Харлен взял первый том, относящийся к 25-му сантистолетию 20-го века, и начал методично его перелистывать. Все его тело застыло в напряженной сосредоточенности, двигались только глаза да правая рука, переворачивавшая страницы.
Через долгие, казавшиеся ему веками промежутки биовремени Харлен вставал и, что-то бормоча себе под нос, тянулся за новым томом. В эти коротенькие перерывы рядом с ним обычно оказывалась чашка кофе или бутерброд.
Харлен тяжело вздохнул:
— Ваше присутствие здесь бесполезно.
— Я тебе мешаю?
— Нет.
— Тогда я лучше останусь, — пробормотал Твиссел.
Он вставал, садился, снова вставал и принимался бродить по комнате, беспомощно разглядывая корешки переплетов. Искры от бесчисленных сигарет обжигали ему кончики пальцев, но он не обращал на это внимания.
Биодень подошел к концу.
Харлен спал мало и плохо. Утром в перерыве между двумя томами Твиссел, помедлив над последним глотком кофе, задумчиво проговорил:
— Порой мне кажется странным, почему я не отказался от звания Вычислителя после того, как я… ты знаешь, о чем я говорю.
Харлен кивнул.
— Мне хотелось так поступить. Долгие биомесяцы я страстно надеялся, что мне больше не придется иметь дела ни с одним Изменением. Меня тошнило от одной мысли о них. Я даже стал задумываться, имеем ли мы право совершать Изменения. Забавно, до чего могут довести человека эмоции. Ты специалист по Первобытной истории, Харлен. Ты знаешь, что она собой представляла. Реальность тогда развивалась слепо, по линии наибольшей вероятности. И если эта наибольшая вероятность означала эпидемию чумы или десять Столетий рабства, или упадок культуры, или… давай поищем что-нибудь по-настоящему скверное… или даже атомную войну, если бы только она была возможна в Первобытную эпоху, то, разрази меня Время, именно это и происходило. Люди были бессильны предотвратить катастрофу.
После возникновения Вечности все сделалось иначе. Начиная с 28-го Столетия подобные явления не происходят. Великое Время, мы подняли нашу Реальность на такой высокий уровень благоденствия, о котором в Первобытные Времена невозможно было даже мечтать. Если бы не вмешательство Вечности, человечество никогда не достигло бы этого уровня; его вероятность ничтожно мала.
“Чего он добивается? — пристыженно подумал Харлен. — Заставить меня работать еще напряженнее? Я и так делаю все, что могу”.
— Если мы упустим сейчас эту возможность, — продолжал Твиссел, — то Вечность погибнет, и, вероятнее всего, безвозвратно. Одним грандиозным скачком Реальность изменится в сторону максимальной вероятности. Я совершенно уверен, что это означает атомную войну и гибель человечества.
— Я думаю, мне пора взять следующий том, — сказал Харлен.
— Как много еще осталось! — растерянно произнес Твиссел в очередной перерыв. — Нельзя ли делать это побыстрее?
— Скажите как, — огрызнулся Харлен. — Мне лично кажется, что я должен просмотреть каждую страницу от начала и до конца. Как я могу делать это быстрее?
Он продолжал методично перелистывать страницы.
— Все. Больше не могу, — сказал Харлен. — Буквы расплываются, значит, пора спать.
Второй биодень подошел к концу.
На третий биодень поисков в 10 часов 22 минуты по стандартному биовремени Харлен уставился на страницу в тихом изумлении и проговорил:
— Вот оно.
— Что? — не понял его Твиссел.
Харлен поднял голову, его лицо выражало крайнее удивление.
— Я не верил в это. Поймите, я ни на минуту по-настоящему не верил в это. Все ваши измышления насчет рекламных объявлений и журналов казались мне беспросветной чепухой.
До Твиссела наконец дошло, в чем дело.
— ТЫ НАШЕЛ ЕГО!
Он бросился к Харлену и судорожно вцепился дрожащими пальцами в толстый том.
Харлен резко вырвал у него книгу, захлопнул ее и спрятал за спину.
— Погодите. Вы не найдете его, даже если я покажу вам страницу.
— Что ты наделал? — взвизгнул Твиссел — Ты же снова потерял его.
— Не волнуйтесь. Я знаю, где оно. Но прежде…
— Что прежде?
— Вычислитель Твиссел, нам осталось решить один небольшой вопрос. Вы сказали, что мне вернут мою девушку. Верните ее. Я хочу на нее взглянуть.
Твиссел удивленно посмотрел на Харлена, его редкие седые волосы в беспорядке торчали во все стороны.
— Ты что, шутишь?
— Нет, — резко ответил Харлен. — Мне не до шуток. Вы обещали мне, что все устроите… Может быть, это вы шутили? Вы дали слово, что мы с Нойс будем вместе.
— Да, я обещал. Это решено.
— Тогда покажите мне ее живой и невредимой.
— Но я все никак не пойму тебя. У меня ведь ее нет. Никто ее не трогал. Она все еще там, в далеком будущем, в том Секторе, который Финж указал в своем донесении. Великое Время, я же сказал тебе, что она в безопасности.
Харлен глядел на старика, чувствуя, как его нервы натягиваются до предела. Он сдавленно произнес:
— Прекратите играть словами. Ладно, она в безопасности. Но мне-то что от этого? Снимите блокировку Времени в 100000-м.
— Снять что?
— Барьер. Капсула не проходит сквозь него.
— Ты мне ни слова не сказал об этом.
— Разве?
Харлен был крайне удивлен. Говорил он об этом или нет? Все эти дни ни о чем другом он не думал. Неужели он не сказал ни слова? Он пытался вспомнить и не мог. Потом он собрался с духом.
— Ладно, — сказал он. — Считайте, что я говорю вам об этом сейчас. Снимите его.
— Но ведь это невозможная вещь. Барьер, непроницаемый для капсулы? Блокировка Времени?
— Вы что, хотите сказать мне, что вы его не ставили?
— Я не ставил его, клянусь Временем!
— Тогда… тогда… — Харлен почувствовал, что он бледнеет. — Значит, это сделал Совет. Они все знали и решили принять свои меры независимо от вас. Но тогда — клянусь Временем и Реальностью! — пусть сами поищут это объявление, Купера, Маллансона и все, что останется от Вечности. Они ничего не найдут. Ничего!
— Стой, стой! — Твиссел в отчаянии схватил Харлена за локоть. — Возьми себя в руки, мой мальчик. Подумай сам. Совет не ставил барьера.
— Но он есть.
— Тем не менее они его не ставили. Его нельзя поставить. Это невозможно теоретически.
— Значит, вы знаете не всю теорию. Барьер есть.
— Я знаю больше всех членов Совета и утверждаю, что подобная вещь невозможна.
— Барьер существует!
— Но если это так…
И Харлен вдруг заметил в глазах Твиссела такой ужас, какого не было даже в тот момент, когда он
