— Ничего.
— Кити, а у тебя кровь.
Кити посмотрела на руку. Действительно кровь.
— Скоро пройдет.
— Кити, я не люблю секреты.
— Мичи, послушай…
— Скажи мне. Я постараюсь помочь.
Кити не знала, говорить Мичи, что это сделал Луми или нет. Все же она решила, что Мичи действительно может помочь.
— Ну, ладно. Вчера я пошла гулять. Шла одна по переулку. Тут он. Как снег на голову. Говорит: "Не достанешься мне, так не достанешься никому". Вот и обеспечил меня медленной смертью.
— Хм. Вот как. Тебя надо спасать. Но я не знаю как.
После уроков Мичи так же проводил Кити домой, спасся от Тару и начал рыться в книгах. Он искал Снятие цепей. Но так ничего не мог найти.
Шло время. Прошло десять дней. Цепи сжались, но Кити все это еще могла терпеть. Она продолжала общаться с Бродягами. Уже было двадцать девятое декабря.
Кити прибежала на старую фабрику. На диване, закутавшись в шаль, сидел и дрожал Изумо. Рядом сидел Дакеда. А возле него лежал и мечтал красноволосый Томохару. Перед ними скакал полуголый Даке. Он был в одних коротких шортиках. Дакеда смотрел на него и стучал зубами.
— Даке! У меня у самого нос синеет, как я посмотрю на тебя! Все брюхо синее!
— У самого брюхо! У меня стройная и красивая фигура.
Действительно, Даке был стройным и в меру мускулистым. Он смело отстаивал то, что ему не холодно. Тем более он проиграл свою одежду Киаки на целую неделю. Даке вдруг воскликнул:
— А вам-то слабо раздеться до трусов?
— Да запросто. Не веришь? — ответил вдруг Томохару.
— Неа!
— Тогда поспорим. Вы как думаете, ребята?
— Я категорически против! — В один голос закричали Дакеда и Изумо.
— Я категорически за! — Воскликнул Томохару.
— Ха! На что поспорим?
— На неделю отдаешь мне свои шорты!
— А ты на неделю отдаешь мне свою одежду.
— А я-то только шорты беру!
— Ну, правильно, у меня кроме них нет больше ничего. Спорим, не разденешься?
— Разденусь. Спорим.
Томохару поднялся и расстегнул куртку. Затем снял футболку, штаны и бинты. Спор он выиграл. Даке с миной на лице принялся снимать шорты.
— Вот скот, а! Неделю уже не везет! Но исполнитель обещаний — мое второе имя. Держи.
Даке остался только в нижнем белье. Томохару оделся и забрал шорты. Изумо стряхнул сосульку с кончика своего носа и еле-еле промямлил:
— Томохару, как он на люди выйдет? Ты бы еще трусы у него забрал.
— Я подумаю. — Задумчиво ответил Томохару. Похоже, что он реально задумался, отбирать ли у Даке последнее, что у него есть.
Тут в зал вошел Мито. Ох, как он не любил подобные ситуации!..
— Слушай, Даке, я тут подумал… ОПЯТЬ В ОДНИХ ТРУСАХ?! — Он схватил Даке за ноги и поволок к своей комнате. — Я найду тебе хотя бы простыню, но, как одену на тебя, так сразу прямо к скальпу пришью!
Даке цеплялся за все, что было на его пути, но против взбешенного Мито это бесполезно. Кити испугалась за скальп Даке и решила быстрее выложить.
— Эмм, ребята! Привет! — Воскликнула она.
Все тут же на нее посмотрели. Даке покраснел, как томат и прикрылся подушкой. По лицу было видно, что ему страстно хочется узнать ответ на его вопрос:
— И давно ты это наблюдаешь?
— С тех пор, как разделся Томохару.
Томохару закрыл лицо ближайшим журналом. Даке покраснел еще сильнее.
— А ты, собственно, что-то хотела сказать? — спросил вдруг Мито.
— Эмм, да. У меня одноклассник устраивает вечеринку… и сказано, что надо позвать с собой три любых почти ровесника.
— И кому же так повезет? — Томохару высунул свои милые желтенькие глазки из-под журнала.
— Да ладно тебе. Это будет… Даке, ты и Мито.
Мито отпустил ноги Даке и принялся радостно скакать на месте. Даке по-прежнему прикрывался подушкой. Но на лице царила счастливая улыбка. Мастер искусства совсем забыл, что ему не в чем идти. Томохару был спокоен, но тоже улыбался. Мито и Томохару пошли в свои комнаты, выбирать одежду. По пути они переговаривались, кто что наденет, и что будет делать на вечеринке. Даке тоскливо посмотрел им в след.
— Покинуло меня мое прекрасное далеко. В чем я пойду? Я же всех девочек распугаю!
— Да нет, тут уж ближе фанатизм. — Попыталась успокоить его Кити.
— Э, нет! Не надо мне фанатов!
— А есть у нас одна такая девочка. Тару. Я же рассказывала тебе про моего друга Мичи? Она к нему так приклеилась, что бегает за ним по улицам, караулит из-за кустов и заигрывает.
— Кошмар! Я, наверное, останусь здесь. Или к тебе под кофту спрячусь.
— Но-но, под кофту!
— А что такого? Ты что, стесняешься меня?
— Извращенец! Пошли, одежду твою у Киаки выпросим.
— Нельзя! Я же проспорил ее!
— Если ты не пойдешь на праздник, то я подстригу тебя под ежика.
Даке долго решал, что ему дороже: честь или волосы. Все же он был вынужден позволить Кити выпросить для него одежду. Кити долго уговаривала упрямого Киаки. Вскоре ей удалось это сделать. Она притащила Даке в его комнату и выдала ему одежду. Все же они выбрали ему синюю футболку в обтяжку, серые штаны, сужающиеся к колену и серую легкую куртку. Кити предлагала Даке снять повязку с его глаза, но тот на отрез отказался.
— Почему нет-то?
— Да потому. У меня там и ночное зрение, и зрение сквозь предметы. Но с нормальным зрением сквозь предметы видеть сквозь предметы нельзя. А у меня оно слишком сильное. А так как ты стесняешься, как и я за прохожих, то я ношу стекло, через которое видеть сквозь одежду не могу.
— А, интересно. Если бы я была неучем, то мне бы этот глаз пригодился на контрольных. Но так он бы понадобился моим одноклассникам. Я-то списывать им не дам!
— Злая ты.
— Почему это я злая? Они надо мной издеваются, а я давай им списывать? Нетушки!
— Ясно. Издеваются, значит? А Мичи что?
— Да у него дела не лучше. Тем более эта Мисс Гипноз, по имени Тару. Он итак еле от нее отбивается. Ему ни чуть не легче, чем мне.
— Ясно. Надо мной тоже в детском доме все издевались. Они смеялись над моими ушами. В этом отряде, собственно, такие и собрались. Сироты, которые никому не нужны.
— Понятно. Да, кстати, давно хотела у тебя спросить. Ты что рисуешь?
— Рисую? Все, что того заслуживает. Это и портреты, и натюрморты, и пейзажи…. а так же мне нравится анималистический жанр.
— Ой, мне тоже! Мне кажется, что все эти животные такие милые!
Даке начал показывать Кити свои рисунки. Рисовал он простым карандашом, как и Кити. Только он не
