Радость и умиротворение вошли в нее, как входит солнечный свет в янтарь. Лес пребывал в гармонии, его жизненные силы находились в резонансе с сущностью Матери Вселенского Древа и пели с ней в унисон песнь любви. Она слушала эту песнь, внимая ей всем своим сердцем, которое было переполнено благодарностью за дарованную ей привилегию жить.
Копыта мерно ступали по извилистой тропе, которая вела ее к общине четвертого брака. Там ее ожидали мужья-самцы. Внутреннее ликование переросло в лесную песню, которую она пропела и которую сущность Матери с радостью приняла.
Она подошла к границе джунглей, испытывая печаль по поводу того, что деревья здесь такие маленькие и песня уже кончилась, и ликуя оттого, что она достойно прошла испытание и заслуживает четвертого репродуктивного цикла. Деревья расступились, открыв приятную на вид долину, покрытую пышной высокой травой и пестревшую яркими красными, желтыми и синими цветами, похожими на колокольчики. Позади нее осталось Вселенское Древо – зеленые заросли неистовой растительности, которая сдавливала серебристые вены ручьев и рек, кое-где оставляя на них темные пятна. Солнечные шпили вонзались в небо, строго вертикально выходя из центра каждого купола, тонкие, сияющие клинки вытянулись на двадцать километров.
– Единство песни духа дерева, – воскликнула она и вслух, и мысленно. Полные ликования, две ее головы призывно трубили в рог. – Я жду.
– Богатство вознаграждение эмбрион рост дочь, – ответила сущность Матери Вселенского Древа.
– Мужской выбор?
– Согласие.
– Унисон ждет.
– Экстаз убеждения жизни.
Она стала спускаться в долину. Перед ней предстала община четвертого брака. Абсолютно симметричные кубические строения из голубого полипа образовывали концентрические кольца. На дорожках между ничем не примечательными стенами она увидела другого Леймила. Все ее головы вытянулись вперед.
Расшифровка памяти на этом заканчивалась.
Возвращение в обстановку лаборатории электроники оказалось настолько резким, насколько и шокирующим. Положив руку на стеллаж, Иона приходила в себя. Оски Катсура и Паркер Хиггенс обеспокоено смотрели на нее. Даже Лиерия не сводила с нее своих темных бархатных глаз.
– Это было… это было удивительно, – сказала она наконец. Жаркие джунгли Леймила на мгновение мелькнули перед глазами, как дурной сон. – Эти деревья… похоже, она считает их живыми.
– Да, – согласился Паркер Хиггенс. – Очевидно, это или попытка выбрать помощника, или какой-то обряд. Мы знаем, что женские особи Леймила способны на пять репродуктивных циклов, но никому не приходило в голову, что они могут быть предметом искусственных ограничений. Поразительно то, что такая сложная культура все еще потворствует чуть ли не языческим обрядам.
– Я не уверена, что это языческий обряд, – возразила Оски Катсура. – В геноме Леймила мы уже идентифицировали последовательность генов, сходную с геном телепатии эденистов. Но, судя по всему, они в гораздо большей степени, чем эденисты, взаимосвязаны с планетой. Их обиталище, Вселенское Древо, фактически является частью репродуктивного процесса. Мне показалось, что оно явно обладает правом какого-то вето.
– Как я и Транквиллити, – переводя дыхание, заметила Иона.
– Едва ли.
– Дайте нам еще пять тысяч лет, и рождение нового Повелителя Руин станет ритуальным обрядом.
– Ты совершенно права, Иона Салдана, – согласилась Лиерия и, вновь воспользовавшись пластиной-переводчиком, продолжила свою мысль. – У меня есть веские основания считать, что процесс выбора помощников на Леймиле основан на научном подходе к проблеме наследственности, а не на примитивном спиритизме. Главным требованием скорее является пригодность, нежели обладание желательными физическими характеристиками и ментальными способностями.
– Так или иначе, но это открывает для нас доступ к пониманию их культуры, – заметил Паркер Хиггенс. – До сих пор мы знали о ней так мало. Подумать только, какие-то три минуты смогли показать нам столько всего! Открываются такие перспективы… – Он посмотрел на электронное книгохранилище чуть ли не с обожанием.
– Могут возникнуть какие-либо проблемы с расшифровкой остальных данных? – спросила Иона.
– Я не вижу никаких проблем. То, что вы видели сегодня, – это очень сырой материал. Аналоги эмоций выполнены лишь в самом грубом приближении. Мы, конечно, усовершенствуем программу, но я сомневаюсь в том, что мы сможем достичь прямых параллелей со столь чуждой нам расой.
Иона не сводила глаз с электронного книгохранилища. Оракул целой расы. И возможно, что он хранит тайну: зачем они это сделали? Чем больше она об этом думала, тем труднее было найти ответ. Ведь леймилы были такими жизнелюбивыми. Что заставило такое существо покончить жизнь самоубийством?
По ее телу пробежала дрожь. Она обернулась к Паркеру Хиггенсу.
– Установите для отдела электроники режим приоритетного финансирования, – распорядилась Иона. – Я хочу, чтобы все восемь тысяч часов были расшифрованы как можно скорее. И надо будет значительно расширить отдел культурологического анализа. Мы сосредоточили слишком много сил на технологической и физиологической сторонах. Надо немедленно изменить это положение.
Паркер Хиггенс уже открыл было рот, чтобы выразить свое несогласие.
– Это не критика, Паркер, – быстро сказала она. – Физиологические исследования надо проводить и дальше. Но поскольку теперь у нас есть эти эмоциональные воспоминания, мы переходим на следующий этап. Пригласи любых специалистов по психологии ксеноков, которых сочтешь полезными. Говори, что оплатишь им временное отсутствие на основных должностях. Пусть оформляют творческие отпуска. Я
