- Ничего не понимаю. Без рентгена - никак. На ощупь - какое-то размягчение всего скелета…
- Ещё бы - под такой громадиной… всё, небось раздавило… И ещё те ранения… Состояние?
- Стабильное… Пока… Пульс ненормально редкий. Даже сказал бы, аномально…
- Доктор, вы должны сделать всё. Понимаете, всё возможное. Нам бы его только до места… С Богом. И мне тоже пора, - заспешил он от самолёта. Но тут же вернулся, тяжело отдуваясь, взобрался по трапу и кинулся внутрь.
- Ты мне смотри! Не вздумай умирать. Потерпи немного. А когда прилетишь, там мы тебя с Божьей помощью быстро поставим на ноги, - наклонился священнослужитель над Максом.
- С Богом! - перекрестил он юношу, а потом, не выдержав, ткнулся с поцелуем, пощекотав своей бородой это обожженное лицо.
Они летели в разные стороны, но настоящий священник прилетел быстрее священника ряженого.
- И я взял на себя ответственность отправить этого героя в наш госпиталь.
- Вы поступили опрометчиво.
- Но он спас паству, спас меня и от смерти, и… от позора, - настаивал на своей правоте знакомый нам митрополит. Его визави в споре недовольно поморщился.
- От какого такого "позора"? - просипел он.
- Когда потянули меня на смерть, каюсь, страх обуял. Начал сопротивляться, проситься. Сам себе оправдание нашёл, что нужен пастве в эту страшную минуту.
- Но это же так и было!
- Было не так. Этот юноша за меня заступился и его вместо меня на смерть повели. И когда там, за стенами прозвучали два выстрела, я думал, сгорю со стыда. Как я мог… Всё же без испытаний даже наши души становятся…
- Не надо "даже наши". Страх, он есть проявление сущности человеческой. И страх смерти, особенно насильственной, не есть грех. А вот преодоление его - и есть проявление веры. Согласен. Сытая жизнь веру не укрепляет… Но далее что?
- Я тогда решил - если ещё кого на казнь затребуют - сам пойду. Но перед тем обращусь к пастве с прощальным напутствием.
- Обратился?
- Нет. Но не потому, что опять струсил. Стыд выжег страх. События уж очень быстро развивались. А потом… Потом отворили дверь и опять появился этот отрок. Ряса в крови, две дыры в ней на животе. Но живой…
Когда епископ закончил рассказ об известных событиях, Владыка, насупив мохнатые брови и хрипя с каждым выдохом, долго молчал.
- Говоришь, он не из клира?
- Наверняка.
- А не подстроено ли всё это, чтобы выведать нашу тайну?
- Нет, Владыко. Слишком много крови для "спектакля".
- Но все же спаслись!
- Ещё осталась раненная девушка. И нашли обгоревшие тела террористов. Да и сам он… При мне из- под глыбы достали. Чудом не погиб. Да и мы все чудом…
- Чудом. Чудом. Много чудес в последнее время.
- Не знаю…
- Зато я знаю!
- Но разве чудеса Господни…
- То Господни! А я о других, о прелестях диавольских. Впрочем… Хорошо. Благословляю. И посмотрим, что из того получится.
- Вам бы и самому, - осторожно начал епископ.
- Пока не убежусь в том, что это угодно Господу, и не подумаю. Может, не известно тебе, что произошло с теми, кто попытался с помощью мощей этой воительницы исцелится.
- Известно. И это - тоже одна из причин. Этот муж излечил неких цыган, которые вдруг начали слепнуть. А потом нашёл и обезопасил место, где эта напасть затаилась.
- Совпадение?
- Возможно. Но откуда она оказалась там, неизвестно. По умолчанию собеседника понял - не обошлось без спецслужб. И эта воительница тоже ими была передана?
- Это заслуживает внимания и проверки.
Патриарх встал, считая аудиенцию законченной, протянул для поцелуя руку.
- О ходе лечения будут сообщать. Сами туда не наведывайтесь. По крайней мере, пока не уляжется эта непотребная шумиха. А что журналистам-то скажем? - спохватился Патриарх.
- Благословите на это меня.
Выйдя после аудиенции на площадь, митрополит решил узнать о состоянии своего протеже. Не успел. Завизжали тормоза и священника вежливо, но решительно усадили на заднее сидение довольно солидного мерса.
- Ну, за тобой не угнаться, ваше это… святейшество - начал разговор непосредственный, как все новые русские незнакомец.
- А какая нужда за мной гоняться?
- Не большая и не малая, - расхохотался собеседник. - Просто нам как-бы по дороге.
- Как бы? - уточнил митрополит.
- Ну, я кумекаю, ты в аэропорт? Вот мы тебя в аэропорт. Со всем нашим уважением. А по дороге и побазарим. Ты, святой отец, своих обещаний не выполняешь. А это как бы и нехорошо, а?
- Постойте. Кому? И что? - растерялся митрополит.
- Знаешь, не будем. Там, у вас на площади, это как бы моя сестра, ну, которую эти ублюдки ранили. Сечёшь? Ты ей обещал сказать, если найдут того попа. И даже к ней в больницу положить. А?
- Он в очень тяжелом состоянии. Сейчас направил его… Должны уже прилететь. Можно, позвоню?
- Давай, святой отец. А потом - адрес. Я за тобой больше гоняться не буду. Ради сеструхи… не посмотрю… - уже начал неопределённо угрожать собеседник.
" Светлая девочка и такой…" - подумал священник, вновь набирая номер.
- Как там… наш страждущий… - осторожно поинтересовался он после взаимных приветствий.
- Преставился.
- Как… преставился? - И поплыло, поплыло всё перед глазами старого митрополита. Не выдержало сердце. Трудно сказать, чего. Может, всех этих непривычных для размеренной жизни переживаний. А может, стыда за малодушие? Бог его знает.
- Что? Помер? Это что, наверняка? - услышал сообщение " как бы брат". - Послушай, а… Не, погодь, ты это чего? Э, ну-ка стой! - толкнул он водителя. Не! Давай пулей в какую больничку.
Потрясённый и озабоченный хозяин машины, тоже не расслышал ответ по сотовику на последний вопрос митрополита:
- Исповедовался, причастился и преставился. А новый ещё жив, с Божьей помощью.
Глава 14
"Новый" был не только жив. Едва начав шептать, Максим попросил: "Солнца!" и жалюзи на окнах были раздвинуты. И хотя наступал вечер, юноша успел впитать немного лучей края малинового диска.
- Пусть остаётся. Потом луна будет, - более связно попросил он.
- Если можете разговаривать, скажите, где болит, - подсел рядом врач.
- Везде. Кроме головы, - слабо улыбнулся пациент.
- Вы не против потерпеть некоторые эээ процедуры. Нам крайне необходим рентген.
