Иреск вскинул свои кустистые брови; долговязый, худой, с растрепанными седыми волосами, Иреск был похож на воронье пугало.
– Даже среди простого народа вражда между Харконненами и Атрейдесами проложила глубокую борозду. Откуда я знаю, что ты прячешь в рукаве?
– Я не поэтому сказал вам о быках, сэр, – упрямо произнес Дункан. – Я просто волнуюсь. Я ничего не знаю о вражде Домов.
Иреск рассмеялся, он никак не хотел всерьез принимать слова мальчика.
– Вражда Атрейдесов и Харконненов началась много тысяч лет назад. Ты не слышал о битве при Коррине, великом предательстве и о мосте Хретгир? О том, как трусливо повели себя предки нынешних Харконненов, что едва не стоило человечеству окончательного машинного рабства. Коррин был последним рубежом, и мы не проиграли только потому, что Атрейдес спас положение.
– Я не очень хорошо знаю историю, – сказал Дункан. – Мне хватало забот о хлебе насущном.
Глаза старика, окруженные глубокими морщинами, смягчились, он явно хотел произвести впечатление доброго человека.
– Так вот, Дом Атрейдесов и Дом Харконненов были когда-то союзниками, их глав можно было, пожалуй, даже назвать друзьями. Но после того предательства все кончилось. Вражда разгорелась еще тогда, а ты, дружок, прибыл с Гьеди Первой, из самого логова Харконненов. – Иреск пожал костлявыми плечами. – Так что ты не надейся, что тебе будут здесь полностью доверять, понял? Будь благодарен старому герцогу и за то, что он для тебя сделал.
– Но я не имею ничего общего с битвой при Коррине, – запротестовал Дункан, все еще ничего не понимая. – И какое отношение все это имеет к быкам? Это же было так давно.
– Знаешь, у меня больше нет времени на болтовню. – Иреск снял со стены вилы для чистки навоза. – Держи свои подозрения при себе, герцог лучше знает, что делать, а пока иди чистить навоз.
Хотя Дункан работал не жалея сил и делал все возможное, чтобы заслужить свое жалованье, тот факт, что он прибыл из владений Харконненов, продолжал причинять ему массу неприятностей. Некоторые работники считали его чуть ли не шпионом, хотя какой толк был Раббану посылать резидентом на Каладан девятилетнего ребенка? Этого Дункан не мог понять.
Но с таким открытым предубеждением он сегодня столкнулся впервые.
– С быками творится что-то неладное, сэр, – продолжал твердить Дункан. – Герцог должен узнать об этом до боя быков.
Иреск рассмеялся ему в лицо.
– Когда мне понадобится в моем деле совет ребенка, то, будь уверен, я спрошу его у тебя, мой юный Айдахо. – Мастер вышел, а Дункан вернулся в стойло и снова принялся смотреть на возбужденных свирепых салусанских быков. Они смотрели на него горящими фасеточными глазами.
Что-то было не так, ужасающе не так. Он знал это, но никто не желал его слушать.
***
Несовершенства, если рассматривать их в надлежащем свете, могут быть исключительно ценными. Великие философские школы, с их неутолимой жаждой поиска совершенства, часто с большим трудом понимали это утверждение, и то только тогда, когда им удавалось доказать, что во Вселенной ничто не является случайным.
Из философии Древней Земли. Одна из восстановленных рукописей
Мохиам проснулась среди ночи и села в постели, ощупывая рукой свой вспухший живот. Она находилась в специальной комнате в комплексе Школы Матерей. Белье промокло от пота, перед глазами все еще стоял приснившийся ей кошмар. В голове метались видения крови и языков пламени. Она еще раз ощупала живот. Кожа шероховатая, туго натянута. Куда делась эластичность юности?
Это был знак, знамение, послание.., кричащее предостережение, к которому не могла остаться глухой ни одна Преподобная Мать.
Сколько меланжи дали ей Сестры? Как она взаимодействует с другими лекарствами, которые получает Мохиам? Во рту до сих пор ощущается горьковатый имбирно-коричный привкус пряности. Как много пряности можно принимать беременной женщине? Мохиам содрогнулась. Не важно, как она пытается сейчас рационализировать свой ужас; самое главное – не игнорировать мощь вести, ниспосланной ей во сне.
Сны… Кошмары… Предзнание – все предсказывало ужасные события, которые будут потрясать Империю на протяжении тысячелетий. Будущее, которое ни за что не должно стать явью! Она не имеет права игнорировать предостережение.., но может ли она вполне доверять своему толкованию сна?
Преподобная Мать Гайус Элен Мохиам всего лишь мелкий камешек начинающегося грандиозного обвала.
Понимает ли Община Сестер, что творит? И что можно сказать о младенце, дочери, которая растет в ее чреве, и до родов остался всего лишь месяц? Видения сна концентрировались именно вокруг нее, ее дочери. Что-то важное, что-то ужасное… Преподобные Матери не сказали ей всего, и даже Сестры из Другой Памяти притихли от испуга.
На улице шел дождь, в комнате пахло сыростью. Старая штукатурка на потолке пропиталась водой и начала осыпаться. Хотя обогреватели поддерживали в спальне оптимальную температуру, ощущение дома создавала жаровня, поставленная внизу, возле кровати – совершенно неэффективный анахронизм, но, странное дело, глядя сейчас на раскаленные угли. Сестра Мохиам испытывала чувство душевного комфорта, какое-то первобытное удовлетворение.
Огонь разрушения, адское пламя, перекидывающееся по галактикам от планеты к планете. Джихад! Джихад! Именно так будет выглядеть история человечества, если что-то будет не так с ее дочерью, если план Бене Гессерит окажется ошибкой.
Мохиам, сидя на постели, привела мысли в порядок и начала проверять все системы своего организма. Никаких отклонений, все системы функционируют нормально, вся биохимия в оптимальном режиме.
Был ли это обычный ночной кошмар или нечто большее?
Думай, больше рационализации. Нельзя уклоняться, но надо внимательно разобраться, о чем предупредило это предзнаменование. Другая Память знает правду.
Мохиам ни на минуту не оставалась без присмотра. Сестры внимательно наблюдали за ней. Пурпурный огонек в углу – это видеокамера ночного видения, на другой стороне находится наблюдатель, который обо всем докладывает Анирул Садоу Тонкий, молодой женщине, которая, кажется, многие годы будет самой важной персоной Ордена Бене Гессерит. Сегодня во сне Другая Память, которая до сих пор была очень скрытной, открыла наконец, какую роль предстоит сыграть в предстоящих событиях Анирул. Кошмар все расставил по местам, превратив туманные воспоминания в завуалированное объяснение.
Квисац Хадерах. Укорочение Пути. Давно желаемый мессия Бене Гессерит. Сверхчеловек.
У Общины Сестер было несколько селекционных программ, основанных на разных характеристиках человечества.
Многие были не слишком важны, некоторые были даже отвлекающим маневром. Своего рода дымовой завесой. Но не было программы важнее, чем программа выведения Квисац Хадераха.
Избрав конспирацию как самое древнее и верное средство обезопасить выполнение своего плана, рассчитанного на много сотен поколений. Преподобные Матери Бене Гессерит, посвященные в суть плана, поклялись молчать, и молчали, даже передав свою Память, поклявшись, что в каждом поколении эту тайну будут знать только несколько человек.
Анирул, будущая мать Квисац Хадераха, была одной из таких посвященных. Она знала о программе все. Именно поэтому к ее мнению прислушивается даже Верховная Мать!
Сама Мохиам пребывала в полном мраке, хотя дочь, которую она сейчас вынашивала, была всего в трех ступенях от развязки. Сейчас план был, можно сказать, высечен в камне, он не мог быть изменен, прошло время планирования и прикидок. Будущее грядет к человечеству в образе этого ребенка. Первая дочь, родившаяся с уродствами, была ложным шагом, досадной ошибкой.
Но любая ошибка могла привести к ужасам, которые она провидела сегодня в своем страшном сне.
Мохиам явственно увидела, что ожидает человечество, если план Бене Гессерит будет продолжать
