более и более очевидным. Когда-то всемогущие энергоклетки теперь едва могли открыть пространственный тоннель. Хотя всего полвека назад им с «Язиусом» казалось, что всю Вселенную можно преодолеть одним махом, теперь их охватывало чувство облегчения, если при прыжке в пятнадцать светолет они оказывались всего в световом месяце от пункта назначения. – Чертовы генетики. Неужели так сложно всех сделать равными? – не сдержалась она.
– Когда-нибудь, может, и удастся добиться того, чтобы корабль жил столько же, сколько и его капитан. Но и нынешнее положение вещей кажется мне вполне справедливым. Кто-то же должен растить наших детей. Я уверен, что мать из тебя получится ничуть не хуже, чем капитан.
Неожиданно прозвучавшие в этом мысленном голосе довольство и убежденность в правоте заставили ее невольно улыбнуться. Влажные ресницы смахнули с глаз солоноватые слезы.
– В моем-то возрасте да воспитать десятерых. Невероятно!
– У тебя все прекрасно получится. Детям с тобой будет замечательно. Я очень рад этому.
– Я люблю тебя, «Язиус». Если бы мне довелось прожить жизнь заново, я не изменила бы в ней ни секунды.
– А я бы изменил.
– Неужели? – удивленно спросила она.
– Да. Я хотел бы прожить хоть один день человеком. Хочется узнать, на что это похоже.
– Поверь мне, все переживаемые людьми положительные и отрицательные эмоции сильно преувеличены.
«Язиус» усмехнулся. Его оптически чувствительные клетки, похожие на вспучившиеся на корпусе волдыри, наконец, обнаружили хабитат Ромулус, а потом корабль, испуская небольшие волны искажения пространства, создаваемые его энергоклетками, нащупал и его массу. Разум «Язиуса» зафиксировал местоположение хабитата – огромного тела, вращающегося по орбите вокруг кольца-Ф. Огромного, но полого внутри. Цилиндрической формы полип-биотех, сорока пяти километров в длину и десяти километров в поперечнике, был одной из двух первых баз космоястребов, основанных сотней семей еще в 2225 году. Теперь вокруг Сатурна вращалось шестьдесят восемь подобных ему баз, не считая вспомогательных промышленных станций. Такое их количество служило весомым доказательством того, насколько важными стали корабли-биотехи для экономики эденистов.
Энергоклетки корабля начали испускать слабые волны энергии, искажающей пространство вокруг, хотя и совершенно недостаточной для открытия прохода в пространстве. Корабль оседлал эту искажающую волну и несся к хабитату, подобно мчащемуся к берегу на гребне волны серферу, вскоре разогнавшись до трех g. Повторным выбросом искажающей энергии было создано противоперегрузочное поле для экипажа, создающее внутри корабля ускорение всего лишь в один g. Плавный, приятный полет, абсолютно недоступный адамистам с их термоядерными двигателями.
Афина знала, что ни на одном космоястребе ей не будет так комфортно, как на «Язиусе». На его борту она прямо-таки физически ощущала окружающую пустоту. Полет на «Язиусе» можно было сравнить с прогулкой на лодке по реке, когда опускаешь ладонь в спокойную воду и смотришь на остающийся за ней след. Пассажиры никогда не испытывали ничего подобного. Они были просто грузом.
– Давай же, – сказала она. – Свяжись с ними.
– Сию минуту.
У обоих в голосах слышалась такая готовность, что она снова не смогла удержаться от улыбки.
«Язиус» послал вызов. Полностью открыв свое сознание, он издал неслышный, исполненный одновременно торжества и скорби вопль, разнесшийся в радиусе тридцати астрономических единиц вокруг. Он призывал своих товарищей.
Как и все космоястребы, «Язиус» был созданием, приспособленным для жизни в глубоком космосе и практически не способным существовать в зоне влияния сильных гравитационных полей. Формой он напоминал двояковыпуклую линзу ста десяти метров в диаметре и тридцати метров толщиной в центре. Корпус представлял собой темно-синее, чрезвычайно прочное тело полипа, наружный слой которого постоянно испарялся в вакууме, но эта потеря тут же восполнялась новыми клетками, производимыми митозным слоем. Двадцать процентов внутреннего объема полипа занимали различные органы: камеры накопления питательных веществ, сердечные насосы, обеспечивающие нормальную работу обширной капиллярной сети, и нейронные клетки – все это аккуратно размещалось в цилиндрической полости в самом центре корабля. Остальные восемьдесят процентов его массы состояли из твердых сот энергоклеток, генерировавших искажающее пространство поле, использовавшееся для обоих режимов передвижения в пространстве. Именно эти энергоклетки теперь и разрушались во все больших и больших количествах. Как и человеческие нейроны, они были неспособны восстанавливаться достаточно интенсивно, что существенно ограничивало продолжительность жизни корабля. Космоястребы редко жили дольше ста десяти лет.
На верхней и нижней поверхностях корабля посередине имелись широкие углубления, где помещались механические системы. Углубление на нижней поверхности было в основном занято опорами для грузовых контейнеров – сплошным кругом сложенных титановых стоек, среди которых размещалось лишь несколько модулей вспомогательных систем. В верхнем углублении находилась жилая часть – хромово-серебристый тороид, в котором располагались каюты, рубки, небольшой ангар для атмосферных флайеров, термоядерные генераторы, горючее, аппаратура жизнеобеспечения. В общем все, что необходимо человеку для жизни.
Афина в последний раз шла по центральному коридору тороида. В священном ритуале – зарождении детей, которые, повзрослев, станут следующим поколением капитанов, – ей помогал ее нынешний супруг, Сайнон. Их было десять, и все эти зиготы явились результатом оплодотворения яйцеклеток Афины спермой трех ее мужей и двух любовников. Они дожидались ее в стасисной камере ноль-тау с момента оплодотворения, неподвластные энтропии и готовые к тому, что должно было произойти сегодня.
Сперма Сайнона была использована для зачатия лишь одного ребенка. Но сейчас, шагая рядом с женой, он не испытывал ни малейшего чувства обиды. Он являлся потомком первых ста семей, и несколько его предков были капитанами, как, впрочем, и два сводных брата, поэтому уже и то, что подобная судьба выпала на долю хотя бы одного из его детей, было достаточно высокой честью.
В сечении коридор был шестигранным, и его гладкие бледно-зеленые композитные стены испускали мягкое свечение. Афина и Сайнон шли во главе молчаливой процессии из семи человек. Тишину нарушало лишь мягкое шипение воздуха в вентиляционных решетках над их головами. Они достигли той части
