вы здесь вообще очутились? Вы же должны быть на «Кашалоте»?
– Это долгая история. Если совсем коротко, то нас уронила птичка, которую мы сами же и нафантазировали. – Прыгая на месте, Пельмень поочередно выливал воду из ушей.
Неодобрительно взглянув на нас, Коробок покачал головой:
– Птичку я и сам видел. А из звездолета вы зачем выбрались?
– Мы залезли в зонд и катапультировались.
Коробок поднес крючок к своему речевому динамику, будто хотел поплевать на червяка. Внешне червяк был самый обыкновенный, такой же, как и на Земле. Робот забросил удочку и уставился на поплавок.
– Думаю, вам влетит по первое число! Конечно, не от меня. Я буду сохранять нейтралитет, – сказал он.
– Деда, мы не плосто так катапультиловались. На «Кашалоте» объявились туманники! – воскликнула Дискетка.
Но робот ее не расслышал. Дело в том, что поплавок резко ушел под воду, и он дернул удочку.
– Клюет, клюет! – закричал Коробок, вытаскивая на берег свою добычу.
Мы все уставились на крючок, рассчитывая увидеть там рыбу, но, к нашему крайнему изумлению, там был лишь раздувшийся, потолстевший червяк, похожий на проглотившую добычу змею.
– Ну и ну! Рыбалка отменяется. Кто бы мог подумать, что здесь не рыбы едят червей, а червяки – рыбу! – уныло сказал Коробок.
2
Вскоре мы были уже в лагере. Не все отнеслись к нашему появлению так же спокойно, как Коробок. Репка и Яичница хотели даже упасть в обморок, но, подумав, ограничились дружным аханьем.
Нас несколько раз заставили пересказать историю о нападении туманников, и каждый раз все пугались, когда мы переходили к сцене побега и катапультирования.
– Вот так штука! Выходит, туманники все время прятались на нашем корабле! Ну, попадись они мне! – воинственно пролязгала Репка.
Из ее корпуса выдвинулось дуло бластера, и я подумал, что, если будет нужно, старушка себя еще покажет.
Мы стали совещаться, разрабатывая план действий. Вопрос, как нам поступить, не поднимался: всем было ясно, что нужно сражаться. Проблема была в самой тактике наших действий: принять ли бой здесь, на планете Воображения, или вернуться на звездолет и встретить врага там?
Пока мы спорили, что нам предпринять, Морж вызвал по лазеропередатчику «Кашалот».
– А, вот и вы! Наконец-то! – радостно откликнулся Лелик. – Я бы и сам с вами связался, но пришельцы разворотили мой передающий блок. Хорошо еще, что я вовремя притворился отключившимся, а то мне бы была крышка.
– Где они сейчас, на борту?
– Вот это я и хотел вам сказать. На борту их нет.
– Как нет? А где они?
– Они покинули шлюзы около получаса назад. Думаю, отправились к вам, – сообщил Лелик.
– Значит, «Кашалот» вновь свободен? Может, нам прислать кого-нибудь? – спросила Яичница.
– Ни в коем случае! Я заминирован! Признаться, это меня изрядно волнует, – предупредил Лелик.
– Что? Ты заминирован? – испугалась Репка.
– Похоже на то. Очевидно, та загадочная коробка, которую они установили под главный двигатель, – взрывное устройство. Они особенно ее не маскировали: не знали, наверное, что я цел и все вижу. Не знаю, когда бомба сработает, но, думаю, вам нужно держаться от меня подальше.
– И что же нам делать? Бросить тебя в беде и смотреть, как на наших глазах ты взорвешься? – забеспокоился Морж.
– Не гоните волну, с этой штуковиной я сам разберусь, – оптимистично пообещал Лелик. – Я уже готовлю гусеничного ремонтника. Буду управлять им по дистанционной связи.
– Ни пуха тебе ни пера! – сказал Морж.
– Взаимно, – язвительно сказал Лелик.
– Почему «взаимно»? Надо говорить «к черту»! – поправила Яичница.
– А «взаимно» потому, что проблемы не только у меня, но и у вас, – сказал Лелик и отключился.
Мы переглянулись.
– Ужас-то какой! Вы слышали: туманники покинули «Кашалот» около получаса назад? Они хотят захватить нас врасплох! – воскликнула Репка.
– Что ж! Мы еще повоюем! Клянусь своими ржавыми клешнями, нас не так просто победить! – решительно заявил Коробок.
3
Весь следующий день мы напряженно готовились к обороне. Вокруг нашего лесного лагеря мы установили биолокационные антенны, которые должны были заранее оповестить нас о приближении пришельцев. Но, как позже выяснилось, антенны не сработали, потому что почти сразу были выведены из строя туманниками.
Морж совещался о чем-то с Леликом, и это совещание было настолько важным, что компьютер задействовал всю свою память, отложив все шахматные партии.
Но, несмотря на близость опасности, мы проводили время очень весело. Да и разве можно было быть грустным на такой чудесной планете, как планета Воображения?
Утром двадцать третьего февраля Коробок разбудил всех радостным воплем: «Ура! С Днем армии вас!» Оказалось, что сегодня по земному календарю – День армии. Празднуя его, папа и дедушка вооружились чем придется и стали прыгать вокруг сосны, крича: «За Полтаву, за Очаков! Наши победили!»
Вспомнив, что тоже мужчины, мы с Пельменем присоединились к этой дикой пляске.
– Эх, принять бы два раза по двести и в атаку! – ностальгически сказал Коробок.
– Два раза по двести чего? – не понял я.
– Эх ты, лопух! Вольт, разумеется! Отлично прочищает мозги! – заявил Коробок и перешел к своей любимой теме: сравнительному сопоставлению роботов разных стран. – У немецких роботов механика хорошая, зато они много энергии жрут. Французские роботы сообразительные, да уж больно металл у них непрочный – чуть какой пустяк, сразу вмятина. У американских мозги куда слабее наших, всего одна крошечная схема, зато работает надежно. А мы, русские роботы, самые выносливые! Нам хоть дальний космос, хоть лава, хоть полюс – и без всякого технического обслуживания. Скрипим, да не ломаемся. А уж ума нам и подавно не занимать. Вот взять бы хоть меня, к примеру...
Оставив Коробка разглагольствовать, мы с Пельменем решили обойти вокруг лагеря и внезапно заметили на влажной земле следы, ведущие в лес. Пельмень присел на корточки и стал подозрительно их разглядывать.
– Чьи это? – спросил он.
– Кажется, Яичницы, – сказал я. – Точно. Я мамин след из сотни других узнаю. Видишь, какой он узкий и изящный?
– А что мама делает одна в лесу? Там же опасно. Пошли к ней. – И Пельмень с видом следопыта направился в заросли.
Я пошел за ним, с удовольствием вдыхая прохладный воздух. Природа планеты Воображения менялась с каждым днем. Если раньше ее леса были только сосновыми, то теперь среди молодой поросли встречались и дубы, и клены, и березы.
Следы Яичницы уверенно вели сквозь заросли. Если по пути попадалось молодое, только что проросшее деревце или цветок, она, не разбирая, втаптывала его в землю. Это меня удивило. Мама всегда очень любила все живое, и теперь я не понимал, что заставляет ее быть такой невнимательной.
Мы отошли уже метров на двести, когда внезапно увидели Яичницу. Она сидела на поваленной сосне и, заметив нас, помахала нам рукой.
