зубовный скрежет. Острые кончики ушей стремительно покраснели, и прежде чем эльф поднял голову, я поспешил отвернуться.
– Вам хватит еще на полжизни, даже если вы будете занимать все комнаты в моей гостинице, милорд, – Варгот старательно сохранял серьезное лицо. – Кроме того, вам пришел ваш заказ и письмо от…, – короткий взгляд на светлых, -…вашего знакомого.
Я мигом посерьезнел. Через Варгота обычно заказывались непростые вещи, но я, честно говоря, уже подзабыл, чего ждал в последний раз. А письмо вообще поражало. О том, что я часто бываю именно в этом трактире и доверяю местному хозяину, знали немногие.
Обернувшись к Варготу, я кивнул, взглядом выразив тревогу, что зародилась в душе.
Сверток появился на столе буквально через мгновение, очевидно, человек предчувствовал мою реакцию.
– Что это? – требовательно спросила Арния, оторвавшись от кружки и забыв даже о зажатом в руке пирожке, с которого капало варенье. Я не обратил на нее внимания, разворачивая прилагавшийся свиток, и девчонка обиженно засопела. Зато Куница не стал разводить этикет и просто подтянул сверток к себе. Шустрый парень, уважаю. В конце концов, ничего страшного не будет, если он посмотрит, я обычно не заказываю ничего с магической защитой, предпочитаю накладывать сам…
Письмо было написано тайным языком моего детства, о котором знали всего три существа в этом мире. Я сам, Сильран и Мроис, тогда еще ученик, а теперь жрец храма Крови. Мы с детства таскались везде вместе, и если в какой-то пакости обнаруживалась вина одного, то смело можно было наказывать и других. Не было таких секретов кого-либо из триады, что не знали бы другие. Собственный язык, а точнее, письменность, мы выдумали совместными усилиями для передачи друг другу секретных посланий с почтовыми птицами, когда кого-то из нашей троицы в наказание запирали. Вслух прочесть эти значки было невозможно, но не для того они и делались. И вот теперь в груди что-то невольно дрогнуло, когда мозг начал автоматически переводить знакомые закорючки.
"Верной тени тебе, Горасса! – писал Мроис, используя такое же личное приветствие, придуманное во времена, когда главной нашей проблемой была возможность вовремя скрыться, затаиться в темном уголке после очередной шалости. – Желал было спросить о делах, но не сомневаюсь, что ты всегда найдешь местечко потеплее и помягче, – на мгновение оторвавшись, я вспомнил огромный кулак природника и скептически поморщился. – У меня тоже все неплохо. Смертные необычайно доверчивы и приняли меня без особых подозрений. Считают, что сосланный королевский лекарь, к несчастью, я один раз не сдержал язык и вспомнил тот случай с Мирелем и его короной… Хорошо ты тогда постарался, качественная иллюзия. Только в рассказе я выдал тебя за наследника и не упоминал, что именно скрывалось под мороком. Местные каждое утро приносят на крыльцо свежее молоко. Тут у них так заведено, оплачиваю раз в неделю. Пришлось завести кота, чтобы было куда девать, представляешь…? – тут друг изобразил стилизованную кошачью физиономию с надутыми щеками. Вампир всегда имел слабость к рисованию и не упускал возможности приукрасить послание. Я представил себе отчет главному жрецу храма, выполненный в таком же стиле, и хмыкнул, вызвав любопытный взгляд Ароника. Арния и Лосс никак не могли совладать с завязками на свертке, и потому внимание монашка пока было незанятым. Эльф старательно изображал равнодушие, уже которую минуту пережевывая один кусочек овоща. Однако боковым зрением я видел, как блестят белки скошенных на письмо фиалковых глаз. Думает, наверное, что на языке Хаоса…
Зашуршала разворачиваемая материя и в руках Арнии под непонимающими взглядами осталась… фиоль! Похожий на лютню удлиненный инструмент со звучанием, подобным гитарному. Простая, совершенно без украшений, с неаккуратно торчащими завитками струн у колок.
Ненадолго задержавшись на инструменте, вопросительные взгляды светлых обратились на единственного, кто теоретически мог что-то сказать. И натолкнулись на мой, не менее ошалелый… Это еще что?!
– Ты играешь? – как-то робко спросил Ароник. Очевидно, у него в голове не укладывалось, что такая личность вообще может знать об искусстве.
Я промолчал, старательно перепахивая залежи памяти. Чтобы я купил таким образом музыкальный инструмент?! Да еще такой? Ничего, кроме артефактов, я у этих контрабандистов обычно не брал, да и те старался испытать при продавце или же НА продавце, чтоб заранее не подсовывали всякий хлам. И вдруг фиоль! В конце концов, не зря ведь получает свое золото наш придворный мастер музыки, он лучший по инструментам во всей империи.
Правда, после того, как я попытался заказать у этого гения гитару в форме подробной женской фигуры, отношения у нас как-то не заладились…, но я уж точно не опустился бы до покупки какого-то потертого старья с облупившимся лаком. Она же наверняка краденая. Нет, все-таки они что-то перепутали. И узнают об этом, едва я отвяжусь от светлых…
Мою зловещую улыбку никто не заметил, так как все устали ждать ответа и снова обратили внимание на Арнию, которая поудобнее взяла фиоль и, возведя глаза, тронула струны. Вдохновенный лик мигом сменило искаженное страданием лицо. Эльф сжался на стуле, в ужасе закрыв уши, нас с Ароником, как ни странно, только передернуло, отчего поглядели друг на друга с одинаковым недоверием, а Росс лишь поскреб в затылке, недоуменно нас всех разглядывая. Вот уж кому тролль на ухо наступил…
– Настроить нужно, – страдальчески прохрипела Арния. Дребезжащий, режущий уши звук, казалось, еще висел в воздухе.
Я вздохнул и, сложив недочитанное письмо, засунул его за пазуху. Что-то не верится, что смогу прочитать еще хоть строчку спокойно. Со светлыми не соскучишься. И кто недавно жаловался дяде на скуку, а, Горасса? Не ты ли? Дождался…
За угловым столом взбудораженные звуками орки ритмично застучали по столу рукоятями кинжалов, требуя музыки. Для них разницы нет, что скрип, что грохот, лишь бы под него можно было шагать. Удивительно непривередливые и веселые ребята, за что их и любят. Я бездумно пялился на весельчаков, очнувшись лишь тогда, когда один из них откровенно мне подмигнул… Э-э-э… Как это понимать? Что он имел в виду, рожа немытая?! Все благодушное настроение как водой смыло.
Около стола орков как всегда изниоткуда возник Варлок. Что-то заговорил, поясняя и показывая на наш столик. Все орки разом обернулись и уставились… конечно, на меня! Не на светлых же, которые от такого внимания порядком занервничали, им любоваться! Я загрустил. Только начался путь, а уже проблемы. Если бы рядом были одни люди, еще ладно, не так странно, но ведь Мензориус – эльф! Не поймет этого разве что слепой вампир… и то, пока не распробует. А темный и эльф, сидящие за одним столом, и почти, я говорю ПОЧТИ, не косящие друг на друга с отвращением, случай просто невозможный. С целой командой любопытных наемников, если пристанут, мне без магии не справиться, а рассчитывать на светлых с их железками…
Тем временем орки, слушая трактирщика, заухмылялись, заставив побелеть всю светлую компанию, загалдели друг другу, тыкая в нас толстыми пальцами. Что Варгот им такое сказал, хотел бы я знать… Тем более что мой знакомый серокожий опять подмигнул и поднял над столом пузатую бутылку, зазывая меня испробовать ее содержимое. Мне захотелось встать и лишить его возможности вообще моргать. Есть у нас при дворе один блаженный тип, называющий себя бардом, у которого этот жест выглядит несколько… двусмысленным, и почему-то мишенью своим морганиям он любит выбирать меня. Подберется так тихонечко, когда поблизости никого нет, и вкрадчиво так, ласково спросит: "Горасса, а ты розы любишь?" От неожиданности рявкнешь в ответ что-нибудь грубое, а он жеманно подберет губки, словно фрейлина какая, и, обиженный, удалится. И никакого соблюдения этикета, ко всем обращается на "ты", одно слово, блаженный. А потом стоишь перед троном Властителя, принимаешь очередной нагоняй вместе с наследником, а этот сидит у его ног с флейтой, улыбается и подмигивает, едва скучающий взгляд на него упадет, и снова улыбается, приторно так…
Вот у меня теперь рефлекс на такие действия, но если перед избиением барда останавливало его неприкосновенное положение и то, что дядя расстроится, то за орка не держало ничего, кроме количества его соратников.
Я кивком поблагодарил дружелюбного нелюдя и, приложив два согнутых пальца правой руки над сердцем, показал, что выполняю задание и, к величайшему моему сожалению, не смогу сейчас составить им компанию. Тот окинул взглядом моих чересчур бледных подопечных и что-то забормотал дружкам. Как ни странно, орки притихли и перестали на нас пялиться. За моим плечом возник Варгот, и тихо пояснил на
