балу в Удачном смешно было вспоминать. Ну а его самомнение – как она, впрочем, и предвидела – вовсе взвилось на недосягаемую высоту.
Малта также не оказалась обойдена их вниманием. К ней явился здоровенный матрос, чье лицо украшала бледновато вытатуированная змея, и настоятельно предложил ей сделать приличествующий случаю макияж. После чего в ее каюте появилось невероятное количество баночек с красками и притирками – половина совершенно ей незнакомые, – не говоря уже об инструментах для наведения красоты, о существовании которых она – она! – в жизни своей даже не подозревала. Другой пират изобрел для нее необыкновенный тюрбан. Третий перерыл весь трюм, но подобрал для нее не только безумно красивое платье, но к нему еще самые лучшие драгоценности, самые подходящие духи. Малта, помнится, внутренне ликовала, радуясь их заботе и – как выяснилось – полному совпадению вкусов.
Так не годится же ей теперь пустить все их усилия прахом.
Малта смотрела на приближавшийся корабль и гнала от себя мысль о том, был ли до сих пор жив ее отец. И если да, то что он станет думать о ней, столь преображенной.
А потом она заметила Уинтроу, стоявшего у фальшборта. Это зрелище до того потрясло Малту, что она едва не вскочила.
– Уинтроу! – во все горло окликнула она брата, но тот смотрел на нее, явно не узнавая.
Потом внимание Малты привлекла рослая фигура, увенчанная золотой шевелюрой. Сердце подпрыгнуло, исполнившись невероятной надежды. Но нет, это не был отец. И вообще не мужчина. Рослой и золотоволосой оказалась какая-то женщина.
Сатрап хмуро оглянулся на Малту, дескать, что за несдержанность! Она не обратила особого внимания на его недовольство. Она во все глаза смотрела на людей у фальшборта, продолжая отчаянно надеяться, что Кайл Хэвен все-таки шагнет вперед и окликнет ее по имени. Нет, по имени ее никто не назвал. Зато кто-то вытянул руку, указывая на нее.
И этот кто-то был не кем иным, как ее теткой Альтией.
Альтия рискованно свесилась через поручни и, ухватив Йек за руку, принялась указывать воительнице на девушку в шлюпке.
– Во имя животворящего дыхания Са! Да это же Малта!
– Не может быть! – Уинтроу возник рядом с теткой возле фальшборта и тоже стал пристально вглядываться. Потом произнес запинаясь: – Хотя и похожа необыкновенно.
– Малта – это кто такая? – не удержавшись, поинтересовался подошедший Кеннит.
– Моя младшая сестренка, – рассеянно ответил Уинтроу. Он уже считал взмахи весел, которые осталось сделать гребцам. – То есть Подруга сатрапа ну так на нее похожа. Нет, это невероятно!
– Да уж, совпадение было бы исключительное. А впрочем, скоро все станет ясно, – весело ответил капитан.
Ему, впрочем, тотчас показалось, будто ветер шепотом повторил сказанное. Чуть вздрогнув, Кеннит поднял руку якобы затем, чтобы поправить волосы, а на самом деле – чтобы поднести вплотную к уху свой талисман.
– Исключительных совпадений на свете не бывает, – сообщил ему деревянный злослов. – Есть лишь судьба. Так, по крайней мере, считают верные Са. – И совсем уже тихо добавил: – Учти, я тебе не счастье пророчу, а гибель предсказываю. Са накажет тебя за то, что ты бросил Этту!
Кеннит на это лишь фыркнул. И небрежным движением убрал руки за спину. Бросил? Шлюху? Отнюдь. Он ее просто отставил в сторонку на время. Са не за что его наказывать. Равно как и кому-либо другому. И он, Кеннит, не намерен был трепетать, когда ему прямо в руки плыла величайшая в его жизни удача. Он заслужил эту удачу. Лучшая добыча всегда достается самому смелому; это истина, с которой не будет спорить ни один пират. Кеннит даже улыбнулся про себя. Его пятерня крепко облегала запястье, перекрывая рот и глаза деревянного личика – сквозь толщу кружев, разумеется.
Но тут подал голос Уинтроу, и у Кеннита все-таки поползли по спине мурашки. Ибо Уинтроу, вглядываясь в близящуюся шлюпку и запрокинутое лицо сидящей в ней девушки, произнес тоном почти потусторонним:
– По вере Са исключительных совпадений на свете не бывает. Есть лишь судьба!
А Малта смотрела на них, смотрела и в себя прийти не могла. Каким образом они оказались все вместе? Что бы это могло означать? Неужто Альтия, вроде бы собиравшаяся освобождать семейный корабль, вместо этого присоединилась к Кеннитовой пиратской команде? Да нет, не могла же тетка оказаться настолько вероломной. Или все же могла? А Уинтроу?
Когда они подошли к борту, сатрапа первым подняли наверх. Потом вниз сбросили веревочную лестницу, и Малта, подбадриваемая моряками, забралась на нижнюю ступеньку. Канаты были мокрыми и грубыми и немилосердно раскачивались, поэтому следом за Малтой на всякий случай полез один из пиратов. Малта же изо всех сил старалась, чтобы подъем выглядел легким и непринужденным, и пыталась не обращать внимания, что жесткие веревочные ступеньки грозили порвать тонкие перчатки, призванные укрыть ее огрубевшие руки. Однако все старания и тяготы преодоления лестницы мгновенно забылись, когда она достигла фальшборта, была подхвачена пиратами и поставлена на палубу. Вот тут Малта испытала нечто поистине странное. Сквозь нее хлынула некая удивительная энергия, исходившая как будто из самой палубы! Наверное, поэтому Малта даже забыла смотреть на короля Кеннита. Она выискивала глазами отца.
Но в следующий миг подле нее очутился Уинтроу. Она-то помнила его худеньким мальчиком – и угодила в крепкие мужские объятия брата. Как же он вырос, как раздался в плечах, до чего окреп!
– Малта, – воскликнул он, – это Са привел тебя к нам живой и невредимой!
И голос у него тоже был не мальчишеский, а мужской. Между прочим, почти отцовский. У Малты подступили к глазам слезы – куда и подевалась вся ее «придворная» выдержка, – и она уткнулась в грудь брату, блаженствуя от долгожданной близости сильного, уверенного человека, который к тому же был ей искренне рад.
А потом, спустя беспредельно долгое мгновение, она обнаружила, что ее обнимает не только брат, но и тетка.
– Малта, но каким образом? Откуда ты тут взялась? – спрашивала Альтия.
Увы, увы – ей недосуг было отвечать на взволнованные расспросы родни. Первостепенное внимание должно было быть посвящено иным и гораздо более важным вещам. Она чуть отстранилась от Уинтроу и заново изумилась тому, как же он вытянулся за время разлуки.
– А папа где? – задыхаясь от волнения, спросила она.
Выражение боли, возникшее в его глазах, сказало ей все.
– Его нет здесь, – тихо ответил Уинтроу, и Малта, сразу обо всем догадавшись (по крайней мере так ей показалось), не стала спрашивать, где же именно. Папа ушел – ушел навсегда. А она, Малта, всем рисковала и всего натерпелась – впустую.
Потому что папа умер.
И в это время заговорил корабль, и голос Проказницы обладал чуточку незнакомым тембром, вернее очень знакомым: похожим голосом Тинталья когда-то говорила с ней через сновидческую шкатулку. И жутковатое, но безошибочное ощущение родства пронизало Малту, ибо корабль сказал ей:
– Рада приветствовать Друга Драконов у себя на борту!
ГЛАВА 31
ВЫСОКИЕ СТАВКИ
ВСЕ ВЗГЛЯДЫ обратились на носовое изваяние. Малта высвободилась из объятий Уинтроу и шагнула вперед. Остальные, кажется, просто не поняли, что Проказница обращалась именно к ней. Люди смотрели то на изваяние, то на сатрапа. А тот с изумлением разглядывал движущуюся, говорящую статую: он впервые попал на живой корабль. Малта обратила внимание на рослого темноволосого мужчину, стоявшего рядом с сатрапом. Одна нога у него была деревянная, а красивое, полное самообладания лицо имело недовольное выражение. Державшийся подле него капитан Рыжик, напротив, на глазах утрачивал самодовольство. Он перестал быть главным артистом на этой сцене – ну как подобное пережить? Вот он снова покосился на одноногого, и Малта испытала миг озарения, поняв, кто перед ней. Капитан Кеннит, король Пиратских островов собственной персоной! Она не преминула воспользоваться легкой сумятицей, чтобы пристальнее присмотреться к нему. Первое впечатление оказалось двояким. Несомненно,
