действием. Любое существо, к которому прикоснется рог, на полгода превращается в ледяную глыбу. Не спасает никакая магическая защита, включая глобальные заговоры и тотальные запуки. Упомянутая магия не распространяется на очередного владельца рога. До сих пор непонятно, каким образом Даф сумела похитить рог, хранившийся на третьем небе, имея доступ лишь на первое. Не исключено, что она применила редкую магию растождествления или обмена сущностями. Мрак с интересом следит за дальнейшим развитием событий. В свою очередь, я обязуюсь держать вас в курсе всего этого художественного бреда.
Вий зевнул, продемонстрировав зрителям сточенные желтые зубы.
– А теперь обещанный десерт! Ассистенты, поднимите мне веки! Музыку! – приказал он.
Шторы раздвинулись. Две молоденькие ведьмочки с повязками на глазах потянулись к векам Вия. Загрохотал оркестр суккубов, славившийся на весь потусторонний мир своей музыкальностью и гуманитарными дарованиями. Изображение поплыло куда-то вбок, дважды дрогнуло и погасло. В последний миг в кадре мелькнули кривоватые ноги Вия. Музыка затихла, прервавшись вразброд, точно суккубов выкосили плотным пулеметным огнем. Мефодий догадался, что оператор потустороннего тьмавещания, первым увидевший глаза Вия, лишился чувств и, грохнувшись вместе с камерой, спас жизнь тысячам зрителей. Тем же, кто был в студии, повезло меньше.
Мефодий захлопнул книжку. Он ощутил, что впечатлений на сегодня с него достаточно.
– Стражи света, стражи тьмы, дархи, эйдосы… И куда я попал? – пробурчал он.
Мефодий потушил свет и скользнул под одеяло. Вовва Скунсо еще не вернулся, хотя было уже где-то около одиннадцати. «Ничего себе режимчик! Пусть только этот гад попытается включить свет, когда вернется», – подумал Мефодий, засыпая. Он надеялся, что сегодня ему не приснится саркофаг. Впрочем, после симпатяги Вия с его могильным юмором удивить его будет куда как сложнее.
Пробуждение Мефодия было не из приятных. Кто-то вылил ему на голову стакан ледяной воды. Он сдернул одеяло и рывком сел. Одновременно вспыхнул свет. В комнате, кроме него, было еще пятеро. У каждого на голове бумажный пакет с прорезями для глаз. Все – в длинных белых плащах, явно бывших когда-то простынями. На одном из плащей сохранилась печать школы. Каждый держал горящую свечу.
– Встань, ничтожный! Глава Ордена Желтого Черепа желает тебя видеть! – прогремел голос. Мефодий был уверен, что слышит его впервые. Это точно был не Скунсо и не Паша Сушкин.
– Купите себе билет в крематорий! – огрызнулся Мефодий.
Шутка не была оценена. Его бесцеремонно схватили и потащили по коридору. Мефодий сопротивлялся, как мог. Одному он неплохо влепил кулаком прямо в центр бумажного пакета, надетого на голову. Другого удачно пнул босой ногой в живот. На этом его физкультурные успехи закончились. Мудрый закон природы гласит, что, когда один дерется с пятерыми, справедливость чаще всего отдыхает. Мефодий сам не понимал, почему он не звал на помощь. Должно быть, считал это ниже своего достоинства.
Мефодия втолкнули в какую-то комнату. Он увидел несколько стульев, выстроенных в ряд с небольшими промежутками. На каждом горела свеча и стоял ботинок. Крайний стул упирался в шкаф. Дверца шкафа была приоткрыта. Мефодий догадался, что внутри кто-то прячется. Вероятнее всего, там скрывался сам хитроумный Глава Ордена Черепа.
В нос Мефодию ткнули мерзко пахнущий носок. Можно было решить, что его специально носили недели две в ожидании, пока Мефодий появится в школе.
– Ты должен пройти обряд представления Главе Ордена! Возьмешь в зубы этот носок! Ясно? Пролезешь по очереди под всеми стульями и по разу поцелуешь каждый ботинок.
– А по два раза можно? – спросил Мефодий. Он решил, что скорее удавится, чем это сделает.
Дверца шкафа скрипнула.
– Не умничай! Делай все, живо! – приказал голос. Он звучал глухо, его явно пытались изменить.
– Да идите вы! Тоже мне Орден Черепа! Придурки с пакетами фастфуда на башке! – сказал Мефодий и, рванувшись, прицельно пнул дверцу шкафа. Глава Ордена Желтого Черепа пискнул. Ему прищемило палец.
Чей-то кулак врезался Мефодию в скулу. Его шатнуло. На Мефодия навалились и прижали к полу. Скрутили так, что он мог вращать лишь глазами. В рот ему стали заталкивать носок.
– Еще раз повторяю! Ты возьмешь в зубы носок и проползешь под стульями, – прошипел кто-то, задирая ему вывернутую назад руку почти к самому затылку.
Боль в заломленной руке странно подействовала на Мефодия. Он перестал вырываться. В сознании у него наступила внезапная стеклянная ясность. Так иногда бывает на море – волны улягутся, и ты вдруг увидишь дно, даже на большой глубине. Он понял, что все двенадцать лет своей жизни скользил по поверхности, как водомерка, не ведая той глубины, что под ним. Не знал океана своих сил.
«Ты пуп земли, надежда мрака, властитель маленькой вселенной! Ты Мефодий Буслаев! Ты можешь то, чего не может больше никто!» – услышал он голос Арея так же явственно, как если бы барон мрака находился с ним в одной комнате.
Мефодий посмотрел на огонь. Пламя всех свечей потянулось к нему. Он ощутил, как втягивает огонь взглядом. Пьет его с жадностью и загорается его силой. Голоса «желтых черепов» пробивались к нему, как сквозь подушку. Мефодий уже не слышал их, а если и слышал, то все, что они говорили, было неважно. Он находился и в своем теле, и как бы за его пределами. Он разросся и видел одновременно и комнату, и этаж, и все здание школы, и даже часть крыши бывшего доходного дома на Дмитровке, 13.
Один из черепов, тот самый, что безуспешно тыкал носок в губы и нос Мефодию, решил применить другую тактику. Крепко схватив Мефодия за волосы, он зажал ему ноздри. Мефодий почувствовал, что задыхается. Грязный носок втискивался ему в губы.
– Открой ротик, бегемотик! Все равно заставлю! Вкусненький носочек, хорошенький носочек! Скажи «Ав! Ав!» – произнес «череп» почти нежно.
«Что мне делать?» – подумал Мефодий, словно спрашивал кого-то.
«А стоит ли что-то делать? Или носок уже стал холодным оружием?» – поинтересовался спокойным голосом Арей. Стены расступились. Мефодий ясно увидел, что его шеф сидит у себя в кабинете, закинув ноги на стол, и таинственно улыбается.
«Я не могу справиться с ними!» – мысленно крикнул Мефодий.
«Ты можешь ВСЕ! Используй огонь, который ты впитал! Он в тебе! Ну же!»
«Не… Не могу!»
«Может, мне еще дивизию мрака вызвать? Сражайся сам! Против тебя сосунки! Сражайся или… впрочем, почему бы тебе не пожевать носок? Не думаю, что он отравлен».
«Ни за что!» – с ненавистью подумал Мефодий. В сознании у него потемнело. Задыхаясь, он совершил то, чего никогда не сделал бы в обычном состоянии. Все еще неуверенно – но с каждым мгновением обретая силу – Мефодий мысленно скатал огонь в тугой маленький ком, усилил его своей собственной мощью и метнул пламя.
«Черепа» заорали. Им почудилось, что они увидели две узкие огненные струи, прочертившие комнату раскаленными нитями. Самое ужасное было, что струи исторгались даже не изо рта, а из глаз Мефодия, изумрудных и мрачных.
Бумажный пакет на голове у держащего его «черепа» вспыхнул. «Череп», обжигая руки, сорвал его и отбросил. Буслаев увидел выпученные испуганные глаза и дымящиеся волосы. Незнакомое, перекошенное страхом лицо. Мефодий зажмурился, ощутив, что это единственный способ притушить огонь. Закрыть глаза – внешние глаза, – чтобы вместе с ними закрылись и те, настоящие.
– Заплеваев горит! Я не удержу руку! Пинай этого гада, Дрелль! – заорал Паша Сушкин.
В ужасе он не соображал, что происходит и откуда появилось пламя.
Мефодий открыл глаза и вновь исторг пламя. Два раскаленных языка зацепили мгновенно вспыхнувшие тюлевые шторы и уперлись в шкаф. Внезапно Мефодий понял, что больше не нуждается в свечах, чтобы вызвать пламя, – огонь был у него внутри.
«Черепа» отпустили его, разбегаясь в разные стороны, заползая в щели, пробиваясь к окну и двери. Комната была задымлена. Буслаев медленно поднялся, нашарил стену. Его шатало. Все мышцы болели.
Однако его жажда мести была еще не утолена. Мефодий все смотрел и смотрел на шкаф, пока не начала плавиться и вонять полировка. Пока не потек раскаленным металлом декоративный ключ.
