(«Книга царей»). Рустам происходит от царя Джамшида, семисотлетнее царство которого описывается в «Шахнаме» как Золотой век. Земным раем названо и королевство, о котором идет речь. Включение Рустама в родословную истинного государя свидетельствует о пристальном интересе Новалиса к Востоку (мистическое единение Востока и Запада).
…сверхчеловеческой природой… — Понятие «сверхчеловеческий» («сверхчеловек») задолго до Ницше связывается у Новалиса с родословной царя-поэта. Впрочем, слово «сверхчеловек» встречается уже у Гёте в «Прафаусге» (1773–1774).
…распознал драгоценный карбункул… — Карбункул появляется уже в первой прозаической повести Новалиса «Ученики в Саисе» (1798) (см. с. 132). В набросках к роману упоминается древнее сокровище, талисман императорского дома, карбункул, для которого оставлено место в короне. Поэт находит его в чашечке цветка на груди своей утраченной возлюбленной, а показывает ему карбункул неземная маленькая девочка, сидящая на ее гробе. Во второй части камня не хватает в короне Гогенштауфенов (будущий императорский дом). В XX в. мотив карбункула в короне подхватывает Густав Майринк в своем романе «Ангел западного окна» (см.: Meyrink Gustav. Der Engel vom westlichen Fenster. Leipzig, 1927. S. 18).
В песне говорилось… — В первой песне поэта вырисовываются многие линии и мотивы второй части романа (в особенности Золотой век).
…преданье повествует, будто Атлантида… — О затонувшем острове (материке) Атлантиде говорится в диалогах Платона «Тимей» и «Критий». Для Новалиса Атлантида — страна поэтов. Во второй части романа королем Атлантиды оказывается поэт Клингсор, отец Матильды, возлюбленной Генриха. Платоновские аллюзии, возможно, приобретают в романе Новалиса полемический смысл. Согласно Платону, поэты изгоняются из идеального государства, которым правят философы. Атлантида Новалиса — напротив, царство поэтов.
…он послан свыше. — Здесь Генрих явно уподобляется страннику, поведавшему ему о голубом цветке.
…освобождению Святого Гроба. — Участие Генриха в крестовых походах предполагается набросками ко второй части романа. Генриху предстоит побывать в Иерусалиме, чему придается важное значение. Он участвует и в военных действиях: нападает со случайным отрядом на вражеский город. Вероятно, в связи с крестовыми походами в набросках упоминается жизнь на море (мореплавание). Говорится о характерных чертах войны, чему Людвиг Тик уделяет внимание, реставрируя вероятное продолжение романа (см. с. 109). Ключом к военным сценам в романе является фраза Новалиса из набросков: «Тень павшего воителя жива». Новалис возвращается к мысли, присутствующей в древнем индийском, иранском и германском эпосе: «Человеку подобает пасть от руки человека; это достойнее, чем умереть по воле рока». Таким образом, на войне, по Новалису, нет убитых, ибо достойная смерть есть истинная жизнь, ее высшая форма. С войной сближается состязание поэтов: «Энтузиазм и вакхическое опьянение побуждают поэтов состязаться ради смерти». Тот же самый дух «вакхического томления» относится к войне: «Все элементы войны в поэтических красках». Война для Новалиса — форма христианской любви к врагам своим.
Сам император… — Так в роман вступает император Фридрих II фон Гогенштауфен. Он возглавил крестовый поход 1228–1229 гг. и взял Иерусалим. Во второй части романа Генрих должен был быть представлен ему. Судя по одному из вариантов продолжения, Новалис был даже готов отказаться от Вартбургского состязания поэтов, чтобы шире представить сцены при дворе императора Фридриха II.
Песнь крестового похода. — Новалисом были задуманы и другие военные песни.
Стремятся дети светлым роем… — Крестовые походы детей упоминаются средневековыми источниками.
Над нами Дева Пресвятая… — Немецкий комментарий уподобляет этот образ древнегерманской валькирии.
