Монео стоял, окутанный прокисшими запахами своего страха, зная, что ветер доносит эти запахи до Лито, и тот понимает его чувства. Подготовка к свадьбе, недовольство среди Рыбословш — все было парадоксом. Это напомнило Монео кое о чем, сказанном Богом Императором в первые дни их союза. "Парадокс — это указатель, подсказывающий Тебе заглянуть за него.
Если парадоксы Тебя раздражают, это выдает твою глубокую страсть к абсолютному. Релятивист относится к парадоксу просто как к интересной, развлекательной или пугающей, но сулящей новое знание мысли.?
— Ты не отвечаешь, — проговорил Лито. Он перестал разглядывать Сарьер и перенес всю тяжесть своего взгляда на Монео.
Монео мог только пожать плечами. «Насколько близок Червь?» — гадал он. Монео уже и раньше замечал, что возвращение в Твердыню из Онна иногда пробуждало Червя. Пока еще не проявлялось ни единого признака этой ужасной перемены в Боге Императоре, но Монео их чувствовал. Способен ли Червь появиться без предупреждения?
— Ускорь приготовления к свадьбе, — сказал Лито. — Пусть она состоится как можно быстрее.
— До того, как ты испытаешь Сиону?
Лито мгновение помолчал, затем ответил:
— Нет. Что ты предпримешь насчет Данкана?
— А что бы Ты хотел, чтобы я сделал, Владыка?
— Я велел ему не видеться с Хви, избегать ее. Я сказал ему, что это приказ.
— Она испытывает симпатию к нему, Владыка. Ничего больше.
— Почему она испытывает к нему симпатию?
— Он гхола. У него нет связи с нашими временами, нет корней. — Его корни так же глубоки, как и мои!
— Но он этого не знает, Владыка.
— Ты что, споришь со мной, Монео?
Монео отступил на полшага, зная, что это не спасет его в случае опасности.
— О нет, Владыка. Просто стараюсь честно сказать тебе о том, что, по моему разумению, происходит.
— Тогда я скажу, что происходит. Он волочится за ней.
— Но она сама положила начало их встречам, Владыка.
— Значит, ты об этом знал!
— Я не знал, что Тобой это абсолютно запрещено, Владыка.
Лито задумчивым проговорил:
— У него есть необыкновенный подход к женщинам, Монео. Он заглядывает им прямо в души и заставляет делать все, чего хочет. С Данканами всегда так было.
— Я не знал, что Ты запретил им всякие встречи, Владыка! — голос Монео прозвучал почти скрипуче.
— Он опасней всех остальных, — сказал Лито. — В этом недостаток наших времен.
— Владыка, у Тлейлакса нет еще его преемника, готового к доставке.
— А мы нуждаемся в таком преемнике?
— Ты сам сказал это, Владыка. Это парадокс, которого я не понимаю, но Ты так сказал.
— Сколько времени надо, чтобы изготовить его замену?
— По меньшей мере год, Владыка. Должен ли я навести справки о точной дате?
— Сделай это сегодня.
— Он может услышать об этом, Владыка. Предыдущий услышал. — Я не хочу, чтобы это произошло таким образом, Монео!
— Я знаю, Владыка.
— Я не осмеливаюсь заговорить об этом с Хви, — сказал Лито. Данкан не для нее. И все же я не могу ее ранить! — эти последние слова прозвучали почти стоном.
Монео застыл в потрясенном молчании.
— Разве ты не видишь этого? — вопросил Лито. — Монео, помоги мне.
— Я понимаю, что с Хви совсем по-другому, — сказал Монео. — Но я не знаю, что делать.
— Что по-другому? — резкий голос Лито как будто рассек Монео.
— Я имею ввиду Твое отношение к ней, Владыка. Оно отличается от всего, что я когда-либо видел.
Монео заметил первые признаки — подергивание рук Бога Императора, начинающие стекленеть глаза. «Боги! Червь приближается!» Монео ощутил полную беззащитность. Огромное тело может раздавить Монео о стену как комара. "Я должен воззвать к Человеку в нем.?
— Владыка, — проговорил Монео, — я читал отчеты и слышал Твои собственные рассказы о свадьбе Твоей сестры, Ганимы.
— Если бы только она сейчас была со мной, — сказал Лито.
— Она никогда не была Твоей супругой, Владыка.
— На что ты намекаешь? — осведомился Лито. Подергивание рук Лито превратилось в спазматический трепет.
— Она была… я имею ввиду, Владыка, Ганима делила ложе с Харк ал- Адой.
— Разумеется, так. И все вы, Атридесы, происходите от них!
— Разве это не то, что ты мне рассказывал, Владыка? Возможно ли… то есть с Хви Нори… можешь ли ты делить с ней ложе?
Руки Лито задергались так сильно, что Монео подивился, неужели их владелец этого не замечает. Еще глубже остекленели затопленные синевой глаза.
Монео отступил еще на шаг по направлению к двери на лестницу, ведущую прочь из этого смертельно опасного места.
— Не спрашивай меня о моих возможностях, — проговорил Лито, и голос его был кошмарно далек, исходил откуда-то из слоев его прошлого.
— Никогда больше, Владыка, — ответил Монео. Он поклонился и сделал всего лишь один шаг к двери. — Я поговорю с Хви, Владыка… и с Данканом. — Сделай, что сможешь, — голос Лито доносился откуда-то из огромной глубины внутренних палат, куда только он мог входить.
Монео потихоньку стал пятиться к двери и вышел. Он закрыл ее за собой и, прислонившись к ней спиной, весь затрясся. "Ах, на этот раз это было ближе всего.?
А парадокс оставался. Куда он указывал? Что значили странные, болезненные решения Бога Императора? Что вызвало наружу ЧЕРВЯ, КОТОРЫЙ ЕСТЬ БОГ?
Из зала, где находился Лито, донеслись глухие удары по камню, тяжелый грохот. Монео не решился открыть дверь и поглядеть. Он заставил себя оторваться от стены, содрогавшейся от кошмарного стука, и осторожно двигаясь, отправился вниз по ступеням, облегченно переведя дух, лишь достигнув первого этажа и часовой Рыбословши, стоявшей там.
— Он потревожен? — спросила охранница, глядя вверх на лестницу.
Монео кивнул. Им обоим абсолютно ясно слышался грохот.
— Что его тревожит? — спросила охранница.
— Он Бог, а мы смертные, — ответил Монео. Этот ответ обычно устраивал Рыбословш, но сейчас в действие вступили новые силы.
Она поглядела прямо на него, и Монео увидел, что за мягкими чертами ее
