Глубокая зона

обязательства. Лучше обещать меньше, а сделать больше. На ум пришли слова Хейта на совещании: «похоже на полное безрассудство».

Держись золотой середины.

– Я бы сказал, шансы неплохие, сэр.

Такая нейтральная оценка не дает оснований для несбыточных надежд, но и не оставляет впечатления, что провал предрешен.

О’Нил кивнул. Вашински и Мейсон никак не проявили своего отношения к вопросу – Барнард предположил, что, будучи далекими от науки, они не особо верили в успех предприятия, казавшегося им сродни фантастике.

Брови же Натана Рейтора взлетели вверх. Он нахмурился. На долю секунды на лице мелькнуло удивление, что, в свою очередь, удивило Барнарда.

– Я считал, у экспедиции в пещеру довольно мало шансов на успех, – произнес Рейтор.

Откуда такие сведения, задумался Барнард. Напрямую он не обсуждал этот вопрос с Рейтором.

Не твое дело спрашивать откуда, старик. В распоряжении у чиновника такие ресурсы, о которых тебе остается только мечтать.

– Им придется… приходится… трудно, господин министр, – согласился Барнард. Немного помолчал, подбирая нужные слова, и продолжил: – Могу заверить вас, что если в мире и существует группа, способная выполнить миссию, то это именно подобранные нами люди.

Рейтор, похоже, собирался спросить что-то еще, но передумал, лицо его вновь приняло равнодушное чиновничье выражение.

– Понятно, – буркнул он. – У меня всё, господин президент.

Президент, однако, не закончил.

– Еще два вопроса, и мы вас отпустим. Если вашей лаборатории все-таки удастся получить средство против АКБ, сколько месяцев уйдет на производство достаточного количества вакцины? Ее ведь выращивают в куриных яйцах, так?

– В случае с вакциной – так, сэр. Антибиотик же – другое дело. Как только станет понятен генетический код, мы относительно быстро сможем выпускать фактически неограниченное количество. Примерно миллион доз за две недели, если задействовать и частный сектор. Затем перед нами станет по- настоящему сложная задача: каким-то образом нужно будет доставить лекарство миллионам человек, которым оно к тому времени потребуется.

На лице президента отразилось большое облегчение.

– Доктор, должен вам сказать, за неделю это первая хорошая новость. С доставкой мы справимся. Теперь второй вопрос: о каком количестве жертв идет речь?

– По самому неблагоприятному прогнозу, господин президент?

– Разумеется. Как еще нам планировать?

Барнард встал из-за стола и направился к белой доске. Чувствительная к движению камера дистанционной связи медленно повернулась вслед за ним. Дэвид Лэйтроп отошел в сторону, чтобы не попасть в зону обзора.

– Господин президент, по имеющимся к настоящему времени данным, коэффициент распространения инфекции АКБ выше, чем у натуральной оспы. Вот как это выглядит.

Красным маркером он вывел на доске цифру 1.

– Наихудший сценарий предполагает, что система сдерживания инфекции не подействовала. На третьи-пятые сутки возбудитель переходит в контагиозную стадию. Кстати, в случае с оспой потребовалось бы от семи до десяти дней – в этом и состоит их значительное отличие. Затем первый больной в типичных городских условиях будет заражать примерно по двенадцать человек в сутки.

Под единицей Барнард написал:

ДЕНЬ 3: 12

– Эти двенадцать станут заразными в тот же срок, и каждый из них заразит еще по двенадцать человек.

ДЕНЬ 6: 144

Дальше он писал молча:

ДЕНЬ 9: 1728

ДЕНЬ 12: 20 736

ДЕНЬ 15: 248 832

ДЕНЬ18: 3 257 437

Барнард отошел в сторону. Странным образом в голове мелькнула тревожная мысль о ямке на галстучном узле. Потом – не осталась ли расстегнутой ширинка после похода в туалет. Стресс, подумал он и приказал себе сосредоточиться.

Никто в зале оперативных совещаний не осмелился заговорить до президента. О’Нил долго смотрел на доску.

– То есть вы хотите сказать, – начал он, – что если разразится эпидемия, при отсутствии контрмер мы получим три миллиона зараженных за три недели? И девять из десяти может погибнуть?

– Нет, сэр.

– Что же тогда вы хотите сказать?

– Не если разразится эпидемия. А когда.

Лицо президента посерело. Он открыл было рот, но передумал говорить. Положил руку на лоб и тут же опустил.

– Что, ради всего святого, мы будем делать с тремя миллионами инфицированных трупов?

На этот вопрос Барнард ответить не мог. Остальные, вероятно, тоже.

Экран погас.

– Отличная работа. – Дэвид Лэйтроп отошел от стены, у которой стоял, чтобы не попасть в зону обзора камеры во время видеосвязи.

Пожалуй, за исключением Лу Кейси, на службе самые тесные отношения у Барнарда установились с Лэйтропом. Хотя тот был младше, их многое объединяло. В том числе война. Барнард воевал во Вьетнаме, Лэйтроп участвовал в первой войне в Персидском заливе, в специальных операциях. После перешел в ЦРУ. Провел несколько операций как агент, продвинулся выше, стал командовать собственной агентурной группой, и в конце концов был назначен страшим офицером ЦРУ по взаимодействию с УПРБ.

Барнард выбрался из-за стола и жестом указал Лэйтропу на большие, обитые кожей кресла, где недавно они сидели с Халли. У низкого горизонтального шкафа налил две чашки кофе, передал одну Лэйтропу.

– Ты сообщил Рейтору об экспедиции? – спросил тот.

– Нет. Я подумал, ты, – ответил Барнард. – Хотя сомневался.

Лэйтроп пристально изучал чашку.

– Похоже, он откуда-то знает.

– Наверное, президент проинформировал перед телеконференцией, – предположил Барнард.

– Возможно. Если учесть вклад Рейтора в предвыборную кампанию О’Нила, со стороны президента было бы неразумно держать его в неведении.

– Речь о пятнадцати миллионах, кажется? – задумчиво произнес Барнард.

– По моим сведениям, больше. И знаешь, что? Такая же сумма ушла Стивсу. – Лэйтроп ухмыльнулся, глядя на Барнарда.

Гарольд Стивс был оппонентом О’Нила от республиканцев на последних президентских выборах.