не поклониться.
Астинус держался так уверенно и просто, что можно было сразу сказать: этот человек ничуть не смутился бы, даже соберись перед ним скопом не то что все Криннские короли – сами силы небесные. По виду ему можно было дать лет пятьдесят… и вместе с тем чувствовалось в нем нечто вневременное, вечное, изначальное. Лицо его казалось изваянным из палантасского мрамора, и Лорану сперва отпугнула бесстрастная холодность его черт. Однако потом она заметила, какой огонь горел в его темных глазах. Огонь тысячи душ!
– Ты несколько задержался, Астинус, – дружески, но с подчеркнутым уважением сказал ему Государь. От Лораны не укрылось, что и сам он, и его полководцы, и даже гордые Соламнийские Рыцари оставались стоять, пока не уселся историк. Охваченная непонятным благоговением, опустилась она в свое кресло за большим, заваленным картами круглым столом…
– У меня было неотложное дело, – ответил Астинус голосом, шедшим, казалось, из бездонного колодца.
– Мы наслышаны о странном происшествии, потревожившем покой Библиотеки, – палантасский Государь даже покраснел от смущения. – Прими, пожалуйста, наши извинения. Ума не приложу, и как только этот юноша мог оказаться на ваших ступенях в столь неподобающем состоянии! Зря ты не пожелал нас известить. Мы без лишнего шума удалили бы тело…
– Он не причинил нам особых хлопот, – коротко ответил Астинус и искоса взглянул на Лорану. – Мы справились сами, так что к настоящему моменту вопрос благополучно исчерпан.
– Но… э-э-э… как насчет… э-э-э… останков? – нерешительно спросил Государь. – Неприятно упоминать об этом, но существуют определенные постановления Сената по вопросам здравоохранения, которые должны быть соблюдены…
– Может быть, – поднимаясь из-за стола, холодно проговорила Лорана, – мне выйти вон и подождать, пока вы завершите эту беседу?
– Что? Выйти?.. – рассеянный Государь взирал на нее с искренним недоумением. – Но ведь ты только что пришла!..
– Я полагаю, эльфийской принцессе неприятен наш разговор, – заметил Астинус. – Как тебе хорошо известно, господин мой, эльфы относятся к дару жизни с глубочайшим почтением. Вряд ли вежливо было с нашей стороны столь бессердечно рассуждать о смерти в присутствии эльфа.
– О Боги, – простонал Амозус, еще пуще краснея. Он торопливо поднялся и взял Лорану за руку: – Я молю о прощении, милая принцесса. Воистину мерзко с моей стороны. Пожалуйста, сядь и не сердись больше. Вина принцессе! – махнул он слуге, и тот наполнил кубок Лораны.
– Когда я вошел, вы говорили о Башнях Высшего Волшебства. Что тебе известно об этих Башнях? – спросил ее Астинус.
Взгляд его, казалось, проникал в самую душу эльфийки. Под этим взглядом ее пробрала невольная дрожь; она пригубила вина, сожалея про себя, что заговорила об этом.
– Быть может, не стоит?.. – спросила она тихо. – У нас много дел, полководцы наверняка спешат вернуться к войскам, и я…
– Что тебе известно об этих Башнях? – повторил Астинус.
– Не… немногое, – выдавила Лорана, вновь чувствуя себя школьницей перед лицом строгого учителя. – У меня был друг… то есть скорее просто знакомый… который прошел Испытание в Вайретской Башне, но он…
– Рейстлин из Утехи, насколько мне известно, – сказал Астинус.
– Верно, Рейстлин!.. – изумление Лораны не знало границ. – Но каким образом…
– Я историк, принцесса. Знать такие вещи – мое ремесло, – ответил Астинус. – Я расскажу тебе историю Палантасской Башни. Не сочти это пустой тратой времени, Лоранталаса, ибо история ее прямо связана с твоей судьбой… – И, не обращая внимания на потрясение, ясно читавшееся на ее лице, он кивнул одному из полководцев: – Открой занавески! Они закрывают лучший вид на этот город, в чем, я уверен, еще до моего прихода пришлось убедиться принцессе. Итак, вот история палантасской Башни Высшего Волшебства.
Я начну свой рассказ с некоторых событий, которые по прошествии времени стали называть Проигранными Битвами… Это произошло в Век Силы, когда истарский Король-Жрец начал шарахаться от собственной тени. И вот однажды он со всей ясностью понял, кто был в этом мире первоисточником зла: ну конечно же, маги! Он боялся их, боялся их могущества. Он не понимал их силы, а потому видел в ней угрозу.
Ему не составило труда натравить на магов народ. К волшебникам всегда относились с почтением, но доверия к ним не питали – в основном потому, что среди них были представители всех трех Сил Вселенной: Белые Одежды Добра, Алые Одежды Равновесия и Черные Одежды Зла. Ибо, в отличие от Короля-Жреца, колдуны понимали, что именно эти три силы движут маятником Вселенной и нарушить их равновесие – значит пойти против законов мироздания и накликать грозную кару.
Итак, народ обратился против магов. Естественно, в первую очередь гнев толпы обрушился на пять Башен Высшего Волшебства – средоточие могущества Ордена. Те самые Башни, в которые молодые маги – я имею в виду тех, у кого хватало мужества решиться на это, – являлись пройти Испытания. Испытания исключительно тяжелы и, что хуже, смертельно опасны. Неудача означает одно: смерть…
– Смерть?.. – не веря своим ушам, переспросила Лорана. – Так значит, Рейстлин…
– …рисковал жизнью, идя на Испытания. И ему едва не пришлось с нею расстаться. Вернемся, однако, к событиям далекого прошлого. Страшная цена поражения послужила причиной темных слухов о Башнях Высшего Волшебства. Тщетно пытались маги уверить народ, что Башни были всего лишь научными центрами. Там хранились книги заклинаний, свитки и различные магические инструменты, а юные маги, рисковавшие в Башнях жизнью, делали это совершенно сознательно, взыскуя новых высот мастерства. Никто, однако, не желал этому верить. Зато Король-Жрец и его приближенные всячески способствовали распространению слухов о кровавых жертвоприношениях и мерзостных ритуалах, якобы там совершавшихся.
И вот настал день, когда народ от разговоров перешел к делу и поднял против магов оружие. Тогда-то, во второй раз за всю историю Ордена, все три его ветви собрались вместе… Когда это произошло в первый раз, были созданы «глаза драконов», заключающие в себе сути Зла и Добра, повенчанные Равновесием. После этого пути орденов разошлись, но общая опасность заставила их объединиться вновь.
Волшебники сами уничтожили две Башни, опасаясь, что ворвавшаяся чернь завладеет силами, недоступными ее пониманию, и в своем неведении натворит немыслимых бед. Уничтожение этих Башен превратило в пустыню их окрестности и не на шутку напугало Короля-Жреца, поскольку одна из уцелевших Башен располагалась непосредственно у него в Истаре, другая же – в Палантасе. Судьба третьей, поныне стоящей в Вайретском Лесу, Мало кого волновала – крупные центры цивилизации были слишком далеко от нее.
Поразмыслив, Король-Жрец решил проявить милосердие. Он предложил магам мировую: если, мол, они не тронут двух оставшихся Башен, он позволит им невозбранно уйти и унести волшебные книги и все прочее в Вайретскую Башню. И маги скрепя сердце приняли его предложение…
– Но… почему они не сражались? – перебила Лорана. – Я сама видела, на что способен Рейстлин… и даже Фисбен, если его как следует обозлить!.. А уж настоящие-то сильные чародеи!..
– Не спеши с выводами, Лорана. Подумай сама: твой юный друг, Рейстлин, совершенно лишается сил даже от нескольких плохоньких заклинаний. К тому же всякое заклинание, будучи однажды произнесено, покидает его память навсегда – вот почему ему необходимо ежедневно обращаться к своей книге, возобновляя забытое. Это относится ко всем магам, даже к тем, что достигли вершин. Таким образом Боги защищают Кринн от тех, кто в упоении могуществом возжаждал бы власти над миром и взалкал божеских почестей… Кроме того, магам требуется отдых и сон, иначе они не смогут должным образом сосредоточиться. Учитывая все это – как могли они выстоять против бесновавшихся толп? И потом – могли ли они пойти на истребление собственного народа?.. Нет, им оставалось только принять предложение Короля-Жреца. Даже Черные Одежды, мало склонные проявлять заботу о людях, сознавали возможность поражения и понимали, что вместе с ними погибнет и вся магия Кринна. Они покинули Истарскую Башню, и туда почти немедленно въехал со своим двором Король-Жрец. Чуть позже была покинута и Палантасская
