Рина слегка разочаровалась. Она ожидала большего. Макс почувствовал это и сказал:
– П-поверь моему нехилому опыту: не полагайся слишком на магию. Если где-нибудь на пустыре встретятся серьезный мужик с битой и ведьмарь из форта Белдо – я поставлю на мужика с б-битой!
– А если мужик с битой и берсерк? – изменила условия Рина.
– Тогда на б-берсерка, – неохотно признал Макс.
С широкой извиняющейся улыбкой он захватил с собой горсть сухарей и затопал к выходу.
– Не вздумай часто пользоваться р-русалкой! И не вздумай з-заряжать ее в Лабиринте, потому что этого никто н-не узнает! – сказал он уже из коридора, всунув голову в дверь.
Рина стояла, прижимая к животу коробку. Совет Макса она приняла к сведению.
Когда он окончательно ушел, она вывалила на кровать саперку и шнеппер. Из шнеппера ей немедленно захотелось выстрелить. Как его заряжать, она разобралась довольно быстро. Вложила свинцовый шарик, после некоторых колебаний прицелилась в спинку стула и осторожно потянула курок. Ничего не произошло. Рина перевернула арбалет и у спускового механизма увидела скошенную серебристую планку. Не отпуская курка, она потянула ее вниз. В следующую секунду что-то тренькнуло. Стальные «плечи» арбалета распрямились, и Рина услышала звон стекла.
В окно укоризненно смотрела простреленная луна. По желтому кругу разбегались зигзаги трещин. Рина представила себе ершистые брови Кузепыча, которые двигались, как щетки в аппарате для чистки ботинок, и ей стало тоскливо. Вспомнив о русалке, она попыталась исправить стекло с помощью мелкой магии.
«Что бы такое сделать, чтобы тут ничего не было!» – подумала она, нерешительно касаясь пальцем хвоста русалки. Русалка вспыхнула. Запястью стало горячо. Перестав размахивать рукой, Рина увидела, что окно заложено кирпичом. Между кирпичами лежали щедрые шлепки подсохшего раствора.
«Задание выполнено. Теперь тут действительно
Рина вздохнула. Теперь нужно было идти в Лабиринт, причем воспользоваться окном она уже не могла. Тащиться же пешком через весь ШНыр, рискуя наткнуться на Кавалерию или Кузепыча, ей не хотелось. Она коснулась сирина и четко представила фонтан Зеленого Лабиринта. По коже забегали знакомые жуки, похожие на овсяные хлопья. Еще спустя секунду Рина ощутила себя повисшим в воздухе облаком рисовой пудры. Пудра вытянулась струйкой, скользнула к щели между кирпичами и исчезла.
Рина лежала на земле, уткнувшись носом. Земля была рыхлая, пахла дождевыми червями. Рина отплевывала раскисшие осенние листья и пыталась понять, что произошло. Она помнила только сильный толчок, быстрое вращение, треск веток и… больше ничего.
Подтянув под себя руки, Рина перевернулась. Перед глазами что-то раскачивалось как маятник. Рина поняла, что это ее ботинок, запутавшийся шнурком и повисший на кустарнике. Некоторое время она опасалась к нему прикоснуться, потому что не исключала: в нем может оказаться ступня, на большом пальце которой маркером нарисован смайлик.
«Чем умнее девушка, тем проще у нее забавы! Высокий ум утешает себя глубокими провалами», – крутя пальцем у виска, говорила ей в таких случаях Мамася.
Но нет, нога все-таки на месте, и даже рожица никуда не исчезла, хотя носок куда-то запропастился. Не исключено, что лежит теперь в душистых зарослях самшита. Одинокий черный носочек с торчащей ниткой.
Рина приподнялась на локте. Справа ночь расчерчивалась белыми полосками берез. Вниз уходил пологий овражек, поросший травой. Там, где он заканчивался, начиналось картофельное поле.
«Это не Лабиринт. И даже не ШНыр, – поняла она. – Я попыталась телепортировать к фонтану, и он меня отбросил».
Рина так и не вспомнила, видела она камень или нет. Кажется, все-таки видела, потому что глаза болели так, будто обожгло чем-то очень ярким. Рина перевела взгляд на нерпь, понимая, что она должна была принять от камня часть сияния. Так и есть. Нерпь сияла ярче полуденного солнца, включая и сирина, хотя он должен был погаснуть после телепортации.
«Фонтан меня отфутболил, но при этом любезно зарядил нерпь. Манера Артурыча, который, выталкивая меня за дверь, всегда всовывал денег!» – подумала Рина.
Она встала, обулась и попыталась сориентироваться, как добраться до ШНыра. Повторно связываться с телепортацией ей не хотелось. Было сыро и холодно. Рина подняла воротник. Всунула ладони в рукава. Подмосковное лето существует исключительно для отчетности. Ночью, когда солнце выключают, оно замещается холодной весной.
Рина поднялась вверх по оврагу и между березками увидела знакомую ограду. Она напрягла воображение и поняла, что находится снаружи дальней части ШНыра, за тем большим лугом, что начинается сразу от пегасни. Это еще терпимо. Могло быть и хуже.
Она пошла к ограде, но внезапно слева мелькнуло что-то темное, похожее на человеческую фигуру. Рина хотела окликнуть, но не окликнула, а прижалась боком к березе, осторожно выглядывая и пряча за спину сияющую нерпь.
Она разглядела, как высокий мужчина со странно отблескивающей грудью молча пинает кого-то, перед каждым новый пинком отступая на шаг назад. Кого он пинает, Рина не понимала. Слышала только хрип. Под ногами высокого что-то шевелилось. Нечто темное, изломанное, горбясь, поднималось, вырастая почти до груди мужчины, и сразу опадало.
Из-за тучи выглянула луна. Отблескивающая грудь оказалась панцирем. У ног человека, припадая к земле, скалилось крупное животное с плоской мордой. Защищаться зубами ему мешал металлический намордник. Правое кожистое крыло после каждого удара всплескивало. Левое же было прижато к земле, точно животное кого-то им защищало.
Рина не могла знать, что одна из гиел, патрулировавших небо вокруг ШНыра, внезапно вышла из повиновения и опустилась у ограды. Берсерк в ярости избивал гиелу ногами, пытаясь поднять ее в воздух. Все это он делал молча, опасаясь шуметь так близко от ШНыра.
Но ей и не надо было ничего знать. На ее глазах избивают животное – этого достаточно. Не вмешаться Рина не могла. Арбалет она оставила в комнате, но на руке у нее сияла заряженная нерпь. Про боевую магию она помнила, но вот только как ее вызвать? Как поставить световую заморозку? Рина встряхивала нерпь, касалась льва, однако ровным счетом ничего не происходило. Никаких шаровых молний, синеватых всплесков, вспышек – вообще ничего.
Высокий ее пока не замечал, продолжая деловито избивать ослабевшего зверя.
«Макс оторвал дверцу. Значит, лев сам по себе ничего не делает. Только умножает мои усилия!» – подумала Рина.
Стараясь не представлять, что произойдет, если она не угадала, Рина метнулась к врагу. Выскакивая из-за березы, она не смогла удержаться от восклицания. Берсерк обернулся. Момента прицеливания она не уловила. Что-то ударило ее в центр груди, и только потом она увидела маленький шнеппер в его полусогнутой руке. Она пробежала еще шаг и только потом упала. У нее очень болело ребро прямо напротив сердца. Рина лежала на животе и думала: как это странно, человек умирает, а ему кажется, у него болит ребро.
Берсерк, прихрамывая, подошел к Рине. Наклонился над ней и, щелкнув зажигалкой, перевернул ее за плечо. У берсерка было белое, плоское лицо с кровоподтеком на правой щеке. Зажигалка отбрасывала на лицо красноватый блик. Рина видела толстую сосредоточенную складку кожи у него на лбу.
Взгляд спокойный, деловитый, совсем не безумный, но какой-то неправильный и страшный. Обычно взгляд содержит эмоцию: интерес, симпатию, равнодушие, досаду. И, какой бы не была эмоция, она перекидывает мостик. Смотрящий признает в человеке человека, хотя бы и достойного, по его мнению, того, чтобы открутить ему голову.
Здесь же эмоций не было вообще. Рина увидела, как берсерк потянулся к бедру. В ладони у него возник узкий топорик на длинной рукояти. Он размахнулся, но внезапно остановился, присел и еще раз осветил зажигалкой лицо Рины.
За оградой ШНыра послышался нарастающий звук. Кто-то бежал к ним. Узкий луч фонаря прыгал в темноте. Берсерк схватился за шнеппер, но, вспомнив, что тот разряжен, метнулся к гиеле. Рина увидела, как он вскакивает в седло. Услышала сухой треск разряда. На этот раз электрошок был выставлен на
