– Он идет… смотрит… Слева от него телефонная будка с отрезанной трубкой, справа магазин… окна у магазина забраны синими пластиковыми щитами… А ну, стой, тебе говорят! Его надо догнать! Где моя сабля? – бормотал он, шаря рукой по одеялу.
Саблю ему не дали. Более того: Антигон на всякий случай утянул ее в угол и закидал холстами.
– Нет здесь никакого магазина! – сказала Ирка.
– Боюсь, что где-нибудь он все-таки есть, – произнес Эссиорх, по-прежнему демонстрируя похвальную рассудительность. – О чем-то подобном меня предупреждали!
– О чем?
– Парень получил по голове рукоятью тартарианского меча.
Багров внезапно открыл глаза и, опираясь руками, сел, рывком подтянув под спину подушку.
– «Он» все слышит! Спасибо, что напомнил, – сказал он вполне нормальным голосом.
– Всегда пожалуйста. Хочешь ты того или нет, но меч обладал определенной силой. У тебя теперь особая связь с Гопзием, его владельцем. Как только он выходит из Тартара и оказывается в человеческом мире, ты видишь, где он находится и куда идет, – пояснил Эссиорх.
Антигон перестал зарывать саблю и высунулся.
– Интересно, а Гопзий-то сам знает, что Багров за ним подглядывает? – спросил он.
– Похоже, нет, – подумав, ответил Матвей. – Да только это не особо приятно. Такое ощущение, что меня распилили и я теперь нахожусь в двух местах. Смотрю чужими глазами, касаюсь разных предметов чужими пальцами. Только мысли этого парня мне недоступны.
– Со временем это пройдет. Яд Тартара в одну секунду не выводится, особенно у тех, кто имел несчастие учиться у всевозможных волхвов, – утешил его Эссиорх.
– Я предпочел бы, чтобы это произошло сразу.
– Увы, ничем помочь не могу. Сразу можно только упасть с крыши. Чтобы вновь оказаться на ней, надо долго и мучительно подниматься по ступенькам. И то при условии, что не разбился, – сказал хранитель.
Багров лягнул одеяло, запутавшись в нем ногой.
– И долго это еще будет?
Эссиорх оценивающе посмотрел на него и пожевал губами.
– Еще за несколько часов могу поручиться. Потом, если очень повезет, глазами Гопзия ты видеть перестанешь. Ну а с ядом, понятное дело, побороться еще придется.
– А где Гопзий сейчас? – спросила Ирка.
– Стоит и кого-то ждет. Довольно нетерпеливо… Раздраженно вертит головой, – хмуро ответил Матвей.
– Где он хотя бы? В Москве?
– Не знаю. Вначале казалось, что в Москве, а теперь сомневаюсь. На городах-то ярлычки не болтаются, и названия улиц не везде висят… – сказал Багров.
Примерно через час Эссиорх ушел, заявив, что обещал заглянуть к Кареглазову. Антигон, потоптавшись, зашлепал за ним, надеясь на сопутствующие приключения. Ирка осталась с Матвеем. Тот был точно в тумане. Дважды из носа у него шла кровь. Параллельно он продолжал смотреть на мир глазами Гопзия, хотя и не желал этого.
Молодой страж мрака, одетый в серую куртку, стоял у длинного дома рядом с проспектом, название которого Багров нигде не мог прочитать. Где-то в глубине под ногами ощущались упругие толчки метро.
– Кого-то ждет… Причем довольно нетерпеливо. По-моему, даже нервничает, – заметил Матвей.
– Кого ждет?
– Не знаю. Может, суккуба какого-нибудь.
– Разве суккубы заставляют себя ждать? – усомнилась Ирка.
– Как раз суккубы-то и любят поломаться. Хотя ломаки ломаками, но стражей они дразнить не рискуют.
Багров заткнул ноздрю подушечкой большого пальца, потом внимательно посмотрел на него, проверяя, не пошла ли вновь кровь.
– Что, снова? – сочувственно спросила Ирка.
Матвей не ответил. Даже не закрывая глаз, он видел, как рядом с Гопзием на проспекте остановился автомобиль. Водитель с плоским азиатским лицом, выбежав, открыл заднюю дверцу и выпустил грузного высокого мужчину – краснолицего, сопящего, чем-то напоминающего языческого истукана. Косолапя, как медведь, истукан подошел к Гопзию и остановился шагах в двух.
Насколько Гопзий казался тонок, подтянут, резок, настолько же его собеседник выглядел неуклюжим и громоздким. Вдвоем они были точно шпага и каменный топор.
– А ведь медведи на самом деле очень ловкие звери, – пробормотал Багров.
Ирка, не понимавшая, в чем дело, недоумевающе уставилась на него.
– Ты что-то видишь? – спросила она.
– Начальника русского отдела мрака!
– Арея?! И что он делает?
Багров начал было описывать, что Арей стоит, скрестив руки, и не то насмешливо, не то задумчиво смотрит на Гопзия, а тот, точно в лихорадке, что-то быстро и горячо объясняет, но после решил, что пересказывать это бесполезно.
– Разговаривают, – коротко пояснил он.
– О чем?
– Понятия не имею. Ты когда-нибудь смотрела фильм без звука? Вот и я примерно то же вижу. Вроде как Гопзий оправдывается и одновременно пытается что-то доказать.
– А Арей?
Матвей всмотрелся в неподвижное, мертвенно непроницаемое лицо барона мрака с желтоватой, чуть отвисшей кожей под глазами и крупными порами на щеках и в центре шишковатого лба. Разрубленный нос двоился, и взгляд Гопзия бегал с одной половинки на другую, не зная, где остановиться.
Все это описывать Ирке он тоже не стал, а упомянул о главном, в чем, как ему казалось, была суть.
– Арей сопит, – сказал он.
Разговор продолжался недолго. Примерно через минуту Арей впервые разомкнул губы и произнес несколько слов. В ответ Гопзий вновь выдал целую тираду, однако довести ее до конца ему не удалось. Внезапно рука Арея сделала быстрое движение и резко, но несильно хлестнула Гопзию по лицу. Голова Гопзия дернулась. Вместе с ней дернулась и голова Матвея. Из носа у него вновь пошла кровь, и Ирка торопливо сунула ему полотенце.
– Кажется, Арей пытается оскорбить Гопзия! Он его ударил! – сквозь полотенце сказал Багров.
– А тот что?
– Ничего. Повернулся и пошел куда-то. А Арей как стоял, так и остался стоять. Он взбешен и разочарован. Еще бы: его вызов не приняли! Теперь вот к машине возвращается.
– И клинок свой Гопзий не материализовал?
– Нет.
– Трус! – убежденно сказала Ирка.
Матвей откинул голову на подушку, чтобы кровь скорее остановилась. На полотенце проступало красное пятно.
– На твоем месте я не делал бы поспешных выводов. То, что змея не стала сражаться с медведем в честном бою, еще не означает, что однажды она не укусит его во сне, – сказал он и, закрыв глаза, задышал ровно и спокойно.
Ирка стала трясти его, однако Багров открыл глаза только минут через пять. Очнувшись, он бодро сел, свесив ноги, и отбросил полотенце.
– Все! – сказал он, недоверчиво моргая.
– Что «все»?
– Кина больше нету. Четвертый клинок мрака удалился в Тартар.
– Ты-то сам жив?
