— Силой убеждения, — засмеялась Памела. — Заправская птичница.
Урсула не стала рассказывать, как ее вызывали на объект — к жилому дому, в который попала бомба: на заднем дворе у жильцов был устроен самодельный курятник, и прибывшие спасатели обнаружили, что почти все птицы уцелели, но лишились перьев. «Загодя ощипаны», — грубо заржал мистер Буллок. Урсула видела людей, с которых сорвало одежду, и деревья, в разгар лета оставшиеся без листьев, но об этом тоже умолчала. Не упомянула, как люди бродили в нечистотах, что хлынули из разбитых труб, и в этих же нечистотах тонули. Ни словом не обмолвилась о жутком ощущении, которое испытала, положив руку на грудь одному из пострадавших: рука скользнула внутрь грудной клетки. (Отмучился — и на том спасибо, подумала тогда Урсула.)
Делился ли Гарольд с Памелой тем, что видел? Урсула решила не спрашивать, чтобы не омрачать такой хороший день. Ей вспомнились солдаты прошлой войны, которые, вернувшись с фронта, молчали о том, что видели в окопах. Мистер Симмс, мистер Палмер и, конечно, ее отец.
Налаженное Сильви производство яиц, как видно, заложило основу своеобразного черного рынка. Впрочем, в деревне никто не голодал.
— Здесь у нас бартерная экономика, — объяснила Памела. — Бартером, поверь, все занимаются очень охотно. По-моему, прямо сейчас у черного хода происходит какой-то натуральный обмен.
— По крайней мере, вы здесь в безопасности, — заметила Урсула.
Так ли это? Ей на ум пришла неразорвавшаяся бомба, посмотреть которую отправился Хью. И другая бомба, упавшая на ферму Эттрингем-Холла и в клочья разорвавшая коров на пастбище.
— Зато многие семьи вдоволь поели говядины, — сказала Памела. — И мы, к счастью, тоже.
Сильви, по-видимому, считала, что по части лишений этот «ужасный случай» приравнял их деревню к Лондону. Сейчас она вернулась к столу, но вместо того, чтобы доесть свою порцию, закурила. Урсула быстро подчистила за ней тарелку, а Памела достала из маминой пачки сигарету и тоже затянулась. Пришла Бриджет и стала убирать со стола; Урсула вскочила:
— Нет-нет, я сама.
Наблюдая за обороной вигвама от атакующих кочевников, Памела и Сильви остались молча курить за столом. Урсулу всерьез уязвило их отношение. Мать и сестра держались так, будто на их долю выпали все тяготы жизни, но ведь это Урсула ежедневно ходила на службу и что ни ночь дежурила на улицах, сталкиваясь со страшными трагедиями. Только вчера они пытались вызволить пострадавших из разбомбленного дома, а на головы им капала кровь: в спальне лежал покойник, до которого было не добраться, потому что лестницу завалило битым стеклом от огромного окна в потолке.
— Хочу вернуться в Ирландию, — призналась Бриджет, когда они ополаскивали вымытую посуду. — Тут мне всегда было неуютно.
— Мне тоже, — сказала Урсула.
Яблочная шарлотка оказалась просто тарелкой печеных яблок, потому что Сильви отказалась пустить на десерт драгоценные остатки белого хлеба, которые с большей пользой можно было скормить птице. В Лисьей Поляне все шло в дело. Объедки выносили курам («Еще и поросенка завести хочет», — удрученно сказал Хью), а кости бережно копили, чтобы потом сдать в утиль, как и все до единой жестяные и стеклянные банки, не используемые для хранения джема, чатни, помидоров и фасоли. Все книги из домашней библиотеки были разложены стопками, перевязаны и унесены на почту для отправки в действующую армию.
— Мы их все равно прочли, — говорила Сильви. — К чему захламлять дом?
Когда вернулся Хью, Бриджет с ворчанием отправилась повторно накрывать на стол.
— Ах, — манерно протянула Сильви, — разве вы тоже из местных? Прошу вас, присоединяйтесь к нам.
— Право же, Сильви, — произнес Хью резче обычного, — ты порой как ребенок.
— Значит, такой меня сделало замужество, — парировала Сильви.
— Было время, когда ты говорила, что для женщины нет выше призвания, чем замужество, — отметил Хью.
— Разве я так говорила? Это, должно быть, по наивности.
Памела покосилась на Урсулу, подняв брови; Урсула не верила своим ушам: с каких это пор отец с матерью начали в открытую пикироваться? Она хотела расспросить Хью о неразорвавшейся бомбе, но Памела поспешила сменить тему.
— Как поживает Милли? — оживленно поинтересовалась она.
— Неплохо, — ответила Урсула. — С ней легко жить в одной квартире. Правда, в Филлимор-Гарденз мы почти не встречаемся. Она вступила в Национальное общество по организации зрелищных мероприятий. У них актерская бригада — ездят по заводам и во время обеденного перерыва развлекают рабочих.
— До чего дошли, — посмеялся Хью.
— Шекспира ставят? — недоверчиво спросила Сильви.
— Сейчас такое время, что она, по-моему, хватается за все. Немного поет, в юморесках участвует — ну, ты понимаешь.
Сильви, судя по виду, не понимала.
— У меня есть молодой человек, — выпалила Урсула неожиданно для всех, и в первую очередь для себя.
Это, скорее всего, было сделано для поддержания легкой беседы. Урсула просто не подумала.
Звали его Ральф. Он жил в Холборне — ее «приятель», с которым она недавно познакомилась на курсах немецкого. До войны Ральф был архитектором, и Урсула надеялась, что в мирное время он вернется к той же профессии. Если, конечно, хоть кто-нибудь останется в живых, чтобы давать ему заказы. (Не разделит ли Лондон судьбу Кносса или Помпеи? Жители Крита и Рима в разгар бедствия, вероятно, тоже приговаривали: «Мы выстоим».)
У Ральфа было множество идей перестройки трущоб в современные высотные здания. «Город для людей, — говорил он, — восстанет из пепла, как феникс, и будет гимном современности».
— Надо же, какой иконоборец, — сказала Памела.
— У него нет такой ностальгии, как у нас.
— А у нас разве есть? Ностальгия?
— Конечно, — ответила Урсула. — Ностальгия питается тем, чего никогда не бывало. Мы видим Аркадию в прошлом, а Ральф видит ее в будущем. И то и другое не имеет отношения к реальности.
— Тучами увенчанные башни?
— Примерно так.
— Но он тебе нравится?
— Нравится.
— У вас с ним уже было… ты меня понимаешь?
— Ну и ну! Что за вопрос? — рассмеялась Урсула. (Сильви опять убежала к дверям, а Хью уже сидел на траве, как заправский Большой Вождь Бегущий Бык.)
— Вопрос по существу, — сказала Памела.
На самом деле у них ничего не было. Возможно, прояви он настойчивость… Урсуле вспомнился Крайтон.
— Да у нас и времени нет для…
— Для секса? — не утерпела Памела.
— Вообще-то, я хотела сказать «для романтических отношений», ну пусть будет «для секса».
Тут вернулась Сильви и бросилась разнимать враждующих. В качестве нападающей стороны эвакуированные вели себя очень неспортивно. Хью между тем был связан старой бельевой веревкой. «На помощь!» — одними губами прошептал он Урсуле с ребячливой ухмылкой. Урсула порадовалась, что он в своей стихии.
Если бы знакомство их произошло до войны, ухаживания Ральфа (или ее — за Ральфом?) приняли бы форму приглашений на танцы, в кино, в уютные ресторанчики, но сейчас их чаще всего тянуло к развалинам, как туристов — к древним руинам. Для осмотра, как выяснилось, лучше всего было занимать
