капитана улыбнуться. Фрэнк Мура никогда не ворчал и не брюзжал. Он просто выставлял совершенно неотразимую приманку, вроде вот этого кофе, и ждал, когда воздушные потоки донесут аромат из камбуза до каюты капитана.
Фрэнк Мура сидел в своей любимой нише прямо у входа на камбуз и, по всей видимости, был погружен в тончайший процесс создания очередного миниатюрного ландшафта под пластеклом.
– Мне казалось, что кофе у нас кончился, – сказал Джелико.
Мура посмотрел на него с кажущейся невозмутимостью своих японских предков.
– У меня немного осталось. Поскольку мы все равно скоро швартуемся, я подумал, что следует его сварить.
Джелико глубоко, благодарно вздохнул и взял дымящуюся кружку.
– Есть еще рис с овощами, который можно полить курстовым соусом с пряностями, – добавил Мура не поворачиваясь.
Джелико увидел тарелку с горячей и свежей едой.
Он отнес ее и кофе на камбуз и сел за столик. Там уже были четыре члена команды, отставившие в сторону пустые тарелки и пившие что-то горячее. Трое мужчин не услышали, как вошел Джелико, который по привычке ступал бесшумно, и только Раэль Коуфорт подняла глаза. Девушка послала капитану многозначительный взгляд, который было невозможно истолковать, и снова переключила внимание на остальных.
Али сидел спиной к Джелико, держа в руке магнитофон.
Капитан увидел, как помощник механика нажал на клавишу со словами:
– Хорошо, а как насчет этого?
Из магнитофона донесся странный звук, который напомнил капитану быстрое постукивание смычком по виолончели.
– Знаю, – сказал Дэйн Торсон. Долговязый помощник суперкарго запустил широкую пятерню в густые желтые волосы, отчего они встали дыбом, и произнес:
– Согласие с Элементами Недоверия.
Али загоготал:
– Ошибаешься, старик. Согласие с Элементами Вопроса!
Дэйн затряс головой.
– Вопросительный шум становится нотой ниже с каждым ударом. Хуп, хуп, хуп. Звуки недоверия больше похожи вот на эти – ик, ик, ик. А удивление еще быстрее, вроде киикиикиик.
– Поспорим? – быстро подзадорил Али.
Дэйн фыркнул:
– Включай пленку.
Али шлепнул рукой по магнитофону, и бесстрастный человеческий голос произнес:
– Канддойдская эмоциональная модификация, обозначающая Согласие с Элементами Недоверия.
Дэйн усмехнулся, Али застонал, а Джаспер Вике тихо рассмеялся.
– Следующую, – потребовал Али, – еще одну.
Дэйн вздохнул.
– Валяй, но ты правильно назвал три из...
– Да кто считает? – перебил Али.
– Три из восемнадцати, – безжалостно закончил Дэйн. – Если бы я каждый раз спорил с тобой, тебе пришлось бы работать на меня ближайшие пять лет.
Али в шуточном отчаянии поднял вверх руки, а трое остальных расхохотались.
– Хорошо, хорошо, сдаюсь. Повержен, унижен, раздавлен и растоптан, как говаривал мой дедушка. Но у меня впереди есть еще целая неделя.
Вдруг посерьезнев, Дэйн сказал:
– Нам очень понадобится твой бойкий язык. Мы никак не можем позволить себе покупать любые данные. И запомни: это только торговый жаргон. Существует целый пласт других обертонов, которые нам даже не слышны. – Он толкнул Джаспера. – Покажи ему.
Джаспер подтянул рукав и показал остальным перстень с камнем.
– Гм-м, красивый, – сказал Али. – Не знал, что ты носишь украшения.
– Не ношу, – ответил Джаспер. – Это ультразвуковой детектор, который я собрал.
– Мы вскрыли коробочку с панцирными украшениями, – объяснил Дэйн. – Вот Вике и мастерит один приборчик для Яна, а другой для меня. Детекторы позволят нам услышать некоторые из канддойдских ультразвуков, но единственно, что мы узнаем, – говорится ли что-нибудь еще. У нас нет переводчиков для высокого канддойдского, и позволить их себе мы не можем.
Али поднялся на ноги с глубоким вздохом.
– А я уж было распланировал все время своего увольнения...
