Таня Гроттер и Болтливый сфинкс

Таня замотала головой.

– Погоди, Ягге! Я поняла, что они отступили, потому что Древнир заключил некую сделку!

Старушка сердито плюнула.

– В том-то и дело! Вся сделка была грандиозным блефом! Этот сфинкс – чтоб у него лапы отвалились! – потому и притащился, что пронюхал, что силы хаоса вот-вот отступят. Передовые полки еще атаковали, задние же уже бежали в смятении. Отступление было предрешено самой смертью Кводнона! Древнира надули, как моего Ягунчика, у которого вурдалаки на Лысой Горе попросили на пять минут пылесос покататься да так до сих пор и катаются.

Заметив, что Таня недоуменно подняла брови, Ягге пояснила:

– Не удивляйся, что ты об этом не слышала. Разумеется, он тебе не рассказывал. Он, как и все мужчины, терпеть не может сознаваться в ситуациях, когда показал себя дураком. Если такие ситуации все же происходят, мужчины громоздят любые логические комбинации, только бы их самоуважение не рухнуло с подпиленной табуретки.

– Но если незнакомец обманул Древнира, значит, сделка не имеет силы, – сказала Таня.

Ягге покачала головой.

– А вот это, милочка, уже типично женская логика! В духе: «Если я закрыла глаза, значит, мышь уже убежала! Так что я, пожалуй, посижу с закрытыми глазами и пусть она лопает пирог».

– Не понимаю! Древнира же обманули! Значит, у договоренности нет силы, – упрямо сказала Таня.

– В том-то и дело, что сделка имеет силу, поскольку все внешние условия соблюдены ! – сердито произнес Сарданапал. – Форма сделки была очень простой: если нежить уйдет и война будет выиграна, вы сделаете то-то и то-то. По рукам, Древнир? По рукам! Нежить ушла, а почему она ушла, никого не волнует! И этот проклятый сфинкс, свалившийся нам на голову, тому лучшее доказательство!

Академик отошел от клетки и присел на корточки перед камином. В очках его отблескивало пламя. Глаза за стеклами смотрели грустно. Усы, совсем недавно буйствующие, уныло обвисли.

Таня оглянулась на Ягге, на Тарараха. Тарарах ободряюще подмигнул Тане и развел ручищами: мол, сама видишь, какие дела творятся.

Таня задумалась. Оставались вещи, которых она пока не понимала.

– А кто этот Мегар на самом деле? Просто сфинкс? – спросила Таня, вспоминая вкрадчивый голос.

– Темный языческий полубожок, подлец и предатель, некогда в давние времена избравший себе тело и облик ассирийского сфинкса! Хоть он и утверждает, что существует сам по себе, любому ясно, что на самом деле он марионетка Лигула и действует в его интересах, – с раздражением ответил академик.

– Скверная история! А что Мегар потребовал у Древнира? – спросила Таня.

– Они пришли к соглашению, что несколько столетий спустя Мегар явится вновь и останется в Тибидохсе на две недели. В заранее определенный день он отправится в Битвенный Зал – да-да, в тот самый! – и будет ждать единственно правильный ответ на вопрос, что он загадал в то мгновение, когда была заключена сделка с Древниром. И – если ответ будет неверен – ему достанется ключ от Жутких Ворот.

Таня улыбнулась.

– Мой Талисман Четырех Стихий, что ли? Он же уничтожен. Мегар ничего не сможет получить.

Академик не разделил ее радости.

– Да, твой талисман был единственным из материальных ключей, однако, увы, остался его первообраз.

– Значит, ключ от Жутких Ворот все же существует?

– К сожалению, да. Хотя не стоит думать, что это нечто такое, что надо куда-то вставлять и в чем-то поворачивать. И, разумеется, это не магнитная карточка, не жезл, и даже не свиток с заклинаниями. Понимаешь?

Таня не понимала. Сарданапал с досадой захрустел пальцами. Он был из тех, кто хотя и умеет объяснять, но ценит больше то знание, которое люди приобретают сами.

– В магическом мире многое существует на уровне идей. Важнее всего центральная идея или первообраз. Именно от нее тянутся пуповины к вещному миру и всем его конкретным воплощениям. Ясно теперь?

– Не-а, – влез Тарарах, который, как всякий питекантроп, ценил конкретику.

– Чего «не-а»? – огрызнулся академик. – Вот идея табуретки, а вот миллионы стульев, табуреток, кресел, порожденные этой идеей. С отдельными табуретками можно воевать десятилетиями, разрубая их на куски, сжигая на кострах или топя в океане. Производители табуреток будут только рады увеличевшемуся спросу на их изделия. Но уничтожь первоначальную идею табуретки, и вместе с ней исчезнут все миллионы и миллиарды табуреток, сколько бы их ни было.

Таня кивнула.

– То есть у нас в Тибидохсе хранится такая вот первоидея? – спросила она.

– Именно. Причем ключ от Жутких Ворот является центральной идеей всех прочих ключей, замков, запоров, задвижек, шифров банковских сейфов и так далее. Передав его Мегару, мы передадим ему и это все тоже. В лопухоидном мире, где на замок часто надеются больше, чем на слово, начнется невесть что, однако по сравнению с властью над Жуткими Воротами это все мелочи, на которых не следует зацикливаться.

– А зачем Мегару первоидея ключа? – спросила Таня, но и без ответа поняла, какой это рычаг для шантажа, манипуляций и давления на свет. Ключ от Жутких Ворот у того, кто с потрохами принадлежит мраку!

– И Древнир согласился? – удивилась она.

Ягге фыркнула.

– Думаю, его подкупило обещание подождать несколько столетий. Возможно, Древниру казалось, что за это время что-то глобально изменится к лучшему. Древнир, как и все мы, слишком поздно понял, что хаос и зло – не два различных понятия, а одно. В те столетия многим мерещилось, что противоборствующих сил в мире не две, а три. Свет, мрак и хаос. Лучше, мол, взять протянутую руку зла (на время, конечно), чем провалиться в ничто. Вот и поплатились! Столетия пролетели как один день, и вот Мегар здесь.

– А выпроводить его нельзя? Отказаться от сделки? Вы же как-то смогли связать его магией, академик. Он пытался прыгнуть на меня и растерзать, но его сдержала стена. Значит, он не так уж и всесилен! – сказала Таня.

Сарданапал с беспокойством оглянулся на запертую дверь. Как и Тане, ему показалось, что дверь дрогнула от дыхания того, кто спокойно лежал за ней, презрительно лакая темноту опустелыми зрачками.

– Пока – да. Его силы имеют предел. Но это потому, что не прошло еще двух недель и ключ от Жутких Ворот не у него.

– А если нарушить клятву? – осторожно спросила Таня.

Академик разгневанно повернулся к ней.

– Странно, что ты еще не поняла! КЛЯТВЫ В НАШЕМ МИРЕ НЕ НАРУШАЮТСЯ. Они непреложны. Совершив малое зло клятвопреступления – пусть даже и по отношению к этому выродку Мегару, – мы разрушим сразу все. И он это отлично знает, разумеется.

Дрова в камине стали громко стрелять и потрескивать. Сарданапал укоризненно посмотрел на огонь. Звуки тут же стали тише, а разбуянившееся пламя улеглось и только чуть всплескивало, точно человек, одним махом взбежавший на девятый этаж и теперь незаметно пытающийся отдышаться.

– А ратная магия? Мы же стали ее учить из-за Мегара! Разве я не угадала? – спросила Таня с надеждой.

– Допустим. Но до тех пор, пока Мегар сдержанно ведет себя по отношению к ученикам Тибидохса, ратная магия применяться не будет! – отрезал академик.

– А когда сфинкс вообще попал сюда? Когда улетели драконы и прорвало Гардарику ?

– Нет. Я специально проверил: через Гардарику никто не проходил. Это совершенно точно. И Меди… хм… доцент Горгонова тоже проверяла.