Да и сам городок выглядел, я бы сказал, самоуверенно.
Почти сразу я набрел на парк; он оказался, конечно, Баттери-парком, ни больше ни меньше, хотя украшали его всего лишь гипсовые скульптуры, зато под Родена; прогулялся я и по Ярмарочному парку, где не нашел ни одной торговой палатки; увидел «Библиотеку и картинную галерею» – здание столь мощной постройки, что в нем спокойно можно было хранить весь национальный запас золота; наконец, я набрел на «Музей нашей естественной истории», такой большой, что в нем можно было выставлять скелет кашалота в натуральную величину.
Отели в центре городка оказались, конечно, «Паркер-хаусом» и «Карильоном». В первом я выпил чашку кофе с фирменными круглыми булочками, второй меня удивил малыми размерами – в отличие от настоящего «Карильона», в нем не заблудился бы и карлик.
Зато магазинчики меня вполне устроили.
«Разумно быть экономным», «Никто не продает дешевле Гимбелса», «Стерн доставит куда угодно»… Может, это и звучало несколько хвастливо, зато отвечало истине. Я нашел в магазинчиках все, что необходимо человеку в моем положении. Сменил брюки и башмаки, сменил рубашку. Правда, курточку Л. У. Смита не выбросил – привык к ней. Как ни странно, после стольких обысков и переодеваний, я сохранил все свои наличные деньги; на них не покусились даже ирландцы.
Я не побывал лишь в отделениях «Тиффани» и «Корветт», зато «Рекорд Хантер» сразу меня привлек – не новыми музыкальными альбомами и не выставкой музыкальных инструментов, а уютным кафе; я проголодался.
Бифштекс с печеным картофелем, хлеб, сдобренный чесноком; я заказал стаканчик виски – хватит с меня вынужденных постов, тем более, что добрая половина посетителей, невзирая на раннее время, была уже навеселе.
– Ты один? Угостишь?
Я вздрогнул.
Женщине было под тридцать. Но выглядела она неплохо и держалась самоуверенно. Я покачал головой:
– Здесь рядом, в кемпинге, моя жена, служанка, собака и куча детей, я даже не знаю, сколько. Каждые два года жена приносит мне не меньше троих, такой у нее характер.
– Сколько же тебе лет? – удивилась женщина, растягивая в недоверчивой улыбке густо накрашенные губы.
– Много. Я вроде фараона, свалившегося с небес.
– Ты фараон? – еще больше удивилась она.
– В некотором смысле. Но не в том, который тебя тревожит.
Она ничего не поняла, но недовольно отдрейфовала в сторону стойки.
Я принялся за бифштекс и вновь услышал:
– Знаешь, кто мы?
Я обернулся.
Ребята хорошо выпили. Но искали они не драки, скорее, им хотелось помолоть языком. Я хмыкнул:
– Что тут знать, сразу видно – один лысый, другому жарко. Ну и денек!
Лысый обиделся:
– Ты не очень любезен.
– Зато не вру и не навязываюсь! – отрезал я. – Назови я тебя волосатым, ты бы больше обиделся. Правда?
И предупредил:
– Я здорово сегодня устал. Давайте без этих штучек – стулья, бутылки. Мне не до драк.
У них хватило ума рассмеяться:
– Похоже, ты с запада? По выговору слышно.
Я кивнул.
– Не против, мы присядем?
– Валяйте.
Они устроились за столиком и уставились на меня. Лысый улыбался на всю катушку, второй неутомимо менял платки – пот с него так и лил. Я дожевал остатки бифштекса и насухо протер тарелку корочкой хлеба. Это им понравилось.
– Знаешь, почему сегодня так весело?
– Весело? – Я удивился. – Разве?
– Это потому, что ты с запада, – сказал лысый. – Все вы там, как эти…? – Он поискал сравнения, но не нашел. Он даже взглянул на своего потного приятеля, но и тот ему не помог. – Ну да ладно… Просто сегодня вернулся Гинсли.
– Вот как? Поздравляю. Кто это?
Они переглянулись:
– Тебе ничего не говорит имя Гинсли?
– Абсолютно. – Я помахал рукой бармену: – Кофе! Двойной.
– Зря, – сказал лысый.
– Почему зря? Я всегда в это время пью кофе.
– Я о Гинсли, – пояснил он. – За здоровье Гинсли ты можешь пропустить стаканчик бесплатно. Так сам Гинсли захотел, ему тут принадлежит полгорода, а он сегодня вернулся.
Бармен принес кофе и, действительно, три стаканчика:
– Оплачено.
– Гинсли оплатил? – спросил я.
– Конечно.
– Он путешествовал?
Все трое переглянулись и с любопытством уставились на меня:
– Ну да, это вроде путешествия. Он большой путешественник, наш Гинсли. Хорошо, в этот раз он попал не в Синг-Синг, а в тюрьму Виберна. Там вокруг химические заводы, долго не просидишь. Вот он и вернулся.
– Всякое бывает, – неопределенно заметил я. – Но если вы так отмечаете возвращение Гинсли, значит, он это заслужил.
И спросил бармена:
– Где у вас телефон?
– У входа.
Я оглянулся.
У входа стояли пять столиков, и все были заняты.
– А если с удобством? Чтобы никому не мешать.
– Пройдите вон в тот коридорчик, там будет дверь. Это как бы мой кабинет, – сказал бармен не без гордости. – Но это за отдельную плату.
– Разумеется.
Кабинет оказался крошечной комнаткой, без окон. Я включил свет и поднял трубку.
Почему Юлай ни разу не назвал имени доктора Хэссопа?
«Вы познаете истину, и истина сделает вас свободными…»
Долгие гудки.
Я этого не ожидал.
Я заново набрал знакомый номер и вновь услышал долгие гудки. Даже автоответчик не включился.
Странно.
Закурив, я вернулся за столик.
– Быстро ты, – сказал потный. Это были его первые слова.
Я кивнул.
– Где ты остановился? – Они явно уже считали меня другом, Гинсли умел объединять людей.
Я пожал плечами:
– Пока нигде. Надеюсь, вы посоветуете. Что-нибудь такое, без роскоши, но с удобствами.
– «Паркер-хаус»! «Карильон»! – в один голос сказали лысый и его приятель.
Бармен покачал головой:
– Дешевле в кемпинге. Их тут много, и они полупустые. Хорошо сэкономите.
– Кемпинги, небось, принадлежат Гинсли?
– Конечно.
– Тогда я так и сделаю. А теперь по стаканчику, за мой счет. – Я взглянул на бармена: – Себе налейте тоже. Через час я попробую перезвонить.
2
На этот раз доктор Хэссоп ответил.
– Эл?!
И после короткого молчания:
– Я знал, что ты всплывешь.
– Не все утопленники всплывают.
– Это так. Но и ты не всякий. Откуда ты звонишь?
– Зачем вам это? – нахмурился я. – Через минуту техники выдадут вам мои координаты.
