огромного тела поглощала даже лазерные ожоги!
«Сперва песчаная форель, затем червь — все это части великого цикла, производившего меланж.» Этот цикл таился внутри Бога Императора… дожидаясь своего времени.
— Давайте двинемся дальше, — сказал Лито.
Монео сообразил, что он что-то пропустил. Он вышел из своей задумчивости и поглядел на улыбающегося Данкана Айдахо.
— В свое время мы называли это «витанием в облаках», — сказал Лито.
— Прошу прощения, Владыка, — сказал Монео. — Я был…
— Ты витал в облаках, но ничего страшного.
«Его настроение улучшилось», — подумал Монео. — «По-моему мне нужно благодарить за это Данкана».
Лито вернулся в прежнее положение на своей тележке, закрыл над собой прозрачный колпак, оставив снаружи только лицо. Тележка заскрипела по небольшим камешкам на дороге, когда Лито запустил ее в действие.
Айдахо занял позицию возле Монео и затрусил рядом с ним.
— Под тележкой есть нечто вроде воздушных подушек, но он пользуется колесами, — сказал Айдахо. — Почему это так?
— Владыке Лито доставляет удовольствие пользоваться колесами, а не антигравитацией.
— А что приводит эту штуку в движение? Как он ей управляет?
— Ты когда-нибудь его спрашивал?
— Мне не предоставлялось такой возможности.
— Королевская тележка изготовлена икшианцами.
— Что это значит?
— Говорят, Владыка Лито приводит тележку в действие и управляет ей, просто думая особым образом.
— Разве ты не знаешь точно?
— Такие вопросы ему не нравятся.
«Даже для самых своих близких соратников Бог Император остается тайной», — подумал Монео.
— Монео! — позвал Лито.
— Лучше тебе вернуться к твоим гвардейцам, — сказал Монео, делая знак Айдахо, отойти назад.
— Я лучше пойду вместе с ними впереди, — сказал Айдахо.
— Владыка Лито этого не желает! Ступай назад.
Монео поспешил занять место рядом с Лито, вблизи его лица. Он увидел, как Айдахо отстает и сквозь придворных отходит к заднему кольцу охраны. Лито поглядел на Монео.
— По-моему, ты хорошо с этим справился, Монео.
— Благодарю, Владыка.
— Ты знаешь, почему Айдахо хочет быть впереди?
— Разумеется, Владыка. Там и положено находиться охраняющему Тебя.
— Нынешний Данкан чует опасность.
— Я не понимаю Тебя, Владыка. Не могу понять, зачем Ты все это делаешь.
— Это верно, Монео.
Глава 16
Женское чувство сопричастности берет начало из семьи забота о юных, собирание и приготовление пищи, совместные радости, любовь и печали. С женщин начались похоронные плачи. Религия начиналась с женской монополии, и монополия эта была отнята у женщин лишь тогда, когда ее общественная роль стала слишком доминирующей. Женщины были первыми медиками — исследователями и практиками. Никогда не было четкого равновесия между полами, потому что власть согласовывается с определенными ролями, и уж наверняка она согласовывается со знанием.
Украденные дневники
Для Преподобной Матери Тертиус Эйлин Антеак это было кошмарное утро. Вместе со своей напарницей Маркус Клер Луйсеал и всей их свитой, она высадилась на Арракисе меньше трех часов тому назад, доставил их на планету первый же челночный корабль с хайлайнера Космического Союза, зависшего на стационарной орбите. Во-первых, они получили комнаты на самом отшибе посольского квартала Фестивального Города. Комнаты были маленькими и отнюдь не чистыми.
— Еще чуть подальше и мы бы ютились в трущобах, — сказала Луйсеал. Во- вторых, они оказались лишенными всех средств связи. Все экраны оставались пустыми, сколько они не старались щелкать переключателями. Антеак с резкостью обратилась к плотно сколоченной офицерше, командовавшей эскортом Рыбословш, хмурой женщине с низкими бровями и мускулами чернорабочего.
— Я желаю подать жалобу вашему командующему!
— Во время Фестиваля никакие жалобы не дозволяются, — обрезала амазонка.
Антеак грозно взглянула на офицершу — взглядом, вызывавшем заминку даже среди коллег, Преподобных Матерей, стоило ему появиться на старом и морщинистом лице Антеак.
Амазонка просто улыбнулась и сказала:
— У меня есть для вас сообщение. Я должна уведомить вас, что вы передвинуты в конец очереди на аудиенцию с Богом Императором.
Большинство делегации Бене Джессерит это услышало — и даже последняя из послушниц поняла, что это значит. На сей раз выделяемое им количество спайса останется на прежнем уровне или даже (да защитят нас Боги!) будет отнято у них.
— Мы должны были идти третьими, — сказала Антеак, ее голос был примечательно безмятежным, учитывая все обстоятельства.
— Таково распоряжение Бога Императора!
Антеак знакома была с этой интонацией у Рыбословш. Противоречить значило рисковать, что против тебя будет применена сила.
Утро кошмаров, а теперь еще и это!
Антеак сидела на низенькой табуреточке у стены крохотной и почти пустой комнатки, примыкающей к центральному помещению их унизительных апартаментов. Рядом низенький тюфячок, такой, что разве послушнице под стать! Стены — шершавые, бледно-зеленого цвета, и лишь один состарившийся глоуглоб на всю комнату, настолько дефектный, что светить способен лишь желтым светом. В комнате имелись признаки, что раньше здесь был склад: пахло плесенью, черный пластик пола в пробоинах и царапинах.
Разглаживая подол своей черной абы, Антеак вплотную наклонилась к послушнице-посланнице, стоявшей на коленях с опущенной головой прямо перед Преподобной Матерью. Посланница была блондинкой с глазами косули. Пот страха и возбуждения выступил у нее на лице и шее. На ней была пыльная желто-коричневая роба, запятнанная по краям грязью улиц.
— Ты уверена, абсолютно уверена? — Антеак говорила мягко, чтобы успокоить бедную девушку, все еще дрожавшую под тяжести сообщенного.
