заурядным завистником. Райс говорил, что таких я встречу немало, но я и подумать не мог, что одним из них окажется мой собственный отец!..
Я прошел в кабинет, достал из холодильника в углу бутылку пива и, открыв ее, присосался к горлышку. Пил я быстро и жадно; причиной тому, конечно же, была не только духота, но и общая возбужденность после неприятного разговора. Говорят, алкоголь не заглушает боль, а напротив, усиливает ее… Что ж, может быть. Но я буду верить в обратное.
Впрочем, даже в этом случае мне не обойтись без чего-то более крепкого.
Я достал мобильник и набрал номер Райса.
— Поговорил?
— Я хочу выпить, — вместо ответа заявил я.
— О. Видимо, разговор не задался.
— Ты оглох? Я хочу выпить, Фил. Ты привезешь виски? А то у меня только пиво в холодильнике.
— Пить будешь сам или мне тебя поддержать?
Я усмехнулся.
— А сам как думаешь?
— Думаю, через пару месяцев мы получим еще два шоу на «Дорожном Путнике», — сказал Райс, вытаскивая из пачки сигарету.
— Звучит интересно. Что на это сказал Фрай?
— Я пока что ему не говорил. Думаю, его удар хватит.
Я засмеялся. Он поддержал меня.
— Черт. — Райс утер проступившую слезу. — Помнишь, как он кричал, когда я сказал ему, что нас хотят подписать «Первое свидание» и «На пределе»?
— Ага. А как он потом побледнел, когда ты сказал, что в договоре нет пункта, запрещающего сотрудничать с другими каналами? — Я залпом опрокинул в себя стопку виски и затянулся едким сигаретным дымом.
— Помню-помню! О, как он потом проклинал своих юристов!..
— А бедные парни просто не знали, что разрешать или запрещать этому странному «специалисту по ретрансляции»! Они думали, мне просто не хватит времени для работы где-то еще!
— Ну да. Здорово, когда твоя профессия слишком новая даже для юристов.
— Но вообще они, конечно, могли догадаться о таком пункте.
— Не думаю, что эти офисные крысы даже сейчас понимают, как ты на самом деле работаешь, — хмыкнул Райс.
— Похоже, что так, — кивнул я.
Мы помолчали. Фил налил нам еще по одной, швырнул окурок в пепельницу и плеснул на него немного воды из графина, чтобы не дымил.
— С отцом сильно поругался? — спросил он.
— Наверное, да… Черт, Фил! Давай просто не будем говорить об этом?
— Лучше все же поговорить. Я же вижу, ты переживаешь по этому поводу. Надо делиться своей тревогой.
— Мне кажется, он мне завидует, — сказал я.
Фил промычал что-то — видимо, не ожидал такой откровенности.
— Ну а как иначе объяснить, что он не рад моему успеху? — продолжал я. — Я выхожу на чертовых каналах, получаю триста шестьдесят тысяч в год… плюс эти дополнительные шоу! А он — всего восемьдесят. Видимо, ему просто обидно, что я, необразованный сопляк, перещеголял его уже на старте.
— Нет, это не зависть, Марти, — покачал головой Райс. — В таких случаях корыстные люди ведут себя одним лишь образом: они становятся милыми и просят тебя не забывать о «своих стариках, которые так много для тебя сделали». Корыстные хотят попилить деньги отпрыска. Но твоему отцу наплевать на твои доходы, Марти. Он… он не капиталист. Он просто любит тебя… по-своему. И у него есть свои страхи. Его жена умерла, когда ты был совсем мал, через время за ней последовали его родители… Он остался почти один. Почти — потому что у него оставался ты. А потом пришел я и украл его у тебя, и теперь он думает, что потерял еще и сына.
— Но я ведь здесь, Фил. Я могу приехать к нему в любой момент. Почему он так думает?
— Его можно понять: деньги, Марти, это страшная штука. Они сводят с ума, заставляют тебя думать, что все дозволено, и чем больше их, тем шире границы возможностей, которые открываются перед тобой… по крайней мере ты так думаешь. Дружба, родство, любовь — все это отходит на второй план, когда речь заходит о деньгах. Твой отец, видно, не из таких. А мы с тобой? Кто знает, как мы поведем себя, когда речь пойдет не о десятках и сотнях тысяч, а о миллионах?
— Ты думаешь, она пойдет?
— Конечно, — хмыкнул Райс. — В очередной раз говорю: все это — лишь вопрос времени. Мы ведь в бизнесе, а в бизнесе спешка частенько приводит к краху. Поэтому-то заказов пока не так много — к тебе присматриваются. Но если ты будешь стабильно и хорошо выполнять свою работу, уже через полгода-год перед тобой откроются все двери.
— Черт, ну неужели я такой один? — глядя в потолок, пробормотал я.
— Вряд ли. Но пока не нашли еще кого-то, мы должны выжать из всех этих толстосумов по максимуму.
— Думаешь, этот кто-то может появиться скоро?
— Не знаю, Марти, — пожал плечами Райс. — Когда мне вручили чемодан этих вот «Ремо» и сказали их продавать, мне казалось, что это глупейшая затея. Нет, конечно, в мире хватает идиотов, которые будут восхищены подобной игрушкой, но вряд ли они готовы отдать двести пятьдесят баксов, чтобы на экране появилось их изображение. Честно говоря, я даже не мечтал встретить парня вроде тебя, способного целые фильмы создавать с помощью этого треклятого дивайса.
— Что, кстати, с «Дженерал Электронике»? — спросил я, бросив окурок в пепельницу. Едва встретившись с водой, он зашипел, будто кошка. — Они не отозвали свой иск?
— Пока нет. Но отзовут, не сомневаюсь в этом. У них нет шансов на победу. Они, как и юристы Фрая, просто не знали, с чем столкнулись. Не увидели потолка возможностей, думали, ретранслятор будет обычной безделушкой. Но это оказалось круче фотоаппаратов и телекамер. Это… это как передача «Сам себе режиссер»: ты читаешь сценарий, закрываешь глаза, а на экране идет кино, поставленное, снятое и сыгранное тобой одним.
— Ничего этого не было бы без тебя, — сказал я.
— Брось, — поморщился Райс. — Я всего лишь помогаю творцу.
— О нет. Если бы ты не постучал в нашу дверь в тот зимний вечер, ничего бы не было. Не было бы ни кабинета, ни контрактов, ничего. Я бы отпраздновал Рождество с отцом, а после зимних каникул уехал обратно в колледж. Меня ждала бы долгая серая жизнь. Но появился ты, и все изменилось.
— Что ж, я рад, что ты ценишь мои старания, — улыбнулся Филипп. — Но все же главный двигатель — это ты, Марти. Ну а вместе мы — отличный тандем.
— За нас? — Я поднял вверх стопку.
— За нас!
Мы выпили. Виски неожиданно обжег горло, и я, выпучив глаза, вскочил со стула.
— Что с тобой, Марти?
Шатаясь, я проковылял к двери, ведущей в туалет, распахнул ее и буквально рухнул внутрь.
— О Боже, Марти… — протянул Фил и усмехнулся.
Мне же было не до смеха. Склонившись над унитазом, я… гхм…
— Что смешного? — пробормотал я, едва ворочая языком.
— Ничего. Но ты, надеюсь, получил то, чего хотел?
Наши взгляды встретились, и мы засмеялись, оба,
