опасался, что не сможет проконтролировать заклинание?
– Не у каждого из вас оно не сработает, но все равно не советую произносить его в кольцах! Это заклинание полного уничтожения, которое подействует на мага любого уровня. Заклинание, от которого не существует отводов и защит! Заклинание, которое можно применить лишь защищая кого-то, но никогда для себя! Если нарушить это правило, гнев призванных сил обратится на тебя самого. Помните: однократное использование заклинания отнимет у вас год жизни. Двукратное – из сильного светлого мага сделает ослабленного темного. Трехкратное отправит за Жуткие Ворота к тем, кого вы недавно видели. Вы готовы его услышать?
Лоткова замотала головой.
– Я – нет. Для меня это слишком… ну брутально, что ли… в общем, не мое это. Не хочу! – уверенно сказала она.
Академик не стал спорить.
– Раз не хочешь, значит, правда, не твое. Честно отказаться от неподъемной ноши – право каждого. Я сделаю так, что ты ничего не запомнишь. А остальные? Таня? Ягун? Как вы?
Играющий комментатор провел языком по губам.
– Я, пожалуй, послушаю, – сказал он.
Сарданапал посмотрел на Таню. Той, вслед за Лотковой, захотелось увильнуть и сказать, что это не для нее, но во взгляде академика было нечто, что не позволило ей отказаться. Почему Сарданапал, не использовавший это заклинание даже против Зербагана, решил поделиться им сейчас?
– Я тоже послушаю. Хотя бы для того, чтобы после пожалеть, – сказала Таня уныло.
– Ну что ж… Тогда, пожалуй, начнем.
Академик проверил глазами, насколько далеко находится его перстень. Видимо, ему показалось, что перстень все равно слишком близко, потому что он отступил на два шага и спрятал руки за спину.
– Не удивляйтесь! Я уже применял его однажды, а назойливого желания становиться ослабленным темным магом у меня нет
Из разомкнутых губ академика исторглось алое сияние. Слова оторвались от губ Сарданапала двумя алыми искрами, которые поплыли по воздуху к перстню повелителя духов. Академик вздрогнул. Заметно было, что такого эффекта он и сам не ожидал. Глава школы неуклюже подпрыгнул, торопливо замахал руками и чудом заставил слова заклинания соприкоснуться, прежде чем они достигли перстня. Послышался глухой звук, похожий на далекий удар грома.
В Битвенном Зале повисла странная тишина. Таня никак не могла объяснить ее, пока внезапно не поняла, что в кузне домовых разом перестали стучать все молотки. В узких окошках, ведущих из кузни, замаячило сразу с десяток растрепанных бород – рыжих, светлых, пегих.
Сарданапал махнул рукой, и бороды исчезли.
– Уф! На всякий случай запомните: в теории данное заклинание сработает даже против разозленного языческого полубога, – сказал академик.
– А где мы возьмем разозленного языческого полубога? – спросила Таня.
Как оказалось, спросила напрасно. Академик или не пожелал отвечать, или не услышал вопроса. Он протянул руку и позволил перстню повелителя духов скользнуть на палец.
– О дне следующих занятий будет сообщено дополнительно! – сказал он и, круглый, бородатый, деловитый, выкатился из Битвенного Зала.
Глава 4
«БЕШЕНАЯ КОРОБКА» ГЛЕБА БЕЙБАРСОВА
Первый минимальный шаг к совершенству – хотя бы перестать гадить. Упавшего не пнуть, на провинившегося не плюнуть, сплетню дальше не передать – и то поступок. Все же, что дальше, уже высший пилотаж. Его мы на сегодняшней лекции разбирать не будем. Вы же пытаетесь перескочить на пилотаж, продолжая по-мелкому гадить. Такого не бывает.
Ванька проснулся около десяти. Подошел к окну. Раздвинул шторы. За окном играл желтыми бусами фонарей сизый вечер. На дома вдоль главной улицы по самые брови были нахлобучены переливающиеся рекламные шапки. Снег казался не белым, а слабо-розовым. Порт спрятался, и лишь на закованном в лед озере где-то далеко прыгали и перемигивались грустные огоньки.
Никогда прежде Ванька с такой остротой не ощущал красоту окружающего мира – красоту, пусть преходящую, но бесконечно трогательную в своем хрупком несовершенстве.
«Неужели я никогда больше этого не увижу?» – подумал он.
На краткий миг Ваньке захотелось схватить пылесос и улететь, не дожидаясь Бейбарсова. Что это за дуэль, когда один рискует гораздо больше, а другого эта ситуация абсолютно устраивает? Совесть не то, что не пинает его кожаным сапогом, но даже деликатно не покашливает в сторонке.
Стекло, к которому Ванька прижимался лбом, запотело от дыхания. Указательным пальцем Ванька осторожно вывел на нем «ТАНЯ», и это стало его единственным и главным ответом самому себе. Он идет на это ради Тани. Если авантюра с упырями единственный способ избавить ее от Бейбарсова, то пусть все так и будет.
Ванька решительно отвернулся от окна и отправился в ванную.
Тангро сладко дремал на краю раковины, свесив хвост в воду. Вид у дракончика был умиротворенный. Дорожки копоти на стенах, потолке и даже на зеркале доказывали, что днем, пока Ванька спал, он не терял времени даром и наматывал круги.
– Мы с тобой два плота, связанные веревкой. Нас то разбрасывает, то вновь сталкивает бортами. Единственное, чего течение не может, – разлучить нас, – сказал Ванька.
Тангро приподнял голову и с интересом прислушался к звучанию его голоса.
«Какой это я плот? Ты о чем, хозяин?» – спрашивал он всем своим видом.
– Это я не тебе! – сказал ему Ванька.
В последние недели Ванька часто разговаривал с Таней, хотя ее не было рядом. Ему казалось, что она слышит его. Даже касается пальцами его лица. Такая вот милая любовная шизофрения, которая иногда заканчивается счастливым браком, а иногда смирительной рубахой, уколами и жилистыми санитарами со взглядом сторожевых собак.
Ванька забрался в душ. Долго, едва ли не четверть часа, стоял под струей, вначале под теплой, а затем, все чаще меняя душ на контрастный, почти под ледяной. Тело, поначалу поджимавшееся, под конец раззадорилось и пульсировало теплом.
Тангро дважды залетал к нему. Ванька направлял на него струю. В полном восторге дракончик всплескивал крыльями и, увертываясь, врезался в кафельные стены.
Уже выходя из ванной, он услышал в дверь стук и, завернувшись в полотенце, открыл. На пороге стоял Бейбарсов.
– Что так долго? Из-под кровати вылезал? – спросил он.
Ванька молча повернулся, поймал Тангро, которому вновь захотелось поиграть с Бейбарсовым в «я и мой шашлычок», и, сунув его под мышку, отправился одеваться. Он не видел смысла напоминать Бейбарсову, что они договаривались на более позднее время. Нетерпение – один из наиболее явных недостатков некромагов. С часами они дружат лишь когда надо срочно приготовить зелье. В остальное время часы для них – круглая тикалка с цифрами.
– Ты тощий, но довольно мускулистый. В одежде ты похож на скелет значительно больше, – сказал ему вслед Бейбарсов. – Интересно, кто бы кого уложил, если без магии?
– Я бы тебе руки с ногами местами переставил, если бы без магии, – сказал Ванька уверенно.
Жизнь в лесной сторожке, когда сам валишь лес и раза так по два в месяц освобождаешь из чужого капкана взрослого самца рыси, винящего во всех своих несчастьях именно тебя, многому способна научить. Никакой физкультурный зал и работа с железом этого не заменят.
Глеб не стал это оспаривать, лишь пожал плечами.
– У некромагов «если бы» не котируется, – устало сказал он и уставился на подоконник. Там на газете
