вы сами пока располагайтесь на новом месте. Отладить программу с моими тестами надо. Она уже вчера нужна была. Фёдоров рвёт и мечет. Так что я на недельку задержусь.
– Если так, не выпускай Гришу из виду. Как там у него с дочкой?
– Он уже почти весь бизнес распродал, на неделе всё решится.
Владимир со всей группой психологов мотался по командировкам, налаживая тестирования, проводя консультации вновь набранных психологов, тестеров и представителей военных трибуналов, которые заменили все суды. Федеральные суды приостановили свою работу сразу после введения режима Чрезвычайного положения в стране. Образованные военные трибуналы не имели права и юридической основы для осуждения. Их задачей была временная изоляция людей представляющих опасность для общества, а зачастую и для самих себя. К концу января успешно завершилась работа по сепарации контингента заключенных по признакам преступлений в существовавших местах заключения. Людей, содержащиеся в лагерях, тюрьмах, зонах, охраняемых посёлках, разделили на тех, кто совершил умышленные преступления, случайные и невольные. Кроме этого строго разделили и самих преступников. Убийцы не могли содержаться вместе с мошенниками, воры в законе вместе с коррупционерами. Образовалась система лагерей и зон с однородным контингентом. Эту сепарацию провели буквально в пару недель, после чего одномоментно арестовали всех рецидивистов в стране. Используя оперативные данные милиции, прокуратуры, ФСБ и опираясь на их возможности, были задержаны и отправлены в соответствующие лагеря все, так или иначе попадавшие в сферу внимания силовых структур страны – рецидивисты, воры в законе, члены ОПГ. Несмотря на цензуру, начался дикий вой в СМИ о нарушениях прав человека. Это, в свою очередь, дало повод сменить практически всё руководство центральных печатных и электронных средств масс-медиа.
Группа Владимира работала над системами тестов проверки лояльности. В будущем эти программы предполагалось сделать универсальными. После отстранения от работы руководства большинства газет, телевизионных и радио программ и каналов, остро встал вопрос о проверке лояльности вновь назначенных редакторов, руководителей и даже корреспондентов. Проверки и тесты показали полную профнепригодность всей команды центральных СМИ. Пришлось перетрясти все штаты газет, телевидения и радио, заменить их частично техническими работниками, частично – выпускниками профильных ВУЗов и журналистами региональных изданий. Многие газеты и программы, даже несколько телевизионных и радиоканалов просто закрыли. Попытки проведения демонстраций, митингов и пикетов, в условиях Чрезвычайного положения приводили к изоляции всех, вышедших на улицы. В накладку к социальным протестам распространение получили случаи саботажа на старых предприятиях и в социальной сфере. Забавно то, что старые властные структуры своей бездеятельностью, саботажем или даже прямым вредительством укрепляли новые формы хозяйствования. В результате, аресту и изоляции подверглись более 6 миллионов человек. Из старых городов эвакуировано больше тридцати миллионов. Иначе погасить волну протестов не представлялось возможным. Все переходные периоды в развитии чреваты непониманием и неприятием всего нового, необычного. Протестные настроения могли легко перерасти в хаос, анархию, на волне которой к власти всегда приходят проходимцы и демагоги. Откровенных преступников, врагов, да и крикунов, изолировать в первую очередь и предстояло. Лишить их доступа к средствам массовой информации. Во вторую категорию входили граждане запутавшиеся, непонимающие или не желающие понимать происходящих перемен. По мере стабилизации жизни в стране они должны освобождаться, постепенно вписываясь в обычную жизнь.
Новые системы промышленности и сельского хозяйства обеспечивали потребность страны почти на 75 – 80 % ещё до Хабаровска, до введения Чрезвычайного положения. Приток новых сил обеспечил гарантированное перекрытие потребности в товарах и услугах. В один месяц все новые посёлки и производства были обеспечены рабочей силой. В изменившихся условиях переучивание проходило быстро. Помогала серьезная автоматизация и компьютеризация производств. Станки, машины, механизмы, как бы подсказывали рабочим, операторам их функции.
Для переселенцев и изолянтов предлагались несколько вариантов трудоустройства. Добывающая отрасль, сельское хозяйство, промышленное производство, сфера услуг. Кто не хотел работать из принципиальных или каких либо иных соображений, могли или покинуть страну или трудоустраивались принудительно. Эффект устрашения достигался внезапностью задержания и, в первое время – информационной блокадой предварительно заключённых. Создавалась полная иллюзия террора.
В конце января Володе позвонила супруга Григория.
– Володь, здравствуй. У меня две новости, хорошая и плохая.
– Здравствуй, Тань, что случилось опять? Какие новости по поводу Вики?
– Значит, с хорошей начать придётся. Дочка уже дома, её освободили. Причём без выкупа.
– А плохая?
– Гриша теперь пропал!
– В смысле? Куда пропал?
– Так и пропал. Ушёл на работу и домой не пришёл. Я сначала подумала, что его обокрали – он как раз выкуп собрал за дочку, а потом позвонили, сказали – арестован!
– За что арестован?
– Ничего не говорят, сказали, что разберутся. Может, ты узнаешь?
– Так! Давай подробнее. Кто звонил, когда, как это с Викой связано? И перестань хлюпать носом, слезами делу не поможешь.
– Да не знаю я ничего. Вчера привели дочку. Прямо домой. Сказали, что освободили в ходе зачисток. Связалась с твоим следователем, оказалось, что это он распорядился. Я скорей звонить Грише, а он не отзывается. Продавец на рынке сказал, что не появлялся. Я опять следователю позвонила. Он обещал выяснить. Вечером позвонил, сказал, что Гришу арестовали за антиправительственные выступления. По доносу. И никаких от него известий, нигде он, ни за что арестован.
– Я постараюсь выяснить, хотя бы где и за что.
Только благодаря ходатайству Фёдорова Дугову удалось выяснить местонахождение Григория. Это был новый посёлок в Рязанской области. Там развёрнули временный лагерь. Владимир напросился туда в командировку с инспекционной поездкой.
Кабинет временного руководства посёлка располагался рядом с почти готовым производственным комплексом. Владимир провёл пропуском по терминалу и прошёл в здание. Помещение ещё сохраняло запах новостроя. Пахло деревом, краской, каким-то пластиком. Чувствовалось – здание администрации, как и все дома посёлка только – только построены. Несмотря на 18 градусов мороза на улице, помещение дарило тепло и даже подобие уюта. Дежурный показал, где гардероб, проводил к руководству. Молодой человек лет двадцати пяти пожал руку, представился.
– Павлов. Я вообще-то инженер, должен налаживать производство. Собственно арестованными должны заниматься психологи. Вы сразу к ним проходите, а насчёт размещения, в 8-м кабинете комендант обитает. Фамилия Сомов. Скажите, что я распорядился. Он выделит и помещение, и бельё, поставит на учёт в столовой. Мы не особо ладим, но хозяйственник он крепкий. Вы надолго к нам?
– Пока не знаю, мне надо всё посмотреть, поговорить с группой тестирования и охраной.
– Группы, как таковой ещё нет. Всё в стадии становления. Психологи налаживают аппаратуру на втором этаже этого корпуса, насколько я знаю. Что-то у них не ладится.
– Посмотрим, спасибо Вам.
– Если что, я к вашим услугам.
– Подскажите, у кого можно взять списки вновь прибывших?
– В смысле заключенных?
– Я бы их так не стал называть. Суда над ними не было, вина не доказана, а порой и не определена, поэтому их скорее можно назвать задержанными или, на крайний случай, арестованными, нежели заключёнными.
– Да, действительно… У коменданта полные списки задержанных, охраны, и персонала. Это дальше
