Дом первого Визиря Белуджистана был выстроен с истинно восточным размахом. Не поскупились и на внутреннее убранство. Повсюду блистали венецианские зеркала, самое модное в ту пору украшение, доступное только очень знатным вельможам. Ноги утопали в толстых персидских коврах, мягких, словно первая весенняя трава на лугу.
Кругом сновали слуги, подносившие напитки, фрукты.
Сам Визирь сидел в кресле, оббитом бархатом. Высокий эфиоп с обнаженным торсом обмахивал его опахалом из павлиньих перьев.
Кларки поместили в большую золотую клетку, стоявшую посреди зала, рядом с бассейном, в котором резвились золотые рыбки.
Клетка была сделана не для кентаврёнка, раньше в ней держали огромного пятиметрового питона, подаренного Визирю раджой мелкого индийского княжества. Но постоянно сонный, ленивый, неподвижный подарок быстро наскучил всем и послужил в свою очередь подарком для кого-то еще.
Мурад-бей трижды хлопнул в ладоши и приказал вошедшему слуге:
— Приведи моего сына.
Слуга с поклоном попятился к выходу.
Кентаврёнок устало присел в углу клетки, ему было неприятно находиться на виду у всех, хотелось скрыться, спрятаться. А еще очень хотелось плакать. Но он сдерживал себя, пора становиться мужчиной.
Через несколько минут дверь резко распахнулась и вбежал темноволосый черноглазый мальчуган, тоже лет 12-ти на вид, как и наши герои, может, чуть помладше.
— Адиль, дорогой мой, — ласково позвал его отец. – Подойди ко мне, я приготовил тебе подарок.
Мальчишка запрыгнул ему на колени и капризным тоном спросил:
— Подарок? Какой? Где он?
— Вон в той золотой клетке, подойди, посмотри.
Голос Мурад-бея был полон нежности.
Ребенок подбежал к клетке, обошел кругом, восхищенно цокая языком и тихонько присвистывая.
— Кто это? Я никогда такого не видел! — оглянулся он к отцу.
— Это маленький кентаврёнок, существо из сказок и легенд. Очень редко обычные люди получают возможность повстречать их. Но нам с тобой повезло, я купил его сегодня на рынке рабов. Тебе нравится мой подарок?
— Еще бы! – воскликнул Адиль — Я могу поиграть с ним?
— Конечно, ведь теперь он твой.
— Тогда пусть откроют клетку, я хочу побегать с ним!
Кларки вывели, вручили тонкую уздечку в руки его маленькому хозяину.
— Пошли, скорей! Бежим во двор, ты прокатишь меня!
Что было делать, Кларки подчинился.
Спину кентаврёнка укрыли тонкой, расшитой серебром попоной и мальчишка уселся верхом. Он пришпорил Кларки пятками и закричал:
— Ну же, поехали, скорей!
Кларки в одно мгновение мог сбросить назойливого седока, но лишь глубоко вздохнул и припустил легкой рысью по цветным узорчатым плиткам, устилающим двор.
Потом играли в догонялки, потом перебрасывали друг другу круглую верблюжью кость – любимую игру тогдашней детворы.
А потом Адиль заявил, что ему наскучило играть. На свежем воздухе разыгрался аппетит и он повел своего скакуна ужинать...
У Эмирского Визиря Мурад-Бея было семь жен. Но Аллах даровал ему всего лишь одного сына, остальные были девочками. Именно поэтому он души не чаял в Адиле. Малейшая прихоть ребенка исполнялась слугами мгновенно. Мальчика закармливали сладостями, забрасывали подарками. Отказа он не знал ни в чем.
Вот и рос мальчишка на редкость упрямым, капризным, взбалмошным и своенравным.
...Конечно, Вальку никто на плантации не отправил. Но и слишком легкой его теперешнюю участь назвать было трудно.
Его определили на кухню, в помощники к усатому круглолицему повару Шарифу. За малейшую оплошность он со всей силы шлепал Вальку полотенцем, куда достанется. Но не со злости, а так, для порядка, хоть и весьма чувствительно.
В обязанности Валькины входило поддерживать огонь под котлами, подносить тяжелые ведра с водой, отмывать эти самые котлы после обеда, да разве мало на кухне забот найдется.
В первый же вечер, точней, далеко за полночь, когда Валька, еле волоча ноги, добрался наконец в выделенную ему комнатушку, в которой обитали еще несколько поварят, он свалился на циновку совершенно обессиленный. Болело все: и руки, в мелких ожогах от брызг кипящего масла; и тело, от многочисленных тычков со всех сторон; и ноги, гудящие, словно телеграфные столбы. Наконец, он провалился в совершенно черный, но спасительный сон...
А Визирь в этот вечер устраивал торжественный прием. Были приглашены все мало-мальски весомые вельможи столицы. Наготовлено сотни вкуснейших блюд. Красивые танцовщицы исполняли — танец живота- столь виртуозно, что мужчины не отрывали глаз, а их жены просто сгорали от ревности.
Чарующая музыка завораживала слух. Но гвоздем программы был, без сомнения, наш кентаврёнок.
Гости подходили к клетке, подолгу разглядывали невероятное создание, призывали в свидетели Аллаха и пророка его Мухаммеда, что никогда раньше не встречали ничего более интересного, качали головами, размахивали руками.
Бедный Кларки стал понемногу свыкаться с ролью музейного экспоната, он тоже начал с любопытством разглядывать гостей.
После великолепного ужина желающим разнесли кальяны, гости расселись по-восточному, прямо на ковры, подогнув под себя ноги. Неспешно потекла беседа.
Кларки надоело общество и болтовня ни о чем, он приткнулся в угол, на большие подушки и задремал.
А утром произошло событие, столь невероятное, что поверить в него было бы просто невозможно, если бы оно не произошло...
Глава тридцать первая
Едва забрезжил рассвет, примчался гонец от самого Эмира. Он срочно вызывал к себе своего Визиря. Мурад-бей терялся в догадках, ведь никаких неотложных дел вроде бы не предвиделось.
Однако приказ есть приказ и он отправился во дворец Эмира Белуджистана Сулеймана аль-Джилани ибн-Дауда.
Вальку подняли ни свет ни заря. Он вкалывал на кухне, весь мокрый от жары, в засаленом халате. Он старался как мог, чтобы не схлопотать очередную плюху, но получалось не очень-то ловко.
Кларки еще спал, потому что его маленький хозяин не просыпался раньше полудня.
Такое вот получилось разделение труда.
Мурад-бей возвратился всего через час. Он был темнее тучи, хмурый, насупленный. За ним семенил новый в нашей истории персонаж, весьма колоритный.
Сухощавый старичок в небесно-голубом халате, расшитом звездами, в островерхом высоком колпаке той же расцветки.
Он не поспевал за широко шагавшим Визирем и почти бежал, размахивая полами халата, словно
