бумаге. И если чернил набиралось слишком много или перо цеплялось за бумагу, то с него соскакивала клякса и поселялась на листе. А знаешь, Николя, услышь наш разговор тогдашние шестиклассники, подняли бы они нас на смех, честное слово. Ты, наверно, думаешь, что кляксы живут только в сказках?
— Не-а, — замотал головой Коля, чтобы папа не подумал, что он такой несмышлёныш. — А скажи, папа, когда уходят сказки?
— Хороший вопрос, — смутился папа. — Знаешь, Николя, обычно все интересуются, куда они уходят. А вот когда… У всех по разному. Некоторые даже рождаются без сказки, а некоторые несут её в себе всю жизнь… Слушай, Николя, когда я учился в школе, то нам рассказывали легенду про Данко…
— Про того, кто вырвал сердце и вывел народ в хорошее место?
— Людей, не народ, — поморщился папа, но потом заулыбался. — Значит, и у вас её ещё не выкинули из программы. Так вот, Николя, мало вырвать сердце. Надо, чтобы оно было чем-то наполнено. Никто никогда не пойдёт за человеком с пустым сердцем…
— Так что, у Данко в сердце жила сказка?
— Но ты подумай сам. Представь. Темнота. Сырость. Огромные мрачные деревья, сплетённые в чащу. Голод и болезни. И больше ничего. И никто даже не знает про другие миры и места. Расскажи тем людям про светлые поля, про лужайки, заросшие густой травой, про море, про высоченные горы. Они не поверили бы, они засмеяли бы тебя с головой и объявили твои россказни пустыми сказками. Данко ведь тоже не был нигде, кроме своего мрачного леса. Но в сердце его жила мечта, которую другие называли сказкой. И когда он вырвал сердце, то именно его мечта, его желанная сказка горела в нём и освещала дорогу.
— Так значит сказка жила только в Данковом сердце.
— Не думаю, Николя. Наверное, такая сказка жила в сердцах у многих. Просто они не верили в неё. И ещё мораль в том, что не всем под силу вырвать своё сердце, чтобы превратить сказку в то, что происходит ПО-НАСТОЯЩЕМУ. Вырвать и повести за собой.
— Я знаю, папа. Про мораль знаю. Мы даже сочинение писали. А вот Пашка говорит, что сказка только мешает жить по нормальному.
— Кому-то мешает. Тем, у кого она заслоняет настоящее, затемняет его, затуманивает, уводит с дороги, расслабляет и позволяет отсиживаться в кустах. Но ведь есть и другие. Те, чья сказка озаряет мир, выталкивает из кустов на дорогу и даёт силы, чтобы шагать к далёкой цели, которая когда-то казалась всего-навсего сказкой.
И папа внимательно заглянул Коле в глаза. Коля аж испугался, что сейчас придётся рассказывать про все свои приключения, в которых он не всегда выглядел героем. А папа не увидит эти приключения. Папа не видел гнома, а, значит, и волшебный замок так и останется для него недоступным. И покажется папе весь Колин рассказ той самой сказкой, которая заслоняет Колю от понимания чего-то невыразимо важного.
Но папа уважал чужие тайны. Он только хлопнул Колю по плечу и посмотрел вдаль:
— Верю, Николя, верю, что есть у тебя сказка. Есть. Красивая. Но, наверное, не хватает тебе слов. Как много слов на свете, но почему-то в самые важные моменты их никогда не хватает.
Коля не совсем понял, что имел в виду папа, и не знал, что теперь сказать самому.
— А знаешь, папа, — внезапно вырвалось из него. — Веня-то, оказывается, умеет рисовать. Он самолёты рисует. Так здоровско.
— Вот, Николя, — довольно кивнул папа. — Видишь, мир всегда может оказаться чуточку прекрасней, чем он был ещё секунду назад. Бывает, и не чуточку, а больше, неизмеримо больше. Надо только уметь дождаться и увидеть. Не пропустить.
— Я не пропущу, папа, — пообещал Коля. — Только немного обидно видеть, как уходит сказка.
— Теперь, Николя, ты спросишь, когда возвращаются сказки?
И папа, накинув на Колины плечи вторую куртку, ушёл в комнату.
«Нет, папа, — подумал Коля, — я уже знаю, когда они возвращаются. И по-моему… Я не знаю почему, но по-моему гораздо важнее знать: куда возвращаются сказки. Если на этот вопрос нет ответа, то предыдущий тоже получается сущей бессмыслицей».
Коля ещё раз попробовал отыскать Большую Медведицу и снова неудачно. Не пропустить. А как это — не пропустить. И так в жизни столько всего пролетает мимо, а тут, оказывается, надо ещё главное увидеть и не пропустить. Встать с решительным лицом и заслонить ему дорогу. Главное не пройдёт. Оно останется с Колей. Нет, уж его-то он не пропустит. Значит, надо увидеть. Сперва увидеть, а потом уж не пропустить.
Коля пристально вгляделся в звёздное небо. Вот мелькнёт хвостатая звезда и обернётся кораблём. И Коля увидит его первым! И сообщит всем-всем-всем. И его портреты будут на всех газетах! Вернее, во всех. Ну да неважно. А может, даже и Веньку с Ленкой рядом заснимут. А потом пришельцев повезут в Москву. И Колю тоже повезут. Не всё же Ваньке счастье. И тогда Коля проверит, роют ли в Москве канавы во дворах, и есть ли на Московской телевышке ресторан. Пришельцев-то туда пустят. А если пустят пришельцев, то и Колю тоже. А при расставании Коля будет махать пришельцам рукой и кричать: «Приезжайте ещё!»
Но на небе просто мерцали звёзды, и не мелькал никакой корабль, чтобы Коля мог его первым разглядеть. И Коля расстроился. Но мелькнули перед ним отблески Тёмных Стёкол. А не эти ли мечты называл хозяин миражами. Может, Коля научился их строить. Да нет! Он всегда умел! Мечтать-то…
Коля перевёл взгляд пониже, а потом и вовсе под самый балкон. В переплетениях веток что-то сверкнуло. Похоже, кто-то зашвырнул туда недокуренный бычок. Но нет! Бычки светят багряным, словно неумерший уголёк костра, а здесь свет виднелся бледно-лимонный, почти белый.
Догадка пронзила Колю. А ведь это она! Та самая вещичка. Отблеск сказки, то ли задержавшейся перед дальней дорогой, то ли вернувшейся специально для Коли, то ли даже не подозревающей о Колином существовании и живущей сама по себе.
Сердечко застучало в бешеном темпе. Сказка осталась, осталась с Колей. Пусть исчез треугольник. Пусть растворился со стены портрет Предзнаменовательныцы к великой радости соседа с первого этажа, который всё же не поленился и нажаловался родителям Коли на будущее. Пусть ушёл гном своей дорогой, забрав все волшебные палочки. Но вещички из сказки продолжали искать встречи с Колей. И завтра, по пути в школу он снимет с ветки эту вещичку, которая кажется отсюда бледно-лимонной блёсткой, и покажет её Вене и Ленке. И Димке тоже покажет. И, может быть, даже Пашке…
Но до утра уйма времени! А что, если её украдут! Да непременно украдут!!! Кто сможет пройти мимо сверкающей непонятной вещички, чтобы, воровато оглянувшись по сторонам, не ухватить её своей загребущей рукой и упрятать в карман. Колину Золотую Каплю!!!
Но нет! Ведь волшебные вещи видимы только для Коли. Даже папа не смог увидеть гнома. Значит, все остальные просто не заметят Каплю, скользнут мимо или окинут усталым взором облысевший куст сквозь неё. Золотая Капля спокойно провисит до утра и благополучно дождётся Колю.
А ведь гнома видели Веня с Ленкой. И Пашка с Димкой. Получается, что есть и другие люди, которые могут прикоснуться к сказке. Что случится, если один такой припрётся и утащит её? Перед Колиными глазами возникла чуть подрагивающая пустая ветка.
И тут Коля успокоился. Не надо пугаться. Значит, эта вещичка не для Коли. Значит, он встретит другую. Встретит в самое нужное и необходимое время. И Коле впервые стало не жалко, что капелька лимонного света засверкает не в его руках. И почему-то в эту минуту Коля почувствовал себя легко и свободно.
Во сне Коле всё-таки удалось отыскать на небе Большую Медведицу. Затем он обнаружил и Малую, на хвосте которой примостилась Полярная звезда, ведущая на север. А рядом с этими двумя ковшами сверкал семью яркими звёздочками маленький Медвежонок.
