мнение. Не правда ли, Анатолий Евгеньевич?
– Разумеется, разумеется, – закивал директор.
– Благодарю вас, – продолжала кураторша, посмотрев, включила ли корреспондентка диктофон. – В принципе Министерство просвещения всегда отстаивало школьную программу и не поощряло отступлений от нее…
– Вот видите! – торжествующе воскликнула Ираида Борисовна. – Вы слышали, Анатолий Евгеньевич?
Директор откашлялся.
– В таком случае экзамен считается не…
– Не перебивайте меня! Я не договорила! – сердясь, потребовала кураторша. – Хотя отступления и не поощряются, но, с другой стороны, привлечение дополнительного материала, в том числе из программ более старших классов, может быть только одобрено. Сейчас, на новом витке образования в России, страна нуждается в ярких и разносторонних талантах, юных гениях, которыми мы все могли бы гордиться… И я считаю, если, конечно, мое мнение как представителя министерства имеет вес, экзамен должен быть засчитан. Но, разумеется, решаю здесь не я, а директор школы.
Анатолий Евгеньевич опять откашлялся.
– Экзамен по алгебре засчитан, – объявил он, строго посмотрев на Ираиду Борисовну. – Если у кого-то есть возражения, прошу вынести их на педсовет. Мы разберем их в установленном порядке.
Завуч поджала губы.
– Если все здесь иного мнения, я не буду спорить, – сказала она. – Перейдем к экзамену по геометрии. По-моему, равенство треугольников по двум сторонам и углу здесь доказано неверно.
– Позвольте посмотреть. – Директор взял у нее страничку и наморщил лоб. – А по-моему, все верно, я бы сам доказал все точно так же, – заявил он.
«Естественно, из твоих же мозгов я все и списал», – подумал морх.
– Я тоже считаю, что все решено правильно, – сказала кураторша, даже не глядя на листок с теоремой. – Этот мальчик обладает незаурядными способностями, и я сделаю о нем доклад на коллегии министерства. Обучение экстерном является прогрессивным, и необходимо всемерно способствовать его пропаганде и распространению. Это раньше в школах усредняли и замедляли развитие талантливых учеников, стригли всех под одну гребенку, теперь же такие дети имеют возможность получения индивидуального образования и сдачи экзаменов экстерном.
Выдав эту тираду умных слов, представительница министерства, довольная собой, заняла свое место, поглядывая на корреспондентку, успела ли та все записать.
Тем временем директор открыл дверь и впустил в класс взволнованную маму.
– Итак, – сказал он торжественно. – Поздравляем! У вас очень талантливый сын, он успешно справился с экзаменами по алгебре и геометрии за восьмой класс, о чем мы вам и вручаем заверенную школьной печатью бумагу.
– Я дам вам свой телефон, – сказал Федор Федорович, быстро написав что-то на листке. – Позвоните мне, и я порекомендую Сережу на подготовительные курсы физического факультета МГУ. У мальчика несомненные способности.
– Ну ладно, ладно, – негромко сказала Ираида Борисовна. – С экзаменами за восьмой класс он справился. Но я все равно считаю, что программа экстерна никуда не годится. Она не для наших русских детей. Нельзя закончить школу в двенадцать лет, когда психика еще не созрела, и стать при этом полноценным членом общества. Школу нужно заканчивать вместе со всеми. А то получит среднее образование в двенадцать лет, а что дальше? Кошек вешать, камнями швыряться, впутываться в дурные компании?
– А дальше в институт, а потом в аспирантуру, – возразил Федор Федорович. – Гении не швыряются камнями, смею вас заверить. Позвольте, я помогу Сереже спуститься по лестнице.
– Да, спасибо, – кивнула мама.
Уже внизу к ним подбежала корреспондентка, которая едва отделалась от представительницы министерства.
– Я обязательно о вас напишу… – воскликнула она восторженно. – Это такой свежий материал! Тебя зовут Сережа? А фамилия как? Не мог бы ты рассказать какой-нибудь случай из своей жизни?
– Из жизни, говорите? – обрадовался морх. – Это можно. Диктофон включен? Ну, тогда поехали… Был в нашем эскадроне такой случай. Полковник Лебедев, князь, человек высшего света, коллекционировал пистолеты. Были у него и черкесские пистолеты, и турецкие, и наши тульские. И вот как-то раз собрались мы за картами в доме уездного предводителя дворянства. Мы – это я, князь Арефьев, поручик Задорожный, князь Воропаев, майор Судаков, барон Гумбольт фон Плю, корнет Теряев – в общем, почти все офицеры полка. И вот в нашем присутствии после двух бутылок «судаковки»[13] полковник заспорил, что срежет из пистолета стакан с головы любого из нас на расстоянии двадцати шагов. Но, понятное дело, все боятся подставлять свой лоб, полковник-то подшофе. «Извольте, господа, – говорю тогда я. – Если вам нужна подставка для стакана, используйте мою голову…» Поставил я себе стакан на голову и отошел. А полковник взял пистолет, взводит курок и целится. А сам пьяный, рука так и трясется. Ну, думаю, конец. «На счет три, говорит, стреляю. Раз, два…»
Не успел морх произнести «три», как послышался какой-то грохот. Корреспондентка лежала на полу без движения как подстреленная, а Федор Федорович и мама с ужасом смотрели на мальчика.
– Вот вы не верите, а между тем это быль, – обидчиво сказал разговорившийся морх. – Итак, я продолжу…
Глава IX
САМЫЙ МОЛОДОЙ ИЗ КАПИТАНОВ
Внимание, читатель, сейчас начнется самое интересное! Слабонервных просим отложить книжку! Отложили? Если нет, то у вас крепкие нервы. Тогда поехали дальше.
После того как раненый капитан Гугль передал управление звездолетом Сереже, прошло около двух часов. За это время ящеры наскоро успели объяснить мальчику принципы космической навигации и рассказали об основных узлах управления крейсером.
– Здесь все в общем-то довольно просто. Дурак за пять минут выучит, – заявил Хрюк.
– Вот-вот, – подтвердил его слова недогадливый Драгль. – И трех лет не прошло, как мы с братцем сообразили что к чему. Смотри, это звездный компас. Вон тот светящийся куб с монитором – главный Навигатор крейсера, вроде как его мозги. Он прокладывает курс в гиперпространстве, следит, чтобы не перегрелся двигатель, управляет ремонтными роботами и так далее. Вон там орудийные башни – ты с ними уже более или менее освоился. Впрочем, капитан может за них не беспокоиться – за орудийными башнями следим мы с Хрюком.
– А чем обычно занимается капитан? – спросил Сережа.
– Всем понемногу, – смущенно сказал Хрюк. – Обычно он управляет кораблем, а когда мы подеремся, орет на нас, чтобы перестали.
– А вы часто деретесь?
– Когда как, когда два раза в день, когда один, – ответил Драгль. – Кстати, вы нам напомнили, кэп, что мы сегодня еще не дрались. Эй, Хрюк, иди сюда, старый пень!
– Не смей называть меня пнем, ты, тупица! – Хрюк не терпел, когда его провоцируют, и ящеры стали надвигаться друг на друга.
– Прекратите! – крикнул мальчик. – Сейчас не время драться! Нужно справиться с компьютером Черной Империи, а тут еще затерянный легион киборгов! Если мы сейчас будем затевать склоки между собой, то погибнем.
Ящеры смущенно опустили морды.
– И капитан примерно то же самое говорил. – Хрюк вытер лапой вытекшую из его единственного глаза слезу. – Только он малость погромче на нас орал! Иногда грозил даже за борт выбросить!
– Как он себя чувствует? Операция уже закончена? – спросил Сережа.
– Кажется, да, но неизвестно еще, выживет ли он. Кэп пока еще не очнулся. – Драгль кивнул на
