Она тряхнула головой, вновь пытаясь вчитаться в страницу убористого английского текста, которую ей предстояло перевести, и наконец, была вынуждена признать, что просто не в силах на ней сосредоточиться. Мысли ее то и дело возвращались к полученному утром очередному письму из Перми — несколько сообщений по аське, которые она перечитывала с самого утра снова и снова, как восторженная Джульетта, наслаждаясь тем, что в них было написано.
Ее не было вчера в офисе целый день — по требованию Рубена пришлось вместе с другими сотрудниками съездить на выставку, где стоял стенд их компании. Совершенно не нужная с ее точки зрения поездка, которая только отняла у нее время — целый день она вместе с Настей бесцельно бродила по огромному выставочному комплексу, без особого интереса глядя на стенды компаний-конкурентов и страстно мечтая вернуться назад в офис, к своему компьютеру. С большим трудом ей удалось побороть желание заехать в офис вечером, после выставки — в Перми было уже слишком поздно, вряд ли там так долго будут ждать около отключенной аськи. Но весь вечер дома ее занимали мысли о завтрашнем дне, когда они снова встретятся и смогут поговорить.
И еще поговорить.
Снова и снова.
И так каждый день.
Каждое утро она прибегала в офис, зная, что в аське ее ждет очередное письмо. Они были разные, эти письма — то длинные, сумбурные, из нескольких постов, то короткие, всего пара предложений. Леша явно не был мастером эпистолярного жанра, но искренность этих писем искупала все — в душе ее ирония уже давно сменилась подлинным удовольствием от их прочтения, хотя она никому и ни за что не призналась бы в этом, и уж тем более их автору. Жадность, с которой она читала их, была ненасытна и неутолима, и она беспечно потакала ей, требуя все новых и новых знаков внимания.
Вряд ли она сейчас отдавала себе отчет в происходивших в ней изменениях — для нее формально все оставалось так же, как и месяц назад: ее благосклонности усердно добивались, за ней ухаживали, с ней флиртовали, а она снисходила, позволяя настойчивому поклоннику приблизиться на один шаг, а сама в то же время делала шаг назад. Ее привлекал, заводил этот танец, эротичный, тягучий, где каждое последующее движение одного находило встречный отклик у другого, и где все сложнее и сложнее было остановиться. Они сближались стремительно — так стремительно, что она не успевала даже задуматься о происходившем в ней самой, наивно полагая, что все остается по-прежнему.
Она старалась придерживаться прежнего стиля общения, позволяя себе и шутки, и подколки, но не могла не признать, что думает о нем слишком часто и много для мимолетного развлечения. Она была уже не в силах игнорировать его нежные слова и комплименты, хоть и твердила себе, что не воспринимает их всерьез, но удовольствие, которое она испытывала от них, было ни с чем не сравнимым. Сам того не подозревая, он нашел одно из ее слабых мест — ее не часто баловали признаниями, и теперь она, играя свою роль недоступной красавицы, разрывалась между недоверием к тому волшебству, в котором она оказалась, и восторгом, которое испытывала от его писем все ее существо. Для нее все было непривычно и почти мистически — это было сродни выигрышу в джекпот по совершенно случайно купленному билету, который она, ошарашенная и счастливая, неуверенно держала в своих руках.
Теперь они созванивались почти каждый день — по пять-десять минут под теми или иными предлогами. Она больше не задавалась вопросом, что Леша делает так поздно по вечерам в офисе — для нее стало само собой разумеющимся, что они проводят вечера вместе в аське. Она задавала ему бесчисленные вопросы, совершенно сознательно избегая отвечать на его — ей казалось, что таким образом она сохранит хоть какую-то дистанцию между ними, не даст ему понять, насколько сильную симпатию она испытывает. Неконтролируемое влечение к нему пугало ее, она слишком хорошо знала свой характер, чтобы не понимать, куда может привести вся эта ситуация. Пока созданное ею расстояние сохранялось, она продолжала тешить себя мыслью, что все обратимо, и она в любую минуту может отказаться от этой связи.
Ей приходилось выдерживать нешуточную борьбу с самой собой, особенно в некоторые минуты, когда он проявлял удивительную нежность и внимание, без конца балуя ее вниманием и заботой. Она бурчала на него, делая вид, что ее все это не трогает, иронизировала и отмалчивалась, если он проявлял настойчивость, требуя от нее хоть каких-то чувств в ответ, и испытывала настоящие мучения от желания поддаться, распахнуться навстречу, расслабиться. Ей было проще сделать вид, что этих чувств в ней и вовсе не существует, чем идти у них на поводу, а затем со слезами разочарования вновь запихивать обратно под плотный панцирь, под которым она их так долго прятала.
Все было так зыбко и непросто…
Теперь она нередко представляла себе, что они встретятся в реальной жизни — он вдруг окажется в Москве по какому-то делу. Где и чем закончится для них обоих эта встреча, она знала наверняка, и это ее не только не смущало, но даже придавало задору. Она дразнила его уже сознательно, привечая, суля, но ничего не обещая — соблазняя нескромными намеками, чтобы затем с невинным видом отойти в сторону, будто бы ничего особенного и не произошло. Ей нравилось, как он поддавался на ее уловки, вспыхивая, как порох, почти притоптывая от нетерпения — она ощущала в нем ту же чувственность, которая была присуща ей самой, любовь к играм, пропускающим по всему телу электрический ток, и она наслаждалась всем этим с ним на равных, предвкушая, каким ярким, горячим взрывом может обернуться их авантюра в реальности.
Что это было такое?
Может быть, это и есть та встреча и тот самый человек, которого она так долго ждала?
При мысли об этом она одергивала себя. Нет, конечно, нет. Рядом с ним ведь есть другие девушки, которым он, возможно, уже говорил те же слова, что и ей, и которые теперь, когда он в них разочаровался, бегали за ним в надежде вернуть прежние чувства. Что мешает ситуации и в ее случае пойти по такому же сценарию? Не слишком ли рано открывать карты и говорить откровенно? Да и нужна ли ему ее откровенность? Возможно, что за всеми этими красивыми фразами кроется лишь спортивное желание получить еще один ценный приз, покорить, присвоить и, почувствовав себя победителем, со снисходительным равнодушием уйти прочь?
Он был так юн и так самоуверен…
Их отношения становились все более доверительными и личными — он делился с ней своими
