Керна, ни один мужчина более не заставит ее оробеть. И в особенности тот, кто готов был вообразить, будто прижал ее к ногтю. Неужели вчерашний день так ничему его и не научил?
Тинталья между тем сдержала свое обещание и отправилась разыскивать «Кендри» и прочие живые корабли. В ее отсутствие люди засели составлять всеобъемлющий договор. И Мингслей, не посоветовавшись с Сериллой, с самого начала предложил, чтобы при обсуждении статей и положений решающее слово принадлежало именно ей.
«Она представляет Джамелию, – твердил он во всеуслышание. – А мы все пока еще подданные сатрапии. Надо, чтобы она вела от нашего имени переговоры с драконицей. И чтобы она же правильно распределила наши роли в жизни обновленного города!»
Тогда взял слово тот рыбак, Малявка Келтер.
«Со всем почтением к уважаемой госпоже, хочу все же заметить, что не желаю признавать за ней какие-то особые полномочия. Пусть на здоровье сидит с нами и высказывается как представительница Джамелии, но дело-то касается Удачного, а значит, Удачному его и решать!»
«Ну, коли ты не хочешь уступить надлежащее ей право, так я не вижу, зачем бы вообще нам, новым торговцам, здесь присутствовать, – расшумелся Мингслей. – Тем более что нам отлично известно, что и старинные торговцы не очень-то рвутся признавать законность наших прав на наши земли и…»
«Счастливый путь, – вздохнула предводительница татуированных. – Или сиди здесь в качестве свидетеля, но только, во имя всего святого, заткнись! Дело и так к вечеру: нам может не хватить времени на обсуждение действительно важных дел, а тут еще ты со своим представлением…»
Остальные члены собрания уставились на Мингслея, выражая молчаливое согласие со словами бывшей рабыни. Мингслей поднялся и с угрозой в голосе проговорил:
«Мне известно кое-что важное! Кое-что такое, что впоследствии заставит вас пожалеть, что я не остался и не поделился этим знанием с вами. Кое-что такое, что сведет на нет все, о чем вы тут договоритесь. Кое-что такое, что…»
Но довершить свою речь ему не удалось: двое крепких парней из числа народа Трех Кораблей подошли к новому торговцу, подхватили так, что ноги Мингслея отделились от пола, и тихо выставили его за дверь покоя для заседаний Совета. Он только и успел с этаким возмущенным недоумением оглянуться на Сериллу. Он ни мгновения не сомневался, что она примет его сторону. А она не приняла. И даже не попыталась взять в свои руки ведение нынешнего совещания, предпочтя предложенную ей роль наблюдательницы от Джамелии. И – совсем уже нечаянным образом – выступила в качестве главной блюстительницы изначальных хартий Удачного. Между прочим, тут-то сказалась ее книжная ученость Сердечной Подруги, работавшей еще с прежним сатрапом. По некоторым положениям хартий ее познания оказались глубже и шире, чем у самых просвещенных торговцев из старинных семей, что и снискало ей вполне заслуженное уважение, граничившее с восторгом. Кажется, до них начинало доходить, что ее тонкое понимание договоренностей между Джамелией и Удачным могло-таки сослужить им всем добрую службу. Новые торговцы выказали гораздо меньшее удовлетворение.
И вот теперь она сидела лицом к лицу с главнейшим их представителем и, по сути, подначивала его окончательно выяснить отношения.
Мингслей же для себя объяснил ее затянувшееся молчание смущением.
– Вот что я тебе скажу, – начал он. – Ты уже дважды нас подвела, и очень здорово подвела. А следовало бы тебе помнить, с кем надо дружить! Что вообще это за чепуха с восстановлением изначальных хартий? Мы-то что от нее будем иметь? Ничего! Могла бы ты и получше о нас позаботиться! – Мингслей передвинул чашечку на блюдце и коварно добавил: – Особенно после всего, что мы для тебя сделали.
Серилла не спеша отпила чаю. Они сидели в гостиной бывшего дома Давада. Калсидийские налетчики успели сжечь восточное крыло особняка, но эта часть дома оставалась вполне годной для проживания. Серилла едва заметно улыбнулась про себя. Ее чашечка в отличие от чашки Мингслея не была треснута. Пустячок, а приятно. Она наконец избавилась от страха обидеть его. Она прямо посмотрела на Мингслея, понимая, что настало время подвести черту.
– Я действительно собираюсь в полной мере восстановить изначальный договор, – сказала она. – И даже более: я намерена предложить его в качестве краеугольного камня в основание обновленного Удачного. – И она лучезарно улыбнулась Мингслею, как если бы ей только-только явилась некая блистательная идея. – Полагаю, если бы вы захотели отправиться вверх по реке, торговцы из Чащоб предложили бы вам то же, что и татуированным. Конечно, и требования были бы предъявлены те же самые. Вам пришлось бы везти туда с собой своих законных дочек и сыновей. Постепенно они переженились бы с местными и получили звание торговцев!
Мингслей так и отшатнулся прочь от стола. Торопливо вытащил носовой платок и промокнул губы.
– Ты что, издеваешься, госпожа Подруга? – выговорил он. – Такое мне предложить!
– А что такого-то? – удивилась Серилла. – Я всего-то хочу, чтобы ты и твои так называемые новые торговцы уселись за стол переговоров на тех же основаниях, что и все остальные. И, как всем прочим, им следует уяснить: чтобы оказаться в самом деле принятыми здесь, им придется выполнить кое-какие условия!
Его глаза так и сверкнули.
– Быть принятыми! Да мы и так имеем полное право жить здесь! У нас есть грамоты, подписанные самим сатрапом Касго, о жаловании нам земельных наделов и…
– Грамоты, купленные ценой немыслимых взяток и подношений. Уж кому-кому, а вам было отлично известно, что взятки – единственный способ получить такие пожалования. Так было куплено то, чего он не мог вам дать по закону. Ты говоришь мне о грамотах, основанных на обмане и нарушенных обещаниях! – И она отпила еще глоток чаю. – Если бы дело обстояло иначе, разве вы согласились бы вывалить за них такую уйму деньжищ? Ты купил себе письменно зафиксированную ложь, «новый торговец». А теперь весь Удачный узнал наконец правду. И состоит она в том, что если у кого и есть полное право здесь жить, так это у рыбаков с Трех Кораблей. Они установили это право в переговорах с жителями Удачного сразу же по прибытии сюда. А прошлым вечером те давние переговоры были продолжены. Теперь у них будут земельные наделы и право голосовать в Совете, и это станет наградой за мужество, проявленное в битве против захватчиков. Конечно, никто не торопится причислять их к сословию торговцев. Это будет достигнуто разве что путем смешанных браков. Я, впрочем, склонна думать, что звание «старинного торговца» очень скоро превратится в некий парадный титул, не дающий особенных привилегий; реально правящим сообществом, как раньше, им уже не бывать. Еще мне представляется, что народ Трех Кораблей весьма дорожит своим именем и своей самостью. Что же касается татуированных, то те из них, кто решит остаться в Удачном, примутся усердно трудиться на восстановлении города, зарабатывая себе таким путем право землевладения. И те, кому это удастся, вместе с землей получат право голосовать, так что и они окажутся на равных со всеми прочими полноправными жителями.
– Понятно, понятно. – Мингслей откинулся в кресле и с удовлетворением сложил руки на животе. – Ну нет бы сразу прямо с этого и начать! Если право голоса и участие в управлении городом зависят от обладания земельными наделами, стало быть, нам, новым торговцам, вовсе нечего опасаться.
– Естественно. Как только вы законным образом приобретете участки земли – милости просим в Совет.
Мингслей побагровел так, что она даже испугалась, как бы его не хватил удар. Когда же он заговорил, то живо напомнил ей кипящий чайник, плюющийся перегретым паром:
– Ты нас предала!
– А чего ты хотел? – отозвалась Серилла невозмутимо. – Вы сами совершили преступление против сатрапии, соблазнив Касго подписать жалованные грамоты, противозаконность которых тогда уже была очевидна. Потом вы явились сюда – и воистину провинились перед Удачным, испоганив его берега работорговлей, к тому же подорвавшей вековой уклад здешней жизни. Но вам и того показалось мало. Ты и твои приспешники надумали захватить уже все. Не только земли Удачного, но и его тайную торговлю! – Она в очередной раз отпила чаю и спокойно улыбнулась Мингслею, после чего продолжила: – А чтобы вернее достичь этого, вы вознамерились вовсе уничтожить сатрапа. И собрались использовать его убийство в качестве предлога, чтобы дать калсидийцам перерезать торговцев из старинных семей, – вам было все равно, лишь бы их имущество отошло к вам. Ну что ж, калсидийцы вам отплатили таким же предательством. То-то вы, помнится, изумлялись! Если бы при этом вы еще и чему-нибудь научились! Так нет же. Решили
