– Значит, надо сделать так, чтобы Шаддам никогда о нем не узнал. По крайней мере пока, – сказал де Фриз, потирая руки.
– Должно быть, ты гениальный изобретатель, Чобин, – сказал барон. – Сумел додуматься до всего этого.
– В действительности я просто приспособил для наших целей поле Хольцмана. Много столетий назад Тио Хольцман разработал специальную математику для полей и двигателей, работающих в свернутом пространстве. Я просто несколько необычно применил эти старые принципы.
– И теперь ты хочешь сказочно разбогатеть? – Барон начал размышлять вслух.
– И я заслужил это, вы не согласны, барон? – ответил Чобин. – Посмотрите, что я для вас сделал. Если бы я остался на Ришезе и пошел бы легальными каналами, то мне потребовалось бы много лет для того, чтобы пройти все бюрократические рогатки бесчисленных комитетов, патентных бюро и правительственных постановлений, после чего правительство забрало бы львиную долю дохода, не говоря уже об имитаторах, которые бросились бы разрабатывать ту же идею, как только в воздухе стали бы носиться слухи о том, над чем я работаю. Маленькое усовершенствование здесь, еще одно – там, и, глядишь, на ту же вещь выдают патент еще одному изобретателю.
– Так, значит, ты сохранял все это в тайне до обращения к нам? – спросил Раббан. – Никто не знает об этой технологии?
– Я был бы полным глупцом, если бы рассказал о ней кому-то еще. Вы располагаете единственным во вселенной генератором поля-невидимки.
Чобин скрестил руки на груди.
– Пока единственным, – заметил барон, – но иксианцы тоже достаточно умны, да и тлейлаксы им не уступят. Рано или поздно кто-нибудь изобретет нечто подобное, если уже не изобрел.
Раббан подошел ближе к ни о чем не подозревающему ришезианцу.
– Я понял вашу мысль, барон, – сказал Чобин, пожав плечами. – Я не жадный человек, но хотел бы получить достаточное вознаграждение за свое собственное изобретение.
– Ты мудрый человек, – сказал барон, многозначительно посмотрев на своего могучего племянника. – И заслужил полновесную плату.
– Это умно – хранить в тайне важные вещи, – наставительно произнес Раббан.
Он встал за спиной толстого изобретателя, который, зардевшись от похвал, вытирал руки о штанины комбинезона.
Раббан действовал стремительно. Обхватив шею изобретателя сильной мускулистой рукой, он сдавил ее, как тисками, и принялся тянуть голову Чобина вверх и назад. Несчастный не сумел даже вскрикнуть. Лицо Раббана покраснело от напряжения, но его усилия были вознаграждены – вскоре раздался громкий треск ломающегося позвоночника.
– Надо проявлять осторожность в обращении с секретами, Чобин, – сказал, улыбаясь, барон, – а ты не проявил достаточной осторожности.
Словно сломанная кукла, изобретатель рухнул на испачканный машинным маслом пол. Раббан был так силен, что Чобин не успел ни захрипеть, ни выругаться перед смертью.
– Было ли это мудро, мой барон? – поинтересовался де Фриз. – Не надо ли было сперва испытать корабль, чтобы удостовериться, что мы можем воспроизвести технологию?
– Зачем? Ты что, не доверяешь нашему изобретателю.., покойному Чобину?
– Машина работает, – сказал Раббан. – Кроме того, у нас есть записи работы и протоколы испытаний, а также все чертежи и голографические журналы, которые вел Чобин.
– Я уже позаботился о рабочих, – сказал ментат, кивнув Раббану в знак согласия. – Утечки информации не будет. Раббан плотоядно улыбнулся.
– Ты оставил кого-нибудь для меня? Де Фриз резко пожал плечами.
– Ну, я доставил себе кое-какое удовольствие, но я же не свинья. Несколько штук я оставил тебе. – Он кивнул в сторону массивной двери. – Вторая комната справа Их там пятеро, ловят кайф от дури. Позабавься. – Ментат потрепал Раббана по мясистому плечу.
Раббан направился к двери, но остановился, оглянувшись на дядю, ожидая его разрешения. Барон в это время внимательно смотрел на де Фриза.
Кривобокий ментат нахмурил лоб.
– Мы первые, кто обладает кораблем-невидимкой, мой барон. Имея в запасе фактор внезапности, мы можем напасть так, что никто не успеет заподозрить, что мы собираемся делать.
– Что я собираюсь делать, – раздраженно поправил ментата Раббан.
Де Фриз взял в руки портативный передатчик и вызвал из лаборатории нескольких неповоротливых и медлительных рабочих.
– Уберите этот беспорядок и погрузите корабль в семейный фрегат перед вылетом на Кайтэйн.
– Я хочу, чтобы все записи и чертежи были конфискованы и опечатаны, – приказал барон, когда ментат выключил коммуникатор.
– Слушаюсь, мой барон, – ответил де Фриз. – Я лично прослежу за этим.
– А ты можешь идти, – сказал барон своему сгорающему от нетерпения племяннику. – Час-другой отдыха пойдут тебе на пользу.., это приведет в порядок твой ум перед важной настоящей работой.
***
Они демонстрируют тонкое, высокоэффективное умение в искусстве наблюдения и сбора данных. Информация – это их вложение капитала.
Имперский доклад о Бене Гессерит. Используется в качестве учебного пособия
– Это впечатляет меня больше всего, – сказала Сестра Марго Рашино-Зеа, глядя на внушительные здания по обе стороны площади Согласия Империи и Ландсраада. – Это праздник для всех пяти чувств.
После долгих лет, проведенных на облачном, буколическом Валлахе IX, яркая пестрота больно резала глаза Сестры Бене Гессерит.
В воздухе висела прохладная освежающая водяная пыль, поднимавшаяся от фонтана, расположенного в центре площади, необыкновенного произведения искусства, который возвышался над землей на добрую сотню метров и представлял собой изображение завитка туманности. Фонтан был украшен макетами преувеличенно больших планет и других небесных тел, которые изливали струи окрашенной благоухающей воды. Мощные лучи света преломлялись в мириадах брызг, и в воздухе беззвучно плясали дуги бесчисленных радуг.
– Ах да, вы же не бывали на Кайтэйне, – сказал кронпринц Шаддам, идя рядом с милой блондинкой Марго. Сардаукары шли позади, готовые при первых признаках опасности, угрожающей принцу, броситься к нему на помощь. Марго подавила насмешливую улыбку; ей всегда было приятно видеть, как люди склонны недооценивать Общину Сестер.
– О, напротив, я бывала здесь, сир. Но это знакомство нисколько не умаляет моего восхищения величественной столицей Империи.
Одетую в новую черную накидку, жестко шуршавшую при каждом движении. Марго сопровождали с одной стороны Шаддам, а с другой – Хазимир Фенринг. Марго не прятала свои длинные золотистые волосы, свежее личико и поистине первобытную красоту. Люди по большей части думают, что все Сестры Бене Гессерит – это старые ведьмы, завернутые в многочисленные черные одежды, как капустный кочан в листья, – Но очень многие, такие, как Марго Рашино-Зеа, отличались поразительной красотой. Умея выделять точные количества телесных половых феромонов и обладая искусством ухаживания, она могла пользоваться своей сексуальностью, как опасным оружием.
Но не здесь и не сейчас. У Сестер были другие планы относительно будущего императора.
Марго была немного ниже Шаддама, но гораздо выше Фенринга. Позади них на почтительном расстоянии, вне пределов слышимости голоса, шли сопровождавшие Марго в путешествии три Преподобные Матери, которые были проверены и опрошены самим Фенрингом. Кронпринц не имел ни малейшего понятия, что общего у этих трех женщин со знакомством с Марго. Впрочем, она сама сейчас все расскажет.
