— Именно так. Пойми, Андрей, система не обращается. Мы создали очень стабильную иерархию. Она исключительно стабильна, поскольку естественна. Ты сегодня целую ночь читал свою карточку. Я могу это сделать за пять минут. И ты хочешь, чтобы я тебе подчинялся? До эпохи имплантатов планета Истар еще могла бы вас освободить. Тогда наша власть слишком сильно зависела от нашей способности убивать. Теперь, к счастью, нет. Технология надежнее страха.
— К вашему счастью!
— И к вашему тоже. Вы занимаете ваше место в обществе не потому, что мы вас презираем, унижаем или эксплуатируем. Вы просто не можете занимать другого.
— Ладно, допустим. Вы много умнее и могущественнее нас. Вы должны быть у власти. Но зачем надо было лишать нас свободы воли?
— Вы не лишены свободы воли. Просто она несколько ограниченна, и введены дополнительные стимулы. Мы не могли оставить вас в первобытном состоянии. Человек естественный слишком глуп и эгоистичен. Это источник вечной дисгармонии и нестабильности. Пойми, мы сделали вас лучше…
— Биороботами с программой на имплантате!
— Успокойся, Андрей. Ты попробовал власти и отравился ею, как любой низший. Тебе нужна психокоррекция.
И Андрей почувствовал начало сканирования.
— Нет! — он поднял ГЛД и направил его на Георга. — Уйди из моей головы!
— Ну, стреляй! — Георг раскинул руки и запрокинул голову. — Вот он я!
Запрет на убийство господина. Плюс.
Андрей не мог заставить себя нажать на курок. Он сжал зубы и попытался забыть, что целится в господина. Бесполезно.
— То–то же, — спокойно заметил Георг. — Кстати, ты мне грубишь последние двадцать минут. Говоришь вслух, на «ты», без «ваби»! Так обращаются к своему господину? Тебе не стыдно?
Самое ужасное, что стыдно было. Тоже имплантированная реакция? Андрей уже был готов пробормотать извинения. Ну нет!
— Хватит! — вслух сказал он, встал, отложил гамма–лазер и направился к выходу.
Георг увязался за ним.
— Что за очередную глупость ты задумал?
Андрей не ответил. Он поднимался вверх, туда, где на вершине холма был разложен костер. Сервент сел на серебристое бревно и вынул карманный нож. Георг опустился рядом. Посмотрел на нож.
— Ты с ума сошел! — выдохнул он.
— Понял, да? — усмехнулся Андрей.
— Это тебе не поможет.
Андрей вытянул вперед левую руку и сжал кулак. Потом взял нож.
— Надо дезинфицировать, — спокойно заметил Георг.
— Товаби никогда этого не делал.
— Товаби это не было нужно, Андрей.
— Ах, да! Конечно.
Они сидели у костра, на толстом гладком бревне. Было холодно. Прямо перед ними шумел и плавно покачивался сумрачный сереброствольный лес с крупными сиреневыми листьями, А справа из–за далекого туманного озера поднималось ярко–алое солнце.
Андрей сунул нож в костер и отдернул руку. Слишком большое пламя.
— В воду, — посоветовал Георг.
Андрей бросил нож в котелок, висевший над костром, и почувствовал облегчение. Экзекуция откладывалась. Хоть на несколько минут.
— А теперь давай поговорим, Андрей. Ты собираешься совершить ужасную ошибку.
— Это я уже слышал.
— Но не услышал. Во–первых, это очень мучительно, и я ничем не смогу помочь тебе, даже снять боль.
— Рана будет маленькая.
— Дело не в ране. Имплантат — очень сложное устройство, и его удаление нарушит микросвязи с нейронами твоего тела. Дикая боль. В истории было два случая удаления низшими своих имплантатов. Первый закончился смертельным исходом. Второму homo naturalis повезло больше. Он смог добраться до своего ваби и попросить помощи.
— И его не казнили?
— Зачем? Он и так наказал себя столь жестоко, как ни один Иной никогда бы не сделал. Ему вшили новый имплантат. Больше попыток удаления не было. Он счастливо дожил свой век в покорности господину. Но тебе не приходится рассчитывать на счастливый исход. Даже если ты будешь умолять меня о помощи, я ничего не смогу сделать. На этой проклятой планете мы стали худшими врачами, чем древние знахарки.
— Нет худа без добра. Зато вы стали никакими убийцами!
— Ты так думаешь? — поинтересовался Георг и загадочно улыбнулся.
Андрей с любопытством посмотрел на него.
— Вода кипит, — заметил Иной.
Низший занялся котелком.
— Какой у тебя коэффициент ценности? — без всякой связи поинтересовался Георг.
— А Серж тебе не сказал?
— Сказал. Я хочу, чтобы ты сам об этом вспомнил.
— А у тебя?
— Триста сорок. Было. До того как мы попали сюда. Теперь… Надо пересчитать… Двести шестьдесят три.
— Не густо для Иного, — усмехнулся Андрей. — Восемьдесят пять.
— Очень прилично для homo passionaris. И не жалко вырезать имплантат с такой цифрой?
— Абсолютно не жалко. У меня собственная шкала.
Андрей вынул нож из котелка и поднес к имплантату. Маленький кусочек пластика на предплечье. Меньше сантиметра. Красный. У homo naturalis — белый. Паспорт с именем обладателя, именем и идентификатором ваби или товаби, общественным положением, коэффициентом ценности и границами разрешенного передвижения. Возможно, там были еще какие–то параметры. Имплантат мог прочитать только Высший или Иной, равно как изменить его содержание. Низшему было положено знать только эти пять.
— Георг, а что там сейчас написано?
Иной посмотрел куда–то в бирюзовое небо.
— Андрей Бекетов, ваби: Георг Левин, мой идентификатор (ты не поймешь), сервент, восемьдесят пять, планета Истар, пульс: сто, крайнее нервное напряжение, рекомендуется срочное сканирование.
— Да? Это на небе написано?
— Андрей, хочешь ты этого или нет, — я твой господин, и для того, чтобы знать содержание твоего имплантата, мне не нужно на него смотреть. Информация поступает ко мне непосредственно, каждую минуту.
— Больше не будет! — усмехнулся Андрей и коснулся ножом кожи рядом с имплантатом.
— Стой! Будет, в любом случае. Не преувеличивай роль технологии! Сергей тебя передал, и я — твой господин. Это не твое или мое желание, это медицинский факт. Ты еще не осознал, насколько медицинский?! Признаешь ты меня или нет, не имеет абсолютно никакого значения. А теперь выслушай меня до конца! Всего три аргумента.
— Ну?
Он был прав, черт побери! Остановив руку, Андрей почувствовал привычное удовольствие от послушания господину. Не так круто, как от товаби, но тоже вполне себе. Медицинский факт! Впереди была трудная и мучительная борьба. Даже не с Георгом. С самим собой.
— Так, Андрей. Первый аргумент. Если ты вырежешь себе имплантат и останешься в живых (такая
