? Дон Энрике терялся в догадках.
– Антонио, – донесся до него голос пирата из Кампече, – вряд ли вы еще можете различить что-либо на суше. Пойдемте и выпьем за благополучное плавание.
Дон Энрике задумчиво последовал за Хуаном Дарьеном.
– Я вижу, – сказал тот, – все это здорово вас взволновало, пожалуй, зря вы ее отпустили. Черт подери, такой человек, как вы, заслуживает женской любви. Клянусь, на вашем месте я взял бы пример с адмирала.
– А как поступил адмирал?
– Очень просто: подхватил на суше газель, которой цены нет. Что перед ней наша «Венера» со всей своей добычей из Портобело! Красавица, да и только! Глаза как два солнца…
– Впервые слышу.
– Да она ведь здесь, на борту, ее подарили адмиралу наши ребята.
– Как вы сказали? – испуганно переспросил дон Энрике, предчувствуя беду.
– А вы разве не слыхали, что эту женщину притащили сюда на носилках для адмирала?
– Слыхал, но ведь она вернулась на берег.
– Боюсь, дружище, вы потеряли компас. На берег сошла та, что попала к нам в плен, когда мы высадились в бухте близ Портобело. Она нам тут невесть что наплела о вас.
– Кто, донья Ана?
– Не знаю, как ее зовут, только она не адмиральская газель.
– А где же та, другая?
– Та здесь. Идемте, взгляните на нее.
В смятении, ничего не понимая, дон Энрике пошел следом за Хуаном Дарьеном и внезапно очутился перед женщиной, сидевшей неподалеку в кресле; занятый другими мыслями, он не заметил ее раньше.
– Донья Марина! – воскликнул юноша.
– Дон Энрике! – крикнула женщина, узнавшая его.
– Попутного ветра! – пожелал им Хуан Дарьен. – Как видно, нашему молодцу знакомы все знамена противника.
Оставив дона Энрике наедине с дамой, Хуан Дарьен отошел, напевая с детства знакомую песенку.
Дон Диего с лихорадочным нетерпением ждал минуты, когда флотилия пиратов выйдет наконец в море. На его глазах закончились последние сборы, и от берега отошли последние шлюпки с людьми. У причала стояла наготове лодка с гребцами в ожидании сигнала.
Наконец на флагмане грянул долгожданный пушечный выстрел. Нанятая доном Диего лодка устремилась по волнам к пиратскому судну, чтобы вернуть дону Диего честь и счастье его жизни.
Дон Диего стоял, окруженный женщинами, и напряженно следил за каждым взмахом весел на лодке. Он трепетал при мысли, что Морган в последнюю минуту передумает, не сдержит своего слова и велит потопить лодку вместе с доньей Мариной. На благородство пиратов, рассуждал дон Диего, надеяться нечего.
Женщины на берегу разделяли эти муки томительного ожидания, никто не решался произнести ни слова.
– Лодка причалила! – сказал Индиано.
– Спускают трап, – добавила одна из женщин.
– А вот и донья Марина, – подхватили остальные, увидев, что с корабля в лодку сошла женщина.
Лодка повернула назад, дон Диего готов был лететь ей навстречу.
Наконец она причалила, женщина под вуалью прыгнула на песок. Дон Диего, раскрыв объятия, кинулся к ней навстречу и вдруг отпрянул с горестным криком. Он узнал донью Ану.
– Это не моя жена, нет, нет! Меня обманули! Надо мной насмеялись! – кричал он. – Негодяи!
– А донья Марина? – спросили перепуганную донью Ану женщины.
– Кажется, она на другом судне, – ответила та.
– Лучше смерть! – воскликнул дон Диего и бросился к океану.
Гребцы угадали его намерение, и не успел он добежать до берега, как они схватили его.
– Пустите, дайте мне умереть! – кричал Индиано. – Марина, моя жена, наложница пирата! Дайте же мне умереть, если вы не такие же низкие люди, как те!
Но тщетно рвался дон Диего из крепких рук гребцов.
Тем временем донья Ана обратилась к женщинам:
– Вы что-нибудь знаете о доне Кристобале де Эстрада?
– Он погиб в бою, – услышала она в ответ.
Вскрикнув, донья Ана упала без чувств.
Дон Диего утих и в мрачном молчании выслушивал уговоры женщин.
Донья Ана, придя в себя, взглянула на дона Диего, потом склонилась к его ногам и прошептала:
– Я так одинока. Будьте мне отцом, братом, защитником. Сохраните вашу жизнь ради дочери. И ради мщения!
Взглянув на нее, дон Диего воскликнул:
– Да, я буду жить, и мы отомстим!
XIII. НА БОРТУ КОРАБЛЯ
В донье Марине трудно было узнать наивную девушку, с которой мы познакомились в столице Новой Испании в те времена, когда она выражалась поэтическим языком патриархальных обитателей Мексики. Выйдя замуж, она в своем новом положении знатной дамы быстро освоила все тонкости европейской цивилизации.
При виде доньи Марины рой ужасных мыслей закружился в голове дона Энрике. Несомненно, дон
