сказал:
— Должок завтра зайду получить. Пусть оклемаются, ущерб подсчитают…
…Ущерб я нанес, наверное, многотысячный, даже если считать в «у.е.». Может, эта дача после нас вообще взорвалась, не знаю. Я бы на месте Хлумова побоялся туда второй раз соваться. Главное, я ведь ничего особенного не сделал — ну, вытряхнул три-четыре вещи из их родных клеток, подумаешь! На этом бы дело и кончилось, если бы квартира была обычной. Я, дурак, не понял, насколько там все друг с другом связано, хотя паутину-то сразу приметил.
Пока мы ехали в метро обратно, Хлумов разъяснил мне некоторые моменты. Оказывается, дом был насквозь автоматизирован и нашпигован электронными чипами. Помимо нормальной бытовой техники, там имелась тьма хитрых приспособлений, которые открывали двери, поднимали шторы, даже у туалетного бачка был этот самый чип. Мало того: все эти хреновины связывались на каких-то там частотах через пульт управления. А пульт управления — как раз тот ящичек над диваном, который я подбил, не разобравшись, что там такое. Короче, в доме гнездилась мощнейшая Система. Николая Степановича она давно упорядочила и запрягла; с его помощью она совершенно срослась, стала чем-то вроде организма. А у организма, как известно, оторвешь голову — остальное само развалится. Хлумов назвал это цепной реакцией.
Кстати, редко у шестиклассников бывают приятели в крупных фирмах и банках, которые готовы информацию о клиентах «слить». Хлумов и здесь отличился. Конечно, при папаше, который при олигархах крутится и из-за границы не вылазит, есть шанс познакомиться с настоящими бизнесменами. Особенно, если имеются общие интересы. Эх, был бы у меня такой папаша… Хотя, хлумовский наверняка упорядочен, и покруче, чем Николай Степанович. Все они из одной компании.
Да, чуть не забыл…
Часть 4. Изгнание беса
«…Надо позвонить домой», — понял Саша, отвлекаясь от воспоминаний. Родители волнуются, по утреннему телефонному разговору это было хорошо заметно. Они же отвечают за его выращивание. Перед государством, например, или перед армией…
Он нырнул в телефонную кабину. Насовал в телефон монет, набрал номер.
Подошел папа.
— Саня! — раздался в трубке на удивление спокойный голос. — Ты где шляешься, мать беспокоится.
— Да я тут с другом…
— Вре-ешь, парень, просто порки испугался! Честно скажи, испугался?.. Ладно, дуй домой, я уже остыл. Отложил ремень до следующего раза, ха-ха! Небось голодный?
Саша заулыбался. Его отражение в стеклянной перегородке тоже.
— Не, не голодный, ел пару раз!
— Я тоже, бывало, когда от твоей бабули бегал, целыми сутками не жрал, — хмыкнул папа. — Давай быстренько домой, тут дядя Сева пришел, слышишь, зовет тебя?
Послышалась возня, папино ржанье и сочный вопль дяди Севы: «Куда крестника моего подевали, подлецы!»
— Па, у меня монеток мало. Мне еще нужно к другу зайти, можно?
— К какому другу? — запыхавшись, спросил папа. И рявкнул в сторону: — Да отцепись, Всеволод, больно же!
— Ну, к Хлумову! Помнишь, тебя в прошлом году вызывали в школу, я ему глаз подбил.
Папа помедлил.
— Хлумов? Сын Андрей Андреича? — Слышно было, как он сглотнул. — Ты подружился с сыном Андрея Андреевича?
— А что тут такого? — удивился Саша. — Он сам со мной подружился.
Папа явно заволновался.
— Санька, знаешь, я ведь через отца твоего Хлумова место работы меняю. Надеюсь, скоро пересяду в теплое кресло… и будет у нас тогда такой компьютер, что Билл Гейтс от зависти лопнет. Всё у нас, Санька, будет… смогу любую аппаратуру с половинной скидкой брать… Ты у них что, дома бываешь?
— Я там ночевал сегодня.
На другом конце провода судорожно хохотнули. Потом крикнули: «Слышишь, мать, это он у Хлумова ночевал! Ну, у того, из Управления линейных перевозок, который мне с переводом помогает!» Потом папа аккуратненько посоветовал:
— Ты с ними не заедайся, попридержи дурь. За столом не хватай, как привык. Что еще?.. Про меня лишнего не болтай. Допоздна не сиди, к десяти чтоб дома был…
Гудки. Монеты кончились. Саша повесил трубку.
«Вот теперь даже отец родной велит к Хлумову идти, — усмехнулся он. — Придется исполнять… А интересно, Хлумов даст «за так» свою Мега-Игру скопировать, когда у нас компьютер будет? Или побоится, что я ему конкуренцию составлю?»
Он вышел из кабины. И тут же столкнулся с Леной Печкиной. Печкина шагала прямо по лужам, не разбирая дороги, хотя на ногах у нее были не резиновые сапоги, а туфельки. Сгорбленная, лицо мокрое от дождя, походка разболтанная — ее просто невозможно было узнать. К тому же не в новой куртке, а в коротком прошлогоднем пальтишке. И Токарева она не заметила. Он догнал ее, схватил за рукав.
— Печка, ты что, нанюхалась чего-нибудь?
Она будто проснулась:
— А-а, Сашка… Здравствуй.
— Куда летишь?
Оказалось, Лена летела к Хлумову. Тот ведь обещал ей, что за хороший товар сразу пустит поиграть с компьютером. И товар был хорош! Она безразлично показала полиэтиленовый пакет, набитый дисками. Токарев опытным взглядом распознал несколько своих — тех, что были подарены ей на день рождения. Еще она похвасталась пачкой мятых денег мелкого достоинства, которые одна цыганка дала ей за куртку… В общем, посмотрел Саша на Печкину, послушал ее запинающийся голосок и сильно встревожился:
— Печка, ты, наверное, заболела. Куртку-то зачем продала? И к Хлумову не надо, давай, лучше я тебя домой отведу.
Домой Печка не хотела. И стоять на месте больше не собиралась. Трепать языками можно и по дороге, так что не пойти ли стремительным шагом к Хлумову? Тем более, Токареву, кажется, в ту же сторону?
— Лена, погодь, — придержал ее Саша. — У тебя же есть свой компьютер. Играй на нем, какая разница-то?
— Сравнил! — возмутилась девочка. — У меня не компьютер, а тупая железяка. А ЕДИЗ — он добрый, теплый… никто меня не понимает кроме него… Ну что, пошли?
Пошли, так пошли. Токарев еле поспевал за Печкиной, иногда даже приходилось сбиваться на ходьбу вприпрыжку. Набрав скорость, Лена стала щедро делиться наболевшими мыслями о беспросветной скуке этой жизни, о полном отсутствии кайфа как в школе, так и дома, о массе надоевших, ненужных действий, которые она почему-то обязана выполнять изо дня в день. Выслушав, Токарев искренне удивился: зачем же в таком случае она таскается к Хлумову? Как зачем?! Потому и таскается. Хлумов, конечно, еще та свинья, но с его ЕДИЗом можно окунуться на часок-другой в настоящую жизнь. Только узнав настоящую жизнь, она окончательно поняла, какая свинцовая мерзость вокруг. И он, Токинг, скоро поймет…
Токареву было не по себе. Что-то явно разладилось в мозгах у Печкиной. А от ее последнего пророчества вообще дрожь брала. «Действительно, я ведь тоже к Хлумову шляюсь при каждом удобном случае уже второй день, — испугался он. — И сейчас убеждаю себя, что мне все до фени, а сам-то жду не
