– Разумеется, Антигон не ожидал благодарности! Благодарность ему не нужна! Но он мог хотя бы рассчитывать на ободряющий вражеский пинок! Но нет так нет! Антигон не будет умолять! – крикнул он сердито.
Встревоженная Ирка хотела извиниться, но сообразила, что так будет только хуже. Вместо этого она побранила Антигона, назвав баранью ногу тухлой, а его самого пройдохой. Для усиления эффекта она топнула на него ногой.
– Так и быть! Жуткий монстр тебя простил! Он ужасно злопамятный! – мгновенно оттаивая, сказал потомок домового и кикиморы.
– Слушай, а зачем Антигон служит валькирии? Просто интересно? – не удержавшись, спросила Ирка.
Домовой вздохнул.
– На Антигона наложено заклятие. Он должен служить валькириям десять тысяч лет. Три тысячи лет уже прошли, так что осталось совсем немного, – сообщил он.
– А почему на Антигона наложили заклятие?
– Антигон сам виноват. Он проказничал! – сказал потомок домового и кикиморы.
– Как проказничал? – спросила Ирка.
Домовой кикимор – как мысленно называла его Ирка – в ужасе отшатнулся.
– Антигон не может сказать. Если он откроет рот, вместо десяти тысяч лет он должен будет служить пятнадцать… Но Антигон доволен, он просто умирает от счастья! Если хозяйка хочет, Антигон ей скажет.
Ирка торопливо замотала головой.
– Хозяйка скверная! Хозяйка не хочет мучить Антигона так долго! У хозяйки нет еще планов на ближайшую тысячу лет? Мы могли бы составить меню, – благодарно сказал домовой.
Он запустил руку в густые бакенбарды и принялся большими шагами ходить по комнате. Причем делал это отнюдь не бесшумно. Ирка пугливо покосилась на дверь: не услышит ли Бабаня?
– А, да! – вдруг сказал домовой кикимор. – Хозяйка знает Мефодия Буслаева?
– Ну… немного… – ошеломленно ответила Ирка.
Потомок русалки ухмыльнулся.
– Антигон так и думал. Так вот… у Мефодия большая радость. Можно сказать, огромная.
– Какая? – ревниво спросила Ирка, помимо своей воли вспоминая девушку со светлыми волосами.
– Он умрет сегодня ночью, – хладнокровно отвечал Антигон.
– Что? – ошеломленно переспросила Ирка.
– Властелин мрака, выпустивший посланца из-за Жутких Ворот, собирается воплотиться в Мефодия Буслаева сегодня ночью. Этим он завершит окончательное бегство.
Ирка не помнила, что она сказала и что сделала. Помнила только, что трясла Антигона за плечи, а тот, радостно хихикая, повторял:
– Антигону повезло! Хозяйка колотит Антигона! Она заботится о нем!
Наконец Ирка отпустила домового. Он унял свой восторг и деловито сообщил:
– Старое Скоморошье кладбище… В подвале три прекрасные щели и одна очень распрекрасная. Из трех прекрасных щелей две уже заняты, а третья будет занята вот-вот… Четвертая же щель приготовлена для Мефодия. Шагнет в щель Мефодий, а выберется оттуда Кводнон.
В услужливой, тренированной памяти Ирки поспешно пронеслось все, что она слышала от валькирии, а затем от Лигула.
– Погоди! Если властелин мрака только собирается вселиться в Мефодия, значит, валькирию зарубил не он… Если бы было иначе, тогда какой смысл… – начала она.
– Хозяйка очень глупа! Она делает такие тошнотские выводы! – искренно восхитился Антигон.
Ирка осеклась, тупо переваривая комплимент.
В любом случае слова уже ничего не решали. Пора было шевелить лапками, стараясь повторить подвиг упавшей в молоко толстовской лягушки.
– Мы с тобой можем что-нибудь сделать? – спросила Ирка.
Домовой кикимор с воодушевлением закивал.
– Конечно! Хозяйка станет швырять в Антигона книги и ботинки, а он будет уворачиваться! Это ужасно печально! Я обычно так смеюсь, что чуть не лопну.
Ирка уже не слушала. Она сгребла болтливого домового за ворот и потянула его к двери.
– Где это Скоморошье кладбище? Пошли!
– Так вот вы о чем?.. ТШШ! Я сейчас! – вдруг сказал Антигон, переставая хихикать.
Он огляделся и внезапно ласточкой прыгнул в стену, исчезнув за ней. Ирка услышала приглушенную возню и удары. Кто-то кого-то бил. Наконец, все так же не смущаясь пошлой материальностью предметов, через стену в комнату вкатилось что-то довольно большое.
Ирка увидела нечто, похожее на большой ком глины или пластилина. Затем разглядела руки и ноги, причудливо сплетенные в узел. По центру, переползая с места на место, жалобно моргали глаза.
Антигон пнул ком ногой. Спутанное существо с обидой хрюкнуло.
– За Антигоном и валькирией следил комиссионер. Хотел донести Лигулу. Если хозяйка ткнет его своим копьем, он потеряет это тело и сгинет в Тартар.
Однако Ирка не была способна просто так ударить человека – или то, что было на него похоже, – копьем.
– А можно сделать как-нибудь так, чтобы он не донес, но без копья? Более гуманно? – спросила она.
– О, у хозяйки есть воображение! Она хочет, чтобы комиссионер подольше помучился! – обрадовался домовой, и Ирка спохватилась, что он совсем не так понял слово «гуманно». – Тогда мы его замесим!
И, прыгнув на ком пластилина, Антигон принялся в буквальном смысле месить его ногами. Ирка едва смогла оттащить его.
– Ты его убьешь! – сказала она, и с удивлением услышала, что комиссионер, ставший плоским, как раскатанное тесто, хихикнул.
– Видишь, ему смешно! Его нельзя убить! Разве что изгнать артефактом, вроде твоего копья. Напрасно ты не низвергла его в Тартар, противная хозяйка. Так было бы спокойнее, – приуныл кикимор.
Отступив на шаг, он деловито осмотрел комиссионера и прицельно пнул его еще пару разиков.
– В любом случае несколько часов у нас есть. Пока он себя не вылепит, он не сунется к начальству. Они большие чистюли…
С этими словами Антигон легко оторвал пластилиновый блин от пола и вышвырнул его за окно.
– Теперь он не будет мешать бабушке хозяйки и пытаться отнять у нее эйдос! – пояснил домовой.
Ирка хотела спросить, что такое «эйдос» – ей чудилось, что она слышала нечто похожее, – но сейчас было не до того. Вслед за Антигоном она осторожно выскользнула за дверь.
Бабаня ничего не слышала. Она объясняла одной из клиенток, почему той не пойдет юбка с запа хом. Клиентка страдала, терзалась, но юбку все равно хотела.
Арей наступил ногой на лед. Его большие, красноватые по оттенку куски, лежали всюду в приемной.
– Мне до сих пор холодно, – сказал мечник мрака удивленно.
– Как он ухитрился? – спросила Улита.
– Все произошло мгновенно. Парень вошел, а затем я понял, что смотрю на мир сквозь толщу льда. И что лед этот не что иное, как вино из бассейна. Забавное, скажу тебе, ощущение. Не можешь добраться до меча, даже шевельнуть пальцем…
– Никуда не денешься! Парень повелевает всем жидким и мокрым, – сказала Улита.
– Не проще ли сказать «водой»? – поинтересовался Мефодий.
Ната сжала его руку. Мефодию стало неудобно: что подумает Даф. С другой стороны, выдирать руку было бы смешно.
– Я знаю, что говорю! – осадила Мефа Улита.
Она подняла кусок льда, лизнула его и бросила в бассейн. Даф, опасаясь, что осколки льда попадут в нее или в кота, отступила на шаг.
