Несмотря на то, что флот Конфедерации являлся сугубо наднациональным образованием, космоястребы всегда летали с экипажами, состоящими исключительно из эденистов. Сиринкс сохранила свой привычный экипаж. Он состоял из Кейкуса, инженера систем жизнеобеспечения, Эдвина, обслуживавшего механические и электрические системы тороида, Оксли, пилотировавшего как многофункциональный вспомогательный аппарат, так и атмосферный флайер с ионным приводом, Тулу, специалиста по общим вопросам и корабельного медицинского офицера, и Рубена, техника по обслуживанию ядерного генератора. Уже через месяц после появления на борту, Рубен, который в свои сто двадцать пять лет был ровно на столетие старше ее, стал любовником Сиринкс.
Это было все равно что снова сойтись с Оли, – в обществе Рубена она чувствовала себя невероятно юной и беззаботной, несмотря на свое положение капитана. Когда позволял распорядок службы, они вместе спали и вместе проводили все увольнения, на какой бы планете, хабитате или астероидном поселении ни оказывались. Несмотря на то, что Рубен уже перевалил за средний возраст, он, как и все эденисты, в физическом отношении был все еще более чем состоятелен, поэтому их интимная жизнь была достаточно насыщенна, им обоим доставляло удовольствие знакомство с расцветшими в Конфедерации самыми разнообразными культурами, и они не уставали поражаться их удивительному многообразию. Благодаря Рубену и его неистощимому терпению она научилась куда снисходительнее относиться к адамистам и их недостаткам. Это, кстати, и послужило еще одной причиной для принятия предложения флота Конфедерации поступить к ним на службу.
Кроме того, сюда примешивался знакомый порочный трепет от того, что большинство окружающих считали их отношения слегка скандальными. Учитывая среднюю продолжительность жизни эденистов, в их среде большой возрастной разрыв между партнерами в принципе не был редкостью, но сто лет разницы были уже где-то на грани приличий. Лишь Афина не совершила ошибки и не стала укорять дочь – она слишком хорошо знала Сиринкс. Впрочем, отношения эти все равно были не настолько серьезными, просто с Рубеном было удобно, легко и весело.
И наконец, последним из членов ее экипажа был Чи, назначенный на «Энон» флотом в качестве специалиста по системам вооружения. Он был кадровым офицером флота Конфедерации настолько, насколько для эдениста вообще было возможно стать членом организации, которая жестко требовала от своих служащих отказа от национальной принадлежности (что, применительно к эденистам, с практической точки зрения было просто бессмысленно).
«Энон» и «Грэй» четыре года патрулировали необитаемые звездные системы, время от времени сопровождая торговые корабли в надежде, что ими соблазнятся пираты, участвовали вместе с кораблями флота в полномасштабных учениях, принимали участие в высадке десанта на промышленную станцию, заподозренную в производстве боевых ос, вооруженных антиматерией, и наносили бесчисленное количество визитов доброй воли в порты сектора, находящегося под юрисдикцией Четвертого флота. На протяжении последних восьми месяцев они выполняли порученную им Адмиралтейством независимую миссию по перехвату нарушителей, проводившуюся по инициативе разведслужбы флота Конфедерации. Это был уже третий перехват, на который их посылала РСФК: первый захваченный ими корабль оказался пустым; второй – черноястреб – к крайней досаде Сиринкс, ухитрился ускользнуть от них благодаря более длинной траектории прыжка. «Димазио», несомненно, был в чем-то замешан: РСФК уже достаточно давно подозревала его в транспортировке антиматерии, и данный полет только лишний раз подтверждал эти подозрения. Теперь корабль готовился войти в обитаемую систему, чтобы вступить в контакт с группой сепаратистов на одном из астероидов. На сей раз они точно произведут арест. На сей раз! Казалось, сама атмосфера в тороиде «Энона» сгустилась в преддверии такой перспективы.
Даже Эйлин Каруч, лейтенант РСФК, прикомандированная к кораблю, заразилась охватившим эденистов нетерпением. Она была женщиной средних лет с простым незапоминающимся лицом, которое, по мнению Сиринкс, идеально подходило для действующего агента. Но за этой неброской внешностью скрывалась решительная и находчивая личность, доказательством чему служило выявление с ее помощью характера тайного груза «Димазио».
Сейчас она, закрыв глаза, лежала пристегнутая к койке, принимая датавизированную информацию, передаваемую «Эноном» через биотех-процессоры, подключенные к своим электронным аналогам, позволяющим и адамистам следить за происходящим.
– «Димазио» готов к прыжку, – сказала Сиринкс.
– Благодарение небесам! А то у меня уже нервы не выдерживают.
Сиринкс поймала себя на том, что ее губы тронула легкая улыбка. В общении с адамистами она всегда испытывала некоторую напряженность. Все их эмоции были накрепко заперты в непроницаемой кости черепа, поэтому никогда нельзя было точно определить, что они чувствуют на самом деле. Эмпатичным эденистам было трудно мириться с этим. Но, как оказалось, Эйлин отличалась редкой откровенностью высказываний. Поэтому Сиринкс ее общество даже доставляло удовольствие.
«Димазио» вдруг исчез. Когда энергоклетки корабля исказили саму ткань пространства, Сиринкс ощутила резкий толчок. Для «Энона» же это искажение было подобно сигнальной вспышке. Вспышке, несущей в себе совершенно конкретную информацию. Космоястреб инстинктивно определял по ней координаты точки выхода.
– Вперед! – громко передала Сиринкс.
В энергоклетках космоястреба бешено запульсировала энергия. В пространстве появилась щель, и они нырнули во все расширяющийся пространственно-временной тоннель. Сиринкс чувствовала, что где-то неподалеку от них «Грэй» тоже создает свой собственный тоннель, а потом щель за ними закрылась, закупоривая их в безвременье. Игра воображения в сочетании с транслируемыми космоястребом его истинными ощущениями вызвали легкое головокружение, которое, к счастью, длилось на протяжении всего пары ударов сердца, потребовавшихся, чтобы миновать тоннель. Впереди, на каком-то совершенно неопределимом расстоянии, открылся терминус – тоже своего рода «ничто», только уже совершенно иного строения – и будто стал закручиваться вокруг корабля. Снова стал виден свет звезд, только сейчас тонкие голубовато-белые линии извивались, охватывая корпус. Наконец, «Энон» вырвался в пространство. Звезды опять превратились в бриллиантовые точки.
Окружавшая корпус «Димазио» сфера Шварцшильда исчезла. До центрального светила системы Хонек ему оставалось всего пять световых дней лета. Из корпуса медленно, будто щупальца какого-то существа, в теплый весенний день возвращающегося к жизни после зимней спячки, полезли сенсорные кластеры и термоотводящие панели. Как и всем кораблям адамистов, ему потребовалось некоторое время для определения местоположения и обследования окружающего пространства на предмет случайных комет или метеоритов. Эта задержка играла для космоястреба важнейшую роль, поскольку позволяла при открытии терминуса и сопровождающих его колоссальных искажениях пространства остаться незамеченным.
Все еще не подозревающий о присутствии невидимых преследователей капитан «Димазио» наконец активировал главный ядерный привод звездолета, направляясь к точке следующего прыжка.
– Он снова движется, – сказала Сиринкс. – Готовится войти в пределы системы. – Перехватить его? –
